Джо Караганис - Медиа-пиратство в развивающихся экономиках

Среди консультантов отрасли только IDC проявила большой интерес к выяснению того, как распределяются доходы между внутренней и внешней экономикой. Мы видим этот интерес на общем фоне нежелания воспринимать то, что у ограбленных иностранных поставщиков нет каких-либо местных затрат, и, более узко, отталкивания аргументов местного развития на основе программного обеспечения с открытым кодом. Эти оценки — основа различных статей IDC о воздействии сокращений пиратства на местную экономику, где утверждается, что $1 сокращения пиратства генерирует $3–4 вторичной местной деловой активности (BSA/IDC 2010a). [22] От страны к стране IDC ломает это число, находя местную долю выгод от покупок программного обеспечения 76 % в Индии, 73 % в Бразилии, 61 % в России и 68 % в ЮАР (BSA/IDC 2010a). Когда IDC в исследовании, подготовленном для Microsoft, попытался характеризовать стоимость Microsoft «среды программного обеспечения» вне Соединенных Штатов, она утверждала, что $1 в доходах Microsoft генерирует $5,50 в доходах предпринимательской деятельности на данной территории (IDC 2009).

Как обычно, мы должны спросить: по сравнению с чем? Мы не видим причины предполагать, что использование пиратского программного обеспечения меньше способствует экономическому росту, чем использование легального программного обеспечения. Пиратская копия Windows или Photoshop будет служить так же, как легальная. Соответственно, мы не видим причины предполагать, что пиратское использование не так способствует росту вторичных рынков для сервисов программного обеспечения. Соответственно нашим познаниям никакие вторичные приложения или сервисы не требуют утвержденных копий первичных платформ программного обеспечения.

Напротив, мы считаем вполне вероятным, что у продуктов Microsoft есть добавленная стоимость из-за положительных сетевых эффектов, связанных с преобладанием Microsoft на настольных компьютерах (заведомо более 90 % на развивающихся рынках), которые делают Windows и сопутствующие продукты фактическими стандартами. Но, как показывают числа IDC, это преобладание в странах низким и страны средним доходом относится почти полностью к пиратскому программному обеспечению, а не к легальному лицензированию. Как мы обсудим позже, такие сетевые эффекты делают пиратство главной особенностью моделей бизнеса программного обеспечения в развивающихся экономиках.

Богатые программные среды типа Windows — основа инфраструктуры в современных экономиках и оказывают большое положительное влияние на производительность. Но исследования IDC не объясняет, почему эти выгоды зависят от легальности программного обеспечения или конкретно от Windows, а не ее конкурентов. Вместо этого IDC оставляет читателю додуматься, что другие продукты добавляют меньше или вообще ничего к потенциалу местных экономик. Моделируя только часть рынка, исследования IDC ограничивают себя содействующей ролью и мало делают для прояснения отношений между пиратством, рабочими местами и экономическим ростом. В этом основная сложность (и в нежелании отраслевых групп заказать это), принудившая американскую Счетную Палату обнулить все текущие оценки и завершить тем, что «трудно, если вообще возможно — квантифицировать результирующее влияние контрафакции и пиратства на экономику в целом» (GAO 2010).

Отрасли авторского права вкладывают значительный капитал в капании против пиратства и за принуждение к соблюдению прав, начиная с законодательного лоббирования к полицейским усилиям защитить окна показа новых фильмов и к программам легализации программного обеспечения для правительств и фирм. Эти усилия вовлекают широкий диапазон участников, действующих в различных географических и политических уровнях, включая отраслевые ассоциации; местные, национальные и международные планы принуждения; агентства по лицензированию; многосторонние организации как ВТО и ВОИС; правительственные органы США; американские и международные торговые палаты; и многих других.

Такие сети резко расширялись в прошлое десятилетие, поскольку страны осуществляли национальные планы принуждения к праву. И число вовлеченных групп, и уровень финансирования усилий против пиратства значительно повысились в период перед затиханием вслед за недавним глобальным финансовым кризисом. Разумеется, трудно получить данные бюджета, документирующие эту тенденцию. Отраслевые группы отказываются обсудить бюджеты принуждения особенно относительно своих усилий в развивающихся странах, где местные ассоциации и правоприменительные полицейские акции часто финансируются транснациональными корпорациями. По нашим приблизительным оценкам масштаб сделок высокопоставленных отраслевых групп находится где-то в нескольких сотнях миллионов долларов ежегодно. Управляющий высшего ранга Джон Кеннеди в 2009 году оценивал бюджет IFPI на принуждение в пределах 75 миллионов британских фунтов ($120 миллионов) (enigmax 2009) — сумму, представляющую примерно половину предполагаемого общего бюджета IFPI $250–300 миллионов. Годовой бюджет RIAA в прошлое десятилетие составлял $45–55 миллионов, и большая его часть шла на лоббирование против пиратства и правоприменительные полицейские акции. До урезания в 2009, бюджет MPAA на борьбу с пиратством был описан как примерно $60–75 миллионов в год, что составляло приблизительно половину его общего бюджета (DiOrio 2009). Бюджет BSA — $70 миллионов в год, большая часть которого — самофинансирование через урегулирования дел против пиратства (приблизительно $55 миллионов в 2007, примерно $10 миллионов — взносы участников). Бюджет ESA — $30 миллионов в год со сравнительно маленькой гарантированной зоной обслуживания принуждения (ее основная ответственность — ежегодная торговая выставка E3 Expo). Торговая палата США играет существенную роль и в исследовании противодействия пиратству, и в лоббировании, и в образовательных инициативах, также как и ее многочисленные международные франшизы и аналоги, включая Международную торговую палату и 115 американских торговых палат, расположенных во всем мире. Мы были неспособны определить, сколько из бюджета американской палаты в размере $150 миллионов (2008) отданы IP проблемам. Многие из больших корпоративных спонсоров этих групп, включая Microsoft и Nintendo, также поддерживают операции против пиратства и финансируют других. Команда юристов Microsoft в одном только Редмонде (по имеющимся сведениям) состоит приблизительно из семидесяти пяти штатных сотрудников (Hachman 2010).

Рост не был беспричинным. Восприятие низкой отдачи на инвестированный капитал за прошлые три года было проблемой для всех вовлеченных организаций, и все кроме BSA стояли перед существенными сокращениями бюджета и/или проблемами членства (Di Orio 2009).