Б. Седов - Без Надежды

«Только что было три часа ночи», – машинально отметила Света и рукавом утерла с лица брызги слюны, которые летели изо рта все больше распалявшейся мамаши.

– Вера, что там? – донесся из спальни мужской голос.

– Приволок какую-то шлюху! Позвони-иить! – проорала матрона, надавив на Конфетку своим мощным бюстом. – А ну выметайся! Или возьму за шкирятник, как помойную кошку!.. А ты отправляйся в постель, – бросила она через плечо Валентину, словно десятилетнему недоростку. – По-быстрому!

«Еще раз обзовет меня шлюхой, – подумала Света, – и будет валяться в нокауте. Хоть бы этот инфантильный придурок предупредил своих предков, что со мной лучше не связываться. Лучше меня не обзывать. М-да, ничего не скажешь, гостеприимная семейка».

– Пожалуйста, – в последний раз попросила она, – разрешите мне позвонить. Я в безвыходном положении. Я на улице…

– Здесь тебе не гостиница.

– …Я действительно хорошо заплачу. У меня есть с собой деньги. Сколько вам надо?

Странно, но подкупить мамашу не удалось.

– Пошла вон, я сказала!

– Вера, у тебя все нормально? – прозвучало из спальни.

– Все! Справлюсь сама!

«Хрен ты там справишься», – подумала Света.

И тут матрона, вцепившись в ее кроличью шубку, попыталась провести некий борцовский прием.

Заломать ей за спину руку не составило никакого труда. Мамаша уткнулась рожей в палас, основательно вытертый возле двери, и Конфетка чувствительно приложила ей по почкам.

– Рыпаться будешь, добавлю, – предупредила она, и поверженная матрона сей же момент показала, что предупреждений не понимает.

– Валера!!! Валера!!! А-а-а!!!

Пришлось добавлять.

– Валера!!! На помощь!!! Вале… О-уф-ф-ф…

Света бросила взгляд на Валентина, и ей показалось, что тот тихо ликует. Что же, сына такой мамаши можно понять.

«Или это не мамаша, а мачеха? – предположила Конфетка, с трепетом настраиваясь на встречу с Валерой, который должен был нарисоваться из спальни. А вдруг это какая-нибудь горилла со сложным характером и навыками боксера? Получится жопа.

Но жопы не получилось.

Валера оказался невзрачным кругленьким мужичком с пивным животом и обширной блестящей лысиной. В беленькой маечке. И в линялых спортивных штанах, которые успел натянуть, спеша на помощь супруге. Конфетка без предисловий закатала каблуком ему в челюсть, как только он появился в дверном проеме, – церемониться с местными жителями ей надоело. Валера отправился обратно в спальню. Досыпа» ть. А Света повернулась к надежно укрывшемуся за журнальным столиком Валентину.

– Теперь давай телефон.

Валентин указал глазами на кресло, в котором валялась черная трубка. Его мамаша тяжело завозилась на полу возле двери. Конфетка взяла радиотелефон и, пытаясь сообразить, как он включается, небрежно придавила мамашу ногой: «Лежа-аать!» Исподлобья вновь глянула на Валентина.

– Межгород через восьмерку?

Тот кивнул. Света пробормотала: «Отлично» и принялась набирать номер Дениса.

Все оказалось, и правда, отлично. Знахарь ответил сразу:

– Света?! Милая! С тобой все нормально? Ты цела? Невредима?

– Цела. Невредима. Со мной все нормально.

– Почему не отвечаешь?

– Посеяла трубку.

– Вот блин! Растеряха!

«„Растеряха“ – поморщилась Конфетка. – Попрыгал бы ты так, как я, из автобуса. Потерял бы не только трубу».

– Знахарь, любимый! – умоляюще простонала она. – Я здесь заманалась! Еще немного, и сдохну! Давай приезжай! И поскорей!

– Ты где?

«А пес его знает, – растерянно похлопала ресницами Света. – В какой-то деревне. Никто мне не говорил, как она называется».

– Где я сейчас? – она вопросительно посмотрела на Валентина.

