Б. Седов - Любовь и баксы

- Да, войдите, - сказал Граф, повернувшись к двери, и в кабинет бочком проскользнул Миха Гобсек.

- Приветствую вас, Михаил, - учтиво сказал Граф, однако не встал и руки Гобсеку не протянул, а только гостеприимно показал глазами в сторону стола.

Гобсек помялся у двери, затем смущенно кашлянул и, подойдя к указанному месту, осторожно опустился на краешек кресла.

- Николай Иванович сказал, что у вас к нам какая-то новость. Слушаю вас.

- Если позволите, я с самого начала.

- Да, конечно, - кивнул Граф. - Это будет весьма правильно. Водочки?

- Если позволите.

- Конечно, позволю. Мало того, даже настойчиво порекомендую, потому что у нас тут не простая вечеринка, а особая. Тут, понимаете, такое дело… - говорил Граф, наливая Гобсеку, а заодно и всем остальным. - У меня брат нашелся. В самой что ни на есть Америке. Вот такой праздничек.

- Ну, - оживился Гобсек, - за такое дело выпить сам Бог велел.

Он взял рюмку и, посмотрев на братьев, восхищенно покачал головой:

- Это надо же, из самой Америки… Ну, со свиданьицем!

Он снова посмотрел сначала на Графа, потом на Шервуда и опрокинул рюмку в рот. Остальные последовали его примеру, а Гобсек занюхал водку корочкой хлеба и сказал:

- После первой не закусываю.

Граф понимающе кивнул и взялся за бутылку, но Гобсек протестующе выставил руку:

- Да я не в том смысле, Константин Эдуардович. Это просто присказка такая.

- А хоть и присказка, - улыбнулся Граф. - Мы - то уже приняли на грудь…

Он оглядел стол и сказал:

- Аж по целой бутылке. А вы, Михаил, еще свеженький. Так что не чинитесь. Считайте, что это штрафная.

И он налил Гобсеку еще.

Тот поблагодарил радушного хозяина, а в том, что хозяин здесь именно Граф, сомневаться не приходилось, и выпил вторую. Вкусно крякнув, Гобсек выбрал огурчик поменьше, схрумкал его и сказал:

- Если позволите, я все-таки расскажу, зачем пришел.

- Конечно, - сказал Граф, - расскажите. А если еще водочки…

- Не-не, пока хватит, - ответил Гобсек. - В общем, так. По роду своей деятельности я сталкиваюсь со множеством ценных вещей и ювелирных изделий.

- А какое у вас образование? - перебил его Граф.

- У меня? - удивился Гобсек. - Школа и три курса филфака. А что?

- Ну, - Граф улыбнулся, - весьма складно излагаете мысли. Для человека вашей специальности…

- Благодарю вас. Однако к делу. И мне в руки попала одна на первый взгляд весьма обычная вещь. Но… Не желаете взглянуть? Слышал, вы чем-то таким интересуетесь.

- Желаю, - ответил Граф.

- Извольте.

И Гобсек небрежно выложил на стол овальный серебряный медальон.

Все трое уставились на него, как на отрезанную голову Филиппа Киркорова, и настала драматическая пауза. Наконец Граф нервно кашлянул и, бросив на Гобсека быстрый взгляд, взял медальон в руки. Раскрыв его, он, шевеля губами, прочел надпись и сказал Шервуду по-английски:

- Это он. И буква "s" в слове "Lupus" перевернута.

Шервуд резво выхватил медальон из рук брата и внимательно осмотрел его.

- Точно, - радостно сказал он, - и тут еще рядом с замком три черточки нацарапаны. Отец рассказывал о них. Это вроде дополнительного пароля.

Граф посмотрел на Гобсека, который сидел с подчеркнуто равнодушным видом, и, хлопнув его по плечу, сказал:

- Вы счастливый человек, Михаил, поверьте мне. Сегодня вы сделали очень правильный ход. Если бы эта вещь ушла в другую сторону и я узнал бы об этом, я собственноручно пристрелил бы вас. Я говорю это для того, чтобы вы поняли, насколько этот медальон важен для меня и для моего брата, который, между прочим, прилетел из Америки исключительно ради него. Но теперь, - и Граф снова потрепал Гобсека по плечу, - вы просто именинник.

- Господа! - Граф встал. - Я предлагаю поднять тост за Михаила, который сегодня принес всем нам радость.

Все встали, поднялся и Гобсек.

Он чувствовал себя неловко, потому что не знал, что этот медальон вызовет у Графа такие бурные переживания. Гобсек похвалил себя за то, что не отправил медальон в Англию, а то вдруг Граф и вправду пристрелил бы его, если бы узнал! Граф, он может… Гобсеку была известна история, когда Граф хладнокровно застрелил одного уважаемого бандита прямо на сходняке, причем сходняк был созван, чтобы бандита этого короновать, а Граф вынул "вальтер" и продырявил ему голову, и никто даже не пикнул. Правда, Граф тут же объяснил, почему этот человек не должен коптить небо, и все стали кивать и соглашаться… Труп быстренько увезли, и сходняк превратился в поминки.

- Николай Иваныч, - обратился Граф к Желваку, - налейте всем водки!

- Легко! - ответил Желвак и, открыв запечатанную сургучом бутылку домашней водки, наполнил рюмки.

- За вас, Михаил, - провозгласил Граф, - за вашу удачу!

- Благодарю вас, - ответил Гобсек. Выпив, все снова уселись в кресла, и Граф сказал:

- Прошу вас, Михаил, расскажите всю историю. Я сгораю от любопытства.

Гобсек кивнул, закурил и, стряхнув пепел в пепельницу, которую любезно подвинул ему Граф, сказал:

- Ну что же… А история такая. Один человек, который работает по ширме…[4]

- Шнифт, что ли? - поинтересовался Желвак.

- Он самый. Вольдемар Лопатник. Так вот, он завладел медальоном в каком-то пивбаре. Потом он принес его мне, я рассчитался за вещь, и Вольдемар ушел. Медальон мне понравился, поэтому я взял его с собой, чтобы посоветоваться с другими специалистами, и отправился в город. Ну, встретился, обсудили… Потом я решил выпить водки в ресторане "На нарах". Там особая публика собирается, вы знаете, конечно…

Граф кивнул, и Гобсек продолжил рассказ.

- Нужно, знаете ли, быть в курсе событий, а там иногда интересная, да и полезная информация проскакивает. Уселся я за столик, заказал водочки, сижу, выпиваю, со знакомыми раскланиваюсь… И мне рассказали про вас и про Николая Ивановича. Что, мол, ищете вы какой-то медальон, и серьезно ищете. И один другому описывает медальон. Овальный, говорит, серебряный…

- А как зовут этого братка? - прищурился Граф.

- Я не знаю, но могу узнать. Визуально-то он мне знаком.

- Не в службу, а в дружбу, найдите мне его, Михаил, - с мягкой, но непререкаемой настойчивостью сказал Граф.

- Хорошо, - кивнул Гобсек, - найду. Так вот, слушаю я их разговоры, а сам думаю - а ведь именно этот медальон сейчас лежит у меня в кармане.

Слушая Гобсека, Граф одновременно вполголоса переводил его рассказ Шервуду. Тот только кивал и удивленно поднимал брови.

- Я подумал и принял, как мне кажется, единственно правильное решение. Медальон, конечно, стоит денег, но деньги эти не так уж и велики. Да и не в деньгах счастье. А вот сделать приятное уважаемым людям - это другое дело. И вот я здесь, - Гобсек театрально развел руками.

- И это правильно! - воскликнул Граф. - Это, как говорил вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Крупский, архиправильно.