Iskander100500 - На крючке у Фортуны (бывш. Поймай меня, Дамблдор!)

После того, как Сириус только проговорил первые слова на неизвестном гортанном наречии, вспыхнули фитили черных свеч не менее черным огоньком, не внушавшим ни капли доверия. Язык, на котором должен был проводиться ритуал, был совершенно иным, нежели латынь или что-то доступное человеку. Бродяга еще перед началом всей этой заварушки взял с меня Обет о неразглашении деталей, чтобы не выдать ни коим образом ничего, ибо за знание только одного этого языка ему уже полагался поцелуй дементора, дабы не передал никому из ныне живущих. Откуда Сириус знает этот язык — для меня такая же загадка, как и происхождение остальных его знаний о ритуале. Вообще, как он успел мне рассказать, у магов осталась легенда, что данный язык был передан волшебникам кем-то из первых призванных демонов, дабы те могли связаться с ними: демонам ничего не стоит исполнить простенькое по их мерам желание людишек в обмен на душу! жертвы. Но скорее всего язык изобрел какой-то пытливый демонолог-самоучка, не оставивший своего имени в истории. И правильно, ведь демонологам в любые времена доверия не было ни капли, вот он и не назвался: а как доверять человеку, который может разбить все данные тебе клятвы (это мы с Сириусом вдвоем действуем, а демонолог должен быть достаточно силен, чтобы самому удержать демона внутри защиты и еще выклянчить у него то, что надо демонологу), снять с себя почти любые проклятия, а то и душу твою продать за такую вот "мелочь" (уж по сравнению с душой!...).

Сириус продолжал читать крайне длинное и монотонное заклятие призыва, вливая в слова свою магию, на неизвестном языке в течении еще следующего получаса, из-за чего у меня даже затекли ноги, но я не смел даже пошевелиться. От давящей со всех сторон какой-то тяжелой магии было некуда деться. Факелы давно потухли на стенах и, казалось, что черный, словно прогорклый и совершенно ничего не освещающий свет свечей собрался внутрь большой звезды, а все остальное пространство заливает вечная тьма, поглощающая каждого ступающего в нее. И я бы не посмел утверждать обратного, так как ясно различал в помещении лишь себя, Сириуса в его круге и девушку на алтаре, который и подался желтым светом, словно светясь изнутри. Постепенно руны стали набирать силу изливающегося в стенах помещения темнейшего заклинания. Когда абсолютно все знаки на полу стали почти огненно красными, словно угли в камине, алтарь будто бы раскалился, как магма в вулкане, а защита вокруг звезд на полу стала почти осязаема. Жертва до сих пор лежавшая тихо и безмолвно, резко выгнулась дугой, широко распахнув глаза, и издала жуткий вопль, столь громкий, что в ушах звенело, словно кто-то надел мне колокольчик на голову и безостановочно бил в него. Меня начало потряхивать от происходящего. Все же не каждый день у тебя на глазах разверзается мир Демонов. После минутного вопля (что ж там за легкие такие?) жертва внезапно смолкла, а тело тем временем осыпалось прахом, подобно тому, из которого был сделан внутренний круг большой звезды. Тем временем пламя свеч взвилось толстыми столбами огня под потолок, из-за чего я чуть было не отшатнулся, но, к счастью, вовремя удержался от порыва. Прах только что распавшегося тела закрутил вихрь бордового огонька, словно явившегося с алтаря, который по прежнему пышал жаром, как кузнечная печь. Вскоре вихрь стал формировать фигуру вполне себе обычного человека, только вот она светилась тем самым бордовым светом, что еще недавно представлял собой вихрь. Когда фигура полностью сформировалась, свечи снова стали гореть, как прежде, а мои глаза расширились от ужаса.

Передо мной стоял... я сам. Тот самый, что был увиден мной после наблюдения Адского Пламени. Стоял и щерился довольной ухмылкой с кучей острых зубов и глазами затягивающей тьмы. Еще чуть-чуть и я закрою глаза, лишь бы не видеть этого... Демон же как ни в чем ни бывало смотрел на меня своими бездонными омутами глаз. Он явно знал, как на меня воздействовать лучше всего. Но когда его оскал сменился вполне себе обыкновенной серьезной миной дельца, я немного расслабился даже — как-то спокойней видеть то, чего ты ожидал.

— Говори, смертный, что отмечен Магией и Смертью, — раздавшийся голос в сводах комнаты был не просто потусторонним, как можно предположить было изначально, а словно выдуваемый мехами гармошки, с сопровождающим его дребезжащими от воздуха связками гортани, которые, казалось, состояли из металла. Я думал, что мои ноги меня предадут. Много позже после ритуала я буду удивляться, как это я остался стоять на ногах в такой ситуации — всяко происки адреналина.

— За душу отданную тебе в обмен на просьбу, прошу тебя, сними с меня все родовые клятвы и все родовые и личные проклятия, не отбирая душу мою, жизнь мою и магию мою, — по сириусову надоумию я использовал свой шанс просить не только о снятие одной клятвы. По этому поводу Блэк консультировался с портретами предков, которые единогласно заявили, что за душу можно просить гораздо больше затребованного, какой бы отданная на закланье душа не была. При озвучивании просьбы мой голос слегка дрожал, что было просто достижением, так как он хотя бы не сорвался, чего я так боялся.

— Я выполню твою просьбу, смертный, что отмечен Магией и Смертью, — демон в моем обличии кивнул и его взгляд стал пристальным, отчего меня буквально почти что передергивало, но тот не отрывал взгляда. Так продолжалось не больше десяти секунд, но за это время я взмок от напряжения. В какой-то момент демон протянул в мою сторону руку и, постепенно сжимая кисть в кулак, стал проворачивать руку, словно выкручивал из меня винт, при этом меня натурально скрутило изнутри, отчего я не удержавшись рухнул-таки на колени и почувствовал горящую боль в легких из-за нехватки воздуха и страшную головную боль. Вот теперь я точно знал, что я почувствую, вздумай проверить кто мой череп на прочность кувалдой. Был бы воздух в легких я бы мог вопить во всю их мощь, но не судьба... Каким-то отголоском сознания я видел стоящего по-прежнему в своем кругу Сириуса, крайне бледного и напряженного, но неподвижного, как и прежде. Он прекрасно понимал, что сделать что-либо сейчас не может и, преступив границы круга, только усугубит положение.

В какой-то момент меня отпустило и я смог вдохнуть, чтобы сразу после того, как я выдохну, вновь почувствовать дикую боль, боль в глазах, боль в шраме, казалось, огонь наполнил мои вены и артерии, выжигая меня изнутри. Сколько длилась эта пытка я не знаю, но когда все закончилось, мне стало совершенно безразлично, убивать меня будут или дальше пытать, по всем ощущениям, я перестал воспринимать мир вообще, что очень смахивало на отказ чувствительной системы из-за длительного напряжения. Для моих нервных окончаний наступила фаза полной невозбудимости. Я перестал ощущать даже холодный пол под щекой, на который я упал после того, как демон исполнил мою просьбу.