Б. Седов - Культурист

Влад на цыпочках подошел к входной двери и прильнул к «глазку». На площадке перед дверью стояли трое: толстая, в годах, женщина с папочкой, мужчина в кожаном плаще и милиционер. Гражданских Невский видел впервые, а капитана знал хорошо. Это был местный участковый, Митрич. Что им нужно? Вряд ли эта делегация пожаловала из-за Эдика. Не тот состав.

Участковый вновь нажал на кнопку звонка, потом буркнул, обращаясь к сопровождающим:

– Пьяный, что ли? – приблизил лицо к двери и громко, чеканя слова, позвал:

– Влад! Невский! Открывай, не валяй дурака! Я знаю, что ты дома! Машина твоя в гараже стоит, да и Валентина Терентьевна видела, как ты во втором часу в подъезд заходил! Открой, дело есть! Не заставляй меня мужиков из участка вызывать. Дверь новенькая, дорогая, жаль портить, ей-богу…

И Влад не выдержал, сломался. Буркнул хмуро:

– Не ори, Митрич, голова раскалывается! Сейчас… хоть оденусь.

Мысленно матерясь, вернулся в комнату. Натянул джинсы, футболку, сунул босые ноги в тапочки. Открыл дверь, сделав шаг в сторону, пропуская незваных гостей. Когда вошедший последним участковый прикрыл за собой дверь, Влад вопросительно взглянул на него. Митрич вздохнул, пригладил усы, сунул руку в карман форменного плаща, достал два обрывка бумажной полосы с печатями и подписью и продемонстрировал Владу. Спросил строго, впрочем, без особого нажима:

– Ты хоть знаешь, дурак, что бывает за такую вот сорванную бумажку? Срок. Если по максимуму.

– Догадываюсь, – хмыкнул Невский. – Только я здесь при чем, Пал Дмитрич?

– Ты, конечно, ни при чем, – прищурился участковый. – Но лишь в том случае, если сегодня ночью вошел в опечатанную квартиру через окно. А бумажку сорвал кто-то другой. Просто так, из хулиганства.

– Я вошел в дверь, – вздохнул Влад. – И никакой бумаги не заметил. В подъезде темно, как в заднице у негра, ни одной лампочки. Не веришь – убедись сам.

– Ладно, – помолчав, махнул рукой капитан. – Можешь считать, что на первый раз отмазался. Есть дела поважнее, Невский.

– Внимательно слушаю, – Влад прислонился к стене, сложил руки на груди и перевел взгляд с Митрича на благоухающего одеколоном мужика в галстуке. Однако первой заговорила женщина.

– Моя фамилия Тимофеева, Екатерина Степановна, – казенным тоном представилась крашеная хной толстуха. – Я – директор домоуправления. И меня главным образом интересует ваш паспорт, товарищ Невский. Точнее, прописка. Есть основания полагать, что вы занимаете жилплощадь своей покойной… э-э… родственницы незаконно.

– Я так не думаю, – спокойно ответил Влад. – Я здесь прописан. И после смерти бабушки стал квартиросъемщиком.

– Покажите для начала паспорт! – грозно потребовала тетка.

– Пожалуйста, – Невский сходил в комнату, принес паспорт и демонстративно протянул его не домоправительнице, а Митричу. – Как видите, все в порядке.

– Да нет, Владик, – без интереса полистав документ, с таким видом, будто он заранее знал, что там есть нужная отметка, покачал головой участковый. – Не в порядке. Это, – покачал паспортом капитан, – липа. А выражаясь казенным языком, – подделка документов. То есть – уголовно наказуемое преступление.

– Хотите сказать, что я сам изготовил фальшивую печать и сам расписался? – как можно более непосредственно фыркнул Влад. Хотя в груди, под ребрами, уже пробежал предательский холодок.

– Разумеется, нет, – невозмутимо отверг абсурдную версию капитан. – Печать паспортного стола настоящая. И подпись начальника тоже. И даже отметка в ордере на квартиру сделана правильно.

– Тогда в чем проблема? Не понимаю.

– Проблема в том, товарищ Невский, – вновь вмешалась в разговор толстуха, открыла папку и достала лежащий сверху документ, – что на момент смерти гражданки Орловой Натальи Львовны на данной жилплощади был прописан только один человек она сама! Вот официальная справка, ознакомьтесь! – она грубо сунула Владу лист. – И на дату внизу обратите особое внимание! Справка выдана на следующий день после того, как врач «скорой помощи» выписал свидетельство о смерти!

– Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь, Владислав. Я не знаю, каким образом тебе удалось договориться в паспортном столе и задним числом вписать себя в ордер, – спокойно заметил капитан, пристально глядя на Невского, – но догадываюсь. Насчет некоторых методов работы Майи Эрастовны Пидтыканой в милиции уже давно есть любопытная информация. Я уверен: если на нее хорошенько надавить и пообещать в обмен на чистосердечное признание забыть о прошлых… нюансах, она подтвердит, что безвозмездно, исключительно по доброте душевной вошла в твое положение и задним числом внесла тебя в число жильцов квартиры. В конце концов, ты – родной внук старушки. Кто бы стал возражать? Обычное житейское дело. Все так поступают. Но в данной ситуации есть один весьма существенный момент, – в голосе Митрича впервые появился металл. – Ты опоздал с пропиской. О чем недвусмысленно свидетельствует имеющаяся в распоряжении домоуправления справка. Ее лично выдал Ершов, начальник Майи Эрастовны Пидтыканой. О существовании справки она просто не знала. Иначе бы, как человек умный и знающий законы, сразу отказалась бы тебе помогать. Даже бесплатно.

– Мы не звери. Если бы занимаемая гражданкой Орловой жилплощадь была кооперативной, – канцелярским тоном отчеканила Екатерина Степановна, – то прописка не имела бы значения. Квартира, как и вся прочая личная собственность, автоматически перешла бы по наследству к ближайшим родственникам покойной. Но в данном случае площадь го-су-дар-ствен-на-я! И после смерти единственного ответственного квартиросъемщика должна вернуться государству! Вы мошенник, товарищ Невский! И я официально ставлю вас в известность, что нами уже подготовлены все необходимые документы для передачи дела в суд! Каким будет его решение, надеюсь, вам понятно?! Кстати, – Тимофеева повернула толстую шею и подобострастно взглянула на стоящего до сих пор молча рядом мужчину, – вот, познакомьтесь. Товарищ Карапетян, Артак Гарникович. Именно он, согласно очереди, должен был получить эту самую квартиру после освобождения. Между прочим, товарищ Карапетян – юрист. И ему не составит труда убедить вас в бесперспективности дальнейших разбирательств. Если, конечно, вы не хотите сесть в тюрьму.

– Увы, – притворно-вежливо поклонился Карапетян. Его черные, глубоко посаженные масляные глазки предательски бегали. – По-человечески я вас понимаю, Владислав. Но и вы меня поймите. Закон есть закон. Он на мо… на нашей стороне.

– Чего вы от меня хотите? – спросил Влад, скосив глаза на участкового. Невский все понял. Не прошло и нескольких часов с ареста аптекаря, как вдруг повернувшаяся к нему жопой Судьба нанесла новый сокрушительный удар. Последний ли?