Борис Седов - Наследница

— Что теперь? А теперь, Татьяна, у нас абсолютно нет времени. Уже давно стемнело. Пора нанести визит твоим благодетелям. Деньги-то дали папаше?

— Да.

— Видишь? Хоть что-то хорошее ты в жизни сделала. Помогла отцу… Нам пора! — Тамара недвусмысленно взглянула на Дениса.

Он всё понял.

И принялся расстегивать брючный ремень.

К воротам подкатила знакомая «Волга» главврача, мигнула фарами, и один из охранников посмотрел на часы: ровно одиннадцать. Алексей возвратился раньше, чем обещал. Ну, и что из того?

— Доктор вернулся.

Напарник, не отрываясь от ноутбука, на мониторе которого носились вооруженные до зубов орки и гоблины, молча кивнул. Ему оставалось всего ничего, чтобы наконец пройти третий уровень.

— Пойду впущу. — Охранник спокойно отправился отворять ворота.

И назад уже не вернулся. Остался лежать, надежно привязанный к чугунной решетке. С заклеенным скотчем ртом.

А две тени в черных масках скользнули к будке дежурки.

Второй охранник даже не успел оторвать взгляд от компьютера, даже не успел понять, что происходит, как получил в физиономию добрую порцию паралитического газа, а уже через минуту находился в том же беспомощном состоянии, что и его приятель.

Третий уровень так и не был пройден.

Денис и Андрей стянули черные маски. Больше они были им не нужны. Все остальные, кто увидит их лица, уже никогда не смогут дать показаний.

— Никита, Гадир, останетесь здесь. Присмотрите за девочкой и клиентами. А у нас на повестке Никитин. — Из «Волги» выбралась Тамара и размашистой походкой пошагала к медицинскому блоку. — Надеюсь, у него нет привычки запирать дверь изнутри, — на ходу пробурчала она.

К сожалению, такая привычка была. Дверь оказалась запертой, и мерзавец Никитин совсем не спешил открывать на стук. Сначала гнусаво поинтересовался:

— Кто там?

— Дерьмо! — процедила Тамара. Внешне дверь выглядела надежной — с первого раза не вышибешь. А потом анестезиолог может поднять тревогу. — Ну что за дерьмо… Откройте пожалуйста! Это я, Ольга!

Или подделка оказалась довольно высокого качества, или Никитину в детстве наступил на ухо медведь, но он купился.

— В чем дело, Оля? — прозвучало из-за двери.

— Быстрее! Пожалуйста! Там что-то с мальчиком! Какой-то припадок! Я не знаю, что делать! — захлебнулась в истерических всхлипах Тамара. — Быстрее! Пожалуйста!

— Черт!

Брякнул запор. Дверь распахнулась…

— …Что с ним будем делать? — через минуту кивнул Андрей на надежно спеленатого скотчем Никитина.

— Пока пусть валяется. Потом разберемся. — Тамара весело подмигнула испуганно пялившемуся на нее анестезиологу. — Вот так-то, приятель. Это тебе не детишки на прозекторском столике. Это серьезнее… Пошли к директору, — она направилась к выходу, и четверо крепких парней послушно последовали за ней.

Никаких препятствий в виде запертых дверей или случайно приблудившихся охранников они больше не встретили. У Шлаина в кабинете дым стоял коромыслом, и четверо мужиков, оттягивающихся за бутылочкой водки, как раз вознамерились опрокинуть еще по одной и тихо-мирно закусить малосольным огурчиком, когда от мощного удара чуть не слетела с петель дверь и внутрь ворвались несколько человек, из них двое в ментовской форме. В отличие от СОБР'а эти люди действовали молча, но не менее профессионально.

Щелк-щелк браслеты… нарожу полоска скотча… щелк-щелк браслеты… на рожу полоска скотча… щелк-щелк браслеты…

— С кого начнем? — Тамара обвела взглядом четверых прикованных к стульям мужчин и остановила его на том, у которого из-за пазухи только что извлекли ПММ.* [5]— Вот с этого. — Она содрала скотч с губ коротко стриженного, подтянутого мужика.

— Та-а-ак! — Обретшие свободу губы сразу пришли в движение. — А теперь достаньте у меня из кармана служебное удостоверение.

— Зачем? — улыбнулась Тамара. — Мы и без того знаем, кто вы такой, Борщук.

— Тогда не понимаю, что происходит. — В только что сверкавших яростью глазах появилось выражение беспокойства. — Старшина, — повернулся Борщук к одному из бойцов, наряженных в ментовскую форму. Похоже, общаться с Тамарой он считал ниже собственного достоинства. — Во-первых, немедленно снимите наручники. А во-вторых, доложите, кто вы такие. Из какого управления?

— Из добровольного общества защиты детей, — процедила Тамара. — А наручники, конечно же, снимем. Вы возьмете ручку, бумажку и напишете явку с повинной. Всё-всё-всё о своей доле участия в убийствах детей в этом приюте.

— Не пойму, о чем ты…

— Не тыкай, урод!

— Не пойму…

— А я не пойму, как вы, всегда такие осторожные, даже не имеющие счетов в заграничных банках, даже до сих пор так и не переехавшие из обычной квартиры в коттеджи, вдруг взяли и вляпались в банальную уголовщину. Нет, не в банальную. В страшную! В жуткую уголовщину! — эффектно продекламировала Тамара и забрала со стола ПММ. — Денис, сними с этого негодяя браслеты.

— А я ведь вас знаю, — задумчиво пробормотал Борщук и, прищурившись, уставился на шагнувшего к нему Дениса. — Вы здесь были зимой.

— Да. Я две недели кормил и спасал от холода детей, которых вы бросили. А потом спихнул в канаву ваш гнилой «Мерседес». — Денис отомкнул наручники. — Свободны, только без сюрпризов. Не заставляйте вас бить.

Тамара тем временем выкопала из стола пачку бумаги и целую коллекцию ручек. Высыпала их перед Борщуком.

— Итак, пишем признание.

— Да ничего вы от меня не дождетесь! — рассмеялся высокопоставленный мент. Молодец, держался он хладнокровно. — Я просто не представляю, в чем признаваться. Никаких проступков, а тем более, преступлений за собой я не ведаю.

— Слушай. — Тамара достала диктофон, нажала на кнопочку.

«Вопрос первый: девочку, которую сегодня отобрал этот ваш новый хирург Алексей, должны отправить на прозекторский стол?.. Говори: да или нет?» — «Да, должны». — «Заказ на трансплантанты уже получили?» — «Да, получили». — «Как вы должны их передать?» — «Я не знаю всего механизма. Всё тщательно законспирировано. Тут очень длинная цепочка. Мне известно только, что органы должны доставить в Голландию». — «Верю. Где сейчас Котов?» — «В Простоквашине». — «Розов и Борщук?» — «Там же». — «Чем эти гады сейчас занимаются?» — «Сидят в кабинете у Шлаина. Пьют». — «Почему не остался с ними?» — «Я там лишний. Я непосредственно ко всему, что творится, не имею никакого отношения. Моя вина только в том, что я об этом знал и вовремя не сообщил. Но сейчас я отсюда прямикам отправляюсь в милицию и пишу заявление». — «Поздно, малыш…»

— Узнали? Так поет ваш главный бухгалтер. А теперь медсестра.