Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 146

Смотрите: комплекс поведенческих признаков заменил мокрицам отсутствие у них морфологических и физиологических приспособлений к жизни в пустыне. Способность к такому поведению задана у них генетически. И у населяющих пустыню людей тоже есть поведенческие признаки, позволяющие выживать в суровой среде. У одних людей это умение рыть колодцы, у других — способность применять кондиционеры и пароконденсаторы, обеспечивая их питание с помощью солнечных батарей. Главное отличие приспособительных поведенческих признаков людей от таковых у мокриц состоит в том, что у людей они основаны преимущественно на культурном наследовании, является следствием их социальной эволюции.

Так, это всё была присказка, а сама сказка касается именно сравнения биологической и культурной эволюции. В чём преимущества и недостатки характерного для нас способа эволюционирования?

Главное преимущество — в скорости. И у ускорения, обеспечиваемого культурным наследованием, есть две причины. Первая — конечно, наследование приобретённых признаков. Вторая — возможность передачи полезных признаков не только от родителей потомкам, но и в иных направлениях.

Приведу простой пример. В старой доброй Англии было принято, что молочники объезжают на автомобилях или велосипедах дома своих клиентов, оставляя на крыльце ежедневную порцию молочных продуктов. Упаковывались эти продукты чаще всего в широкогорлые стеклянные бутылки, которые закрывались разноцветными крышечками из фольги (их вид хорошо памятен тем, чья жизнь зацепила брежневские времена). Увы, периодически молочники стали получать жалобы. Откроет хозяйка утром входную дверь, а в крышке над молоком — дырка, а под ней — грязь. Появились синицы, которые расклёвывали крышки из фольги, выедая скапливающиеся под крышкой сливки. Я не нашёл ссылок, которые позволили бы мне точно сказать, сколько времени занял переход от единичных испорченных бутылок до их массовой порчи, заставившей производителей переходить на иные упаковки. В любом случае, продолжительность такого перехода исчислялась годами или немногими десятками лет.

Какие механизмы обеспечивали умение расклёвывать бутылки? Предположим, что не знаем ответа, и сравним два предположения: о генетическом и культурном механизме такого поведения.

В первом случае надо предположить случайное возникновение аллеля (гена), повышающего вероятность такого поведения синицы, которое может привести к продырявливанию крышки. Должен честно признаться, что такое событие кажется мне лежащим на грани чуда. Не будем залезать в эти детали — предположим, как-то аллель, отвечающий за этот признак, возник.

Теперь ему будет способствовать отбор. Носители этого аллеля будут в среднем чаще дырявить бутылки, чаще получать сливки, чаще выживать и оставлять чуть больше потомства. Доля носителей этого аллеля будет возрастать. Даже если разнообразие синиц по этому гену — самый главный для отбора фактор, для сколь-нибудь серьёзного распространения полезного аллеля потребуются века и тысячелетия. Нет-нет, мы, конечно, упростили. Вероятно, после того, как отбор закрепит первый из аллелей, способствующих расклёвыванию, он должен способствовать изменениям других генов, делающим расклёвывание всё более эффективным…

Альтернативное объяснение таково. Некая синица в результате случайных действий продырявила крышку молочной бутылки. Получила вознаграждение, установила связь между своими действиями и их результатами. При удачной возможности повторила, отработала оптимальную реализацию выгодного поведения. Повторяла его на глазах других синиц, некоторые из которых тоже установили связь между дырками в молочных крышках и вкусом сливок. Вскоре после того, как будет запущена цепная реакция передачи нового признака от обученных синиц к необученным, новый признак будет характерен для всех представителей популяции, способных к обучению. Конечно, те из синиц, кто не сможет перенять новый признак в силу птичьего аналога тупости, так и не освоят новый источник корма. Вот их-то потихоньку и будет устранять отбор…

Итак, быстрота наблюдаемых нами изменений поведения синиц со всей определённостью доказывает, что новый признак передавался культурно, а не генетически.

Ещё одна особенность культурного наследования состоит в том, что оно оказалось способно передавать большее количество информации (я писалоб этом когда-то). Однако такой скачок сделал один-единственный вид, и лишь благодаря тому, что мы научились использовать экстрасоматические (внетелесные) средства записи, хранения и передачи информации. Первым рывком, резко расширившим пределы наших возможностей, стало изобретение письменности, вторым — электромагнитной и оптической записи на разнообразных носителях.

С другой стороны, сравнивать информацию, записанную, например, на DVD и в ядре сперматозоида, — сложная задача. На DVD информации намного больше (в битах). Возможно, сохранённая на диск информация имеет даже более высокую колмогоровскую сложность, чем человеческий геном (для её записи в «свёрнутом», заархивированном виде потребуется более объёмная и сложная последовательность). Но генетическая информация ценнее, так как значительно изменяет возможности своего получателя. Наш генотип — это набор переключателей, отражающий миллиардолетний опыт наших потомков по выживанию в сложной среде. Он несёт те команды, которые нужны системе, управляющей нашим развитием. А наши экстрасоматические информационные носители, увы, заполнены менее ценной информацией.

Такие носители позволили решить ещё одну проблему. Генетическая информация может передаваться без проявления: у внука может выразиться аллель деда, который «молчал» у отца. Пока речь идёт о цепочке обучения, опосредованной прямыми контактами «учитель-ученик», всё, что не принял ученик, будет потеряно. При опоре на средства записи ситуация становится не столь безнадёжной (хотя и рукописи горят, и массивы винчестеров выходят из строя). А когда речь идёт о секретах, которые запрещено записывать и передавать посторонним (от верескового мёда до булатной стали), риск потери уникальных культурно обусловленных поведенческих признаков остается высоким.

Замечательным свойством культурного наследования и социальной эволюции является их потенциальная управляемость. Помните, мы говорили как-то о мейотическом драйве http://www.computerra.ru/own/shabanov/699560/ — свойстве некоторых аллелей передаваться потомкам с большей вероятностью, чем у их альтернатив. В культурном наследовании это происходит сплошь и рядом. Чем более развито общество, тем избирательнее оно относится к своему культурному достоянию. Мы производим очень много шума: когда в маршрутном такси мне случается услышать «прикольный» трёп ведущих какой-нибудь утренней радиопередачи, мне становится стыдно от того, какой информационный мусор наша цивилизация рассеивает в космосе. Но, к счастью, мы хотя бы чуть-чуть производим и другой продукт, и он-то как раз остаётсяв вечности с несколько большей вероятностью.