Olga chernyshenko - Гарри Поттер и Вторая Великая Война

Понятно. Какое решение принял директор?

Попросил никому не рассказывать, — честно ответил Драко.

И только? — Снейп усмехнулся. — Должно быть, этому способствовало вмешательство мистера Поттера… Он ведь не остался в стороне, не так ли?

Нет, сэр. Он сказал, что директор все равно не может его исключить, а потому нечего тратить время на пустые разговоры. Профессор Грюм хотел ему возразить, но вмешалась мадам Помфри и выставила всех учителей за дверь.

Вовремя она появилась, — профессор Снейп встал и начал расхаживать по кабинету.

Он кивнул Малфою на кресло возле стола и нахмурился, когда Драко, осторожно ступая, занял его.

Почему вы хромаете?

Ничего страшного…

Мистер Малфой!

Ногу подвернул.

Сейчас?

Ночью… Когда перетаскивал Поттера с Грейнджер в палатку. Не мог же я ее поставить на бревне.

Покажите… — профессор нагнулся, аккуратно осматривая опухшую лодыжку. — Почему вы не сказали мадам Помфри?

Не знаю.. — Драко недовольно поерзал. — Не до того было… И потом, пока я лежал — она так не болела.

Понятно.

Профессор Снейп выпрямился и прошагал в дальний конец кабинета к шкафу с ингредиентами. Он извлек из него бинт и маленький тюбик с мазью. Потом вернулся к Драко, присел у его ног.

Учитывая, чем вас уже напоили сегодня, лучше не принимать никаких зелий в ближайшие двадцать четыре часа. Заклинания сделают только хуже…

Профессор, — Малфой задумчиво наблюдал, как зельевар легкими движениями наносит какую-то охлаждающую мазь на опухшую лодыжку. — Скажите, как вы собираетесь со мной поступить? Грозный Глаз Грюм сообщил, что вы не очень обрадовались, узнав о нас…

Мистер Малфой, а, по-вашему, я должен был прийти в восторг, когда в кабинет директора ворвался младший Уизли и, сверкая полоумными глазами, сообщил, что три малолетние бестолочи решили столь оригинальным образом встретить Рождество? — Северус Снейп помолчал, на мгновение встретившись взглядом с виновато выглядевшим учеником, и серьезно добавил. — Я за тебя волновался, Драко.

За Поттера, наверное, больше…

Нет. В первую очередь, за тебя, за студента своего факультета. У гриффиндорцев есть свой декан.

Профессор вернулся к прерванному занятию. Глядя на то, как четкими, точными движениями Снейп перебинтовывает ему ступню, Драко думал о произнесенных словах. Потом перевел взгляд на макушку самого молодого декана Хогвартса и пораженно вздохнул: на черных волосах преподавателя отчетливо виднелись серебряные нити. Их оказалось всего несколько, но… Накануне их не было совершенно точно.

Профессор сделал последний узелок.

Что, Драко?

Ученик выпрямился в кресле и через силу выдохнул:

Простите.

Северус Снейп медленно встал, обтряхнул пыль с мантии, но не стал отходить, а лишь прислонился к столу.

Что случилось, Драко? — тихо спросил он.

Я заставил вас волноваться…

Я не об этом. Произошло что-то еще, ведь так? После моего ухода из лазарета…

Серые глаза моргали подозрительно часто и избегали смотреть на что-либо, кроме ближайшего листа пергамента.

Драко, я должен знать.

Они считают, что наш факультет не способен думать о других и совершать поступки ради кого-то, кроме самих себя. МакГонагалл высказалась в этом роде, а ей никто не возразил.

Вот как?.. Не бери в голову, я сам напомню нашим уважаемым преподавателям некоторые случаи и детали… У тебя что-нибудь еще болит?

Нет… Профессор, вы так и не ответили: что мне за это будет?

