Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 77

Начнем с самого верхнего уровня. С того, что есть война. Война — это продолжение политики другими, насильственными, средствами. Ну а политика — от века воплощение экономики. А в чем был во Второй мировой экономический интерес США? Да в том, что бы столкнуть Британию с вершины пищевой пирамиды и занять ее место. Сделано это было изменением глобального мироустройства. Рамки старых империй были узки для развитых индустриальных технологий — им были нужны глобальные рынки. Индустрия США, уступая германской в квалификации отдельного рабочего, и, зачастую, конструктора, не произвела ничего подобного фотокамерам «Лейка», «Контакс» и пулеметам MG-42. Но она намного превосходила всех в организации массового производства.

Те авиамоторы, что в Англии производились селективной сборкой, в США ставились на поток. Мощное сельское хозяйство. Горная отрасль. Все это — не затронуто войной. Были еще и вкусные бонусы от перемещения глобальных финансов из Сити на Уолл-стрит. Доступ на глобальные рынки дал процветание и своему населению (не знавшему кризисов с 1929 по 2008 год) и позволил найти деньги на план Маршалла и т.п. Былые противники, Германия и Япония, стали важными частями Pax Americana, источниками высокотехнологических потребительских товаров.

Но война в Афганистане принципиально отличается от Второй мировой, прежде всего, тем, что никто не знает, как интегрировать ее население в систему мирового хозяйства, а население это растет быстрыми темпами. В те блаженные времена, когда страна эта была шахматной доской, на которой разыгрывалась партия русского царя с Виндзорской вдовой, жили там 4,5 млн. человек. В 1968 году — 16,1 млн. Ну а в 2010-м её население оценивалось в 28 миллионов. Прогноз на 2020 год — 38 миллионов душ.

Ни советское, ни НАТОвское вторжение на рост населения не повлияло. То есть людей — много, а средств производства — мало. Американцы обеспечивали стабильность в контролируемых ими регионах введением специфического налога. Собирался он с россиян, с помощью наркоманов, покупающих героин из афганского опия. Патанам и таджикам никто опиумный мак выращивать не препятствовал, «чтобы не ссориться с местным населением». Талибов же, почитавших наркобизнес грехом, загнали в горы... Правда на время, которое скоро пройдет.

Так что проблема состоит не в том, что армия США, оснащенная разведывательными и боевыми дронами, спутниковой навигацией и связью, не может выполнить боевую задачу. Беда в том, что задачи этой нет. Армию Саддама перемололи быстро, но это была законная цель. А что является законной целью в селении, живущем производством опия, да и тут конкурентоспособным только потому, что в иных краях, с более благодатным климатом и более квалифицированными аграриями, сей промысел запрещен? Кстати, опиумные войны позапрошлого столетия происходили потому, что китайское правительство пыталось защитить национального опиумопроизводителя от более дешевой индийской продукции, что не понравилось англичанам.

Индустриализировать эти края в постиндустриальном мире бессмысленно — Советский Союз пытался проделать это всерьез, отрывая ресурсы от вымирающего Нечерноземья, но успеха не добился. Сотрудники частных военных компаний, охраняющие горняков, пытающихся наладить в Афганистане добычу сырья, испытывают непередаваемые ощущения, когда с соседней горушки по ним начинает чесать крупнокалиберный ДШК, а «шилки», что бы заткнуть его, нет.

Так что бизнес этот — для любителей русской рулетки. Но незанятое и продолжающее плодиться население — есть! Пока оно живет опиумным налогом с россиян и НАТОвскими объедками. А дальше, когда янки рассядутся по своим стратолифтерам и свалят за океан, будет возврат к власти талибов, распространение их активности на коррумпированные и бедные постсоветские государства. С этими государствами у России фактически открытая граница (может и есть места, где границу с Казахстаном затруднительно пересечь на рамном полноприводном авто, но, похоже, их поискать надо).

Так что проигрыш «Войны с террором» (хотя теракты в США и не повторялись) это не проблема военных технологий, а проблема мироустройства в целом, обещающая немало сюрпризов.

К оглавлению

Опубликовано14 июля 2011 года

"Правда", издаваемая для населения, объясняла катастрофические провалы сорок первого года тем, что техника, стоявшая на вооружении Красной Армии, была слишком устаревшей. Противник войну с первых дней вёл сплошь «Тиграми» да «Мессерами», а наши на древних, можно сказать, безнадёжно опоздавших к лету сорок первого машинах шли в бой против превосходящих сил вооружённого до зубов агрессора.

Потом, когда галстук единой правды разрешили ослабить – чтобы палец проходил, не более, – выяснилось, что было не вполне так. И «Тигры» в сорок первом не ползали по русской земле, и наши танки были не позади, а, скорее, впереди прогресса. Но я о другом: о субъективном восприятии понятия «устарелость».

Забудем о танках Т-34 и КВ, приглядимся к оставшимся. Т-26, БТ-2, БТ-5, БТ-7, БТ-7М и прочая и прочая. Опять же меня не интересуют тактико-технические данные. Главное срок жизни. Когда записывают в старики?

И вдруг осознаёшь, что, применительно к лету сорок первого, машина образца тридцать девятого года (БТ-7М) считается устаревшей, образца тридцать пятого (БТ-7) устаревшей безнадёжно, а с БТ-5 или Т-28, которым и десяти лет не исполнилось, лучше не суйся. Засмеют.

А теперь присмотримся к году две тысячи одиннадцатому.

Недавно ( "Срок годности") я высказывал опасения, мол, нельзя медлить с ремонтом, особенно на транспорте, в авиации и на флоте. Плохо будет. И тут же на Волге затонул теплоход, на Оби самолет, а мы ещё и к макушке лета не подобрались.

Главный специалист объяснил причину: устарели и корабли, и самолеты.

Как молнией озарило. А то самим подсчитать неловко. «Булгарию» спустили на воду в пятьдесят пятом, следовательно, сейчас ей тоже пятьдесят пять. Или даже больше. Ан-24 – разработка конца пятидесятых, в серию пошла в шестидесятые, затем, в семидесятые, после попыток модернизации, аэроплан сняли с производства. Самолет, выпущенный в шестидесятые, сегодня представляет такую же новизну, как в сорок первом году аппараты века девятнадцатого: по полю катается крылатый паровик Можайского. Вот он, исторический масштаб.

Можно возразить, что армия одно, а гражданские службы – другое. В армии техника прет грудью на грудь, тут отсталость смерти подобна. В мирной жизни же обойдётся. Небось.

Не обходится. Согласен, дело не сколько в устарелости конструкции, сколько в изношенности конкретных машин. Если модели давным-давно сняты с производства, где, любопытно знать, берутся узлы для плановой и внеплановой замены в связи с выработкой ресурса? То ж касается теплоходов, зданий, тоннелей, электростанций, мало ли вокруг обветшавшего старья.