Компьютерра - Журнал Компьютерра №708

Самый внятный аргумент о пользе для общества той формы секретности, что практикуется гильдией иллюзионистов, звучит примерно так: широкой публике всякий трюк фокусников представляется тем более ценным, чем меньше публика знает о том, как это сделано. Понятно, что распространить столь специфический аргумент на другие сферы жизни затруднительно. Знание того, как работает аудиоплеер или цифровой фотоаппарат, не делает этот гаджет менее ценным для владельца.

Кроме того, говорит Эд Фелтен, далеко не факт, что опубликование информации о трюках делает их менее эффектными. Например, патент Хораса Голдина (Horace Goldin) на фокус с распиливанием человека пополам был оформлен еще в 1923 году и описывает в подробностях, как это делается. Однако трюк и поныне весьма востребован иллюзионистами, поскольку пользуется неизменным успехом у публики. Теоретически кто угодно может пойти в Интернет и без труда найти и прочитать патент Голдина, потеряв всякий интерес к фокусу. Тем не менее почти никто этого не делает. Более того, многие догадываются, как устроен реквизит, но продолжают удивляться и восхищаться мастерством иллюзионистов. Аналогично, уже давно запатентован и общеизвестен трюк Джона Гогена (John Gaughan) с полетами мага по воздуху. Но кому, кроме других фокусников, захочется штудировать данное описание, если зрителей восхищает вовсе не то, что маг летает (ежу понятно, что это обман зрения), а то, насколько достоверна иллюзия полета?

Один из бесспорных побочных эффектов секретности, свойственной гильдии иллюзионистов, - это то, что публика крайне редко знает имена подлинных новаторов в данном искусстве. Хорошо известны маги, умеющие делать красочные и масштабные шоу, однако очень редко упоминаются те, кто придумал тот или иной трюк. Внутри цеха магов-иллюзионистов принято почитать великих предшественников, однако широкой публике эти имена почти неизвестны. И кто знает, быть может, вся эта область развивалась бы куда быстрее и динамичнее, была бы еще более новаторской и эффектной, если бы она была более открытой. Как, скажем, мир моды или свободного ПО.

У Ричарда Столмена, одного из лидеров движения за свободное ПО, есть небольшое эссе «Вы сказали интеллектуальная собственность? Это всего лишь притягательный мираж» [www.gnu.org/philosophy/not-ipr.xhtml], суть которого вкратце сводится к следующему. С некоторых пор стало модно валить в кучу копирайт, патенты и торговые марки — три отдельные и очень разные сущности, подразумевающие три разных комплекса законов, — и лепить на них общий ярлык «интеллектуальная собственность». Этот искажающий суть и вводящий в заблуждение термин возник не случайно. Его умышленно продвигают компании, получающие от этой путаницы вполне определенные выгоды. И самый мудрый способ избежать путаницы — отвергнуть сам термин.

Согласно профессору Марку Лемли (Mark Lemley) из Стэнфордской школы права, термин «интеллектуальная собственность» начал входить в речевой обиход после создания в 1967 году международной структуры World Intellectual Property Organization. В 1970-е годы WIPO формально вошла в состав ООН, однако фактически была и остается органом, представляющим интересы держателей копирайтов, патентов и торговых марок.

Термин «интеллектуальная собственность» предлагает воспринимать копирайт, патенты и торговые марки по аналогии с правами собственности на физические объекты. Существенно, что эта аналогия находится в прямом противоречии с юридической доктриной законов о копирайте, законов о патентах и законов о торговых марках, но об этом знают лишь специалисты. Все эти законы трактуют перечисленные вещи совсем не так, как законы о физической собственности, однако грани между двумя видами собственности постепенно стираются.

Несмотря на большой интерес правоведов и экономистов к "пространствам отрицательной ИС", мало кто берется предсказывать динамику развития всей сферы защиты интеллектуальной собственности. Для одних, например, само понятие "интеллектуальная собственность" - это миф и мираж, под общей крышей искусственно сводящий разные юридические категории (см. врезку). Для других (поразительно, среди таковых есть профессиональные юристы) ИС - это неотъемлемое право объявлять "своим" все, до чего удалось дотянуться или что удалось надкусить. (Достаточно вспомнить претензии "правообладателей" на слова "окна" и "… inside", на числа большой длины, на какую-нибудь загогулину-логотип. Или - совсем недавний случай - объявленные одной адвокатской конторой "права собственника" на HTML-код страниц своего сайта, запрещенный к просмотру посторонним, и на свое название, запрещенное для упоминания собственным клиентам без разрешения владельца…) Для третьих, наконец, ИС - это сплошной обман народа, поскольку "собственность", по определению, может принадлежать или тому, кто ею законно владеет, или тому, кто ее украл. А если у кого-то было и осталось во владении нечто такое, что потом стало доступно другим, это можно называть разными словами, но никак не "собственностью".

В этой связи уместно напомнить о событии трехлетней давности, когда в октябре 2004 года Генеральная ассамблея WIPO, Всемирной организации интеллектуальной собственности, согласилась принять выдвинутые Аргентиной и Бразилией "Предложения о повестке развития для WIPO". Эти предложения, широко поддержанные развивающимися странами и множеством общественных организаций развитых государств, настойчиво рекомендуют WIPO переключиться с поддержки интересов крупных частных владельцев на обеспечение благосостояния общества в целом, в первую очередь - на обеспечение достойных и справедливых условий для развивающихся стран. В основу этого документа легла "Женевская декларация о будущем WIPO", подписанная сотнями известных ученых и общественных деятелей.

Женевская декларация стала серьезным шагом к созданию широкой коалиции людей, организаций и стран, требующих, чтобы международное сообщество переосмыслило цели и механизмы предоставления монопольного контроля над разными видами знаний. Этот документ содержит много конструктивных и конкретных предложений по реформированию целей и приоритетов WIPO, предоставляя множество аргументов в пользу преобразования существующих законов о копирайте и патентах, чтобы они лучше служили интересам всего человечества, а не узких групп с корыстными интересами.