За две спасенные жизни? Сложный вопрос…Скажите, мистер Малфой, по-вашему жизнь человека можно оценить в факультетских очках?

Я так не думаю, сэр.

Я тоже. Поэтому возвращайтесь в свою спальню, высыпайтесь и постарайтесь в ближайшее время поменьше тревожить вашу ногу. Поберегите себя.

Профессор Снейп занял свое место за столом, положил перед собой следующую работу и углубился в чтение написанного. Драко помедлил, не веря, что все закончилось именно так, затем облегченно выдохнул, встал и, осторожно ступая, направился к двери. У самого порога его настиг голос декана:

— И еще, мистер Малфой. Если возникнет подобная ситуация, я бы порекомендовал вам не действовать в одиночку, а взять с собой кого-нибудь из старшекурсников Слизерина. И вам поддержка, и мне было бы намного спокойнее...

В учительской угольки в камине едва тлели, но тепла все же было достаточно. Деревянные панели основательно прогрелись за ночь и теперь медленно остывали от потока морозного воздуха из приоткрытого окна. Быстрыми шагами в комнату входит второй человек.

Северус, ты хотел меня видеть?

Да, Римус. Садись.

Люпин снимает дорожную мантию и небрежно бросает на спинку черного кресла. Сам поспешно опускается в него.

Это касается Гарри?

Разумеется.

Снейп сцепляет пальцы в замок, прислоняясь к ним лбом. Глаза сильно болят, а морщинка на переносице становится еще глубже. Люпин наблюдает за ним с растущим сочувствием — за человеком, который никогда никому не показывает слабость.

Все настолько плохо?

Он сорвался, Римус, — Снейп отнимает руки от лица, зажмуривается до алых кругов и вновь открывает глаза. — Весь декабрь держался и вот…

Да, в лазарете…

Не в лазарете. Раньше.

Люпин молчит, ожидая продолжения. Человек напротив берет лежащий на столе хрустальный шар со снегом и начинает бездумно его рассматривать. Затем отставляет в сторону.

Ты знаешь, что он пытался выброситься из окна?

Что? — шокировано переспрашивает Люпин, судорожно сжимая подлокотники.

Прошлой ночью. Взял метлу и прямо из гриффиндорской башни полетел за Грейнджер…В абсолютной темноте. С такой высоты. Из магически защищенного замка. Шансы выжить — один к тысяче.

Но… Но как ты… — от потрясения не хватает слов.

Просмотрел его память, — равнодушно пожимает плечами зельевар и продолжает. — Далее, наш гриффиндорский герой оставляет метлу и идет в Запретный лес, не потрудившись хоть как-то защититься от холода. Находит свою подружку и… Что, ты думаешь, он сделал дальше?

Наложил Согревающие чары ?

Нет. Он посадил ее к себе на колени, сам опустился на какое-то бревно и приготовился замерзать. Добавь к этому полную луну на небе, стаю оборотней неподалеку — картинка станет полной.

Это безрассудство!

Это суицид в чистом виде, Люпин. Впрочем, попытка не удалась: мальчишка не разбился, не замерз, его не разорвали на кусочки. Чудом, конечно, но — и это то, ради чего я тебя позвал — вот вопрос: когда ждать следующей? И как помешать?

Ты считаешь, Гарри не хочет жить?

Он боится. Боится жить дальше. Этот страх заложен у него глубоко в подсознании, причем, по-видимому, с того момента, как он узнал о пророчестве. Гарри не позволяет себе думать о его исполнении, тщетно стараясь отвлечься на текущие дела. В глубине души он убежден, что погибнет, и желает скорейшей развязки, но ответственность за магический мир и друзей не позволяет признаться в этом даже самому себе. Его поддерживает слово «должен»: «…И один должен убить другого» . Но после этого, боюсь, он отправится вслед за Темным Лордом в мир иной... Если не сделает этого до их последней встречи. Как его удержать, а? Скажи, Римус! Может, хоть ты знаешь…