– У меня дома, – удивленно пробормотал тот в ответ.

– Идиот! Я не то имею в виду! – Конфетка сильнее надавила сапожком на мамашу, а то та опять начала елозить по полу. – Как называется ваша дыра? Ваша деревня?

– …В Бегуницах? – гремел в трубке возбужденный голос Дениса. – Отвечай, ты в Бегуницах?…

– Бегуницы, – затравленно пробормотал Валентин.

– …Алло!!! Я не слышу!!! Алло!!! Свет, ты в Бегуницах?

– Да. Откуда знаешь, где я?

– Тот автобус, на котором ты ехала… – продолжал Знахарь так громко, что Света непроизвольно отстранила трубку от уха. – Короче, мы в Ивангороде допросили водилу…

– Он хоть живой?

– Водила? Да, все ништяк. Ну так вот. Водила нам рассказал, как ты сиганула за Мухой с автобуса. В этих… ну, в этих… Черт, в Бегуницах! Молодцом, Светка! Крутяк! А где прокуроришка?

– Здесь. В одной из квартир. Я знаю, в какой… Блядь! Да лежи ты, не вошкайся!

– Чего?!! Алло, Светка! Чего там «не вошкайся»?!

– Это я не тебе. – Конфетка пнула каблуком мамашу в затылок. По-доброму та просто не понимала. – Слушай, когда вы подъедете?

– Через четверть часа. Может, даже чуть раньше. Алло! Продержись пятнадцать минут!

– Хорошо, продержусь, – расслабилась Света, решив, что теперь наконец все проблемы для нее позади. Она бросила трубку назад в кресло; убрав ногу, позволила мамаше в свое удовольствие шариться по полу и, достав из сумочки кошелек, кинула Валентину две сторублевых купюры. – Короче, юродивый. Один стольник предкам, за то, что звонила с их телефона. Второй стольник – вашей шайке поганой на эту… ну, как ее… на «Снежинку». У меня все. Расплатилась. Засим откланиваюсь. – И, перешагнув через мамашу, Конфетка направилась к выходу. С чувством выполненного долга. В прекраснейшем настроении. Помахивая сумочкой и размышляя, известно ли алкашу Валентину слово «засим».

На улице опять шел густой снег.

Казалось, что ближе к утру похолодало еще сильнее.

Света поплотнее запахнула на груди шубку. И растерянно замерла, не зная, что делать.

Буквально в пятнадцати метрах от нее в стоявшую возле соседнего подъезда белую «Ниву» паковались прокурор Муха и какой-то мужик. Мужик за руль, прокурор рядом.

Вот так вот.

Абзац!

Жена и два малолетних Сашиных отпрыска спали в дальней комнате, разбудить их было проблематично, даже распевая хором застольные песни, но Александр и Владимир Владимирович, обосновавшись на кухне, все равно старались разговаривать чуть ли не шепотом.

В презент двоюродному брату Муха привез из Петербурга бутылку «Чивас Ригал». Александр покрутил подарок в заскорузлых ручищах механизатора. Покачал лысеющей головой. Хмыкнул:

– Хм, виски. Говорят, они это… значит, как самогонка.

И бутылка с дорогим элитным напитком оказалась на кухонном столике в компании двух граненых стаканов и незамысловатой закуски – банки домашних соленых огурчиков, буханки черного хлеба и четырех холодных котлет, извлеченных из холодильника.

Вот под эту бутылочку и поделился с двоюродным братом своими проблемами прокурор. Естественно, что-то скрыв, что-то добавив. Мол, сбежал из зоны один опасный бандит, которого пять лет назад сажал именно он, Муха. И вот теперь не дает покоя бандюга. Разузнал телефон и названивает прямо домой. Угрожает. Перепугал всю семью. Он бы, Муха, конечно, и плюнул. Не к лицу ему, работнику юстиции, бояться какого-то урку. Да вот только Галина прицепилась словно репей: «Уезжай да уезжай из Петербурга, пока не изловят паршивца». А сама забрала детей и дунула к своим в Новгородскую.