Б. Седов - Наследство старого вора

- А кто ж про него не слышал! Он даже у нас в высоких сферах фигура известная.

- Во-во! Авторитет, к коронации готовится, так что ты с ним повежливей. А то я тебя знаю - бац, бац, и готовый жмур. Что, не так?

- Ну ты это брось, - снова усмехнулся Артур, - что я тебе - серийный, что ли?

- А что - нет?

- Ладно, спасибо. Так это человек Желвака?

- Его самого.

- А Желвак этот - он там же, где и всегда, пасется?

- А куда ж он денется! Отдельный кабинет в ресторане «На нарах». Прошу любить и жаловать.

- Вот я его и полюблю и пожалую. Кстати, у тебя там нет случайно его номерочка? - коварным голосом поинтересовался Артур.

- Ну что с тобой поделаешь, - с притворным недовольством ответил Геннадий Ильич, - записывай трубку.

Продиктовав номер, он спросил:

- А зачем тебе этот Желвак? Вроде бы ты обычными бандюганами не занимаешься.

- Мы в наших высоких сферах, - чванливо ответил Артур, - занимаемся всем. Это у вас, в тупом уголовном розыске, страшнее форточника зверя нет.

- Ах ты, животное! - возмутился Геннадий Ильич. - Я к нему, понимаешь, со всей душой, а он меня тупым называет!

- Ладно, ладно, - засмеялся Артур, - с меня коньяк.

- Теперь ты одним коньяком не отделаешься.

- Хорошо. Два коньяка.

- Смотри, - пригрозил Геннадий Ильич, - я тебя за язык не тянул.

- Ну что за выражения! - расстроился Артур. - А еще сотрудник правоохранительных органов.

- Все, давай. В пятницу жду.

- Годится. Конец связи.

Отключившись, Артур допил остывший кофе и, закурив, прошел в гостиную.

На автоответчике, стоявшем на старинной резной тумбочке, мигал маленький красный огонек. Артур нажал кнопку воспроизведения и услышал мужской голос, который говорил по-английски:

- Мисс Гессер, это говорит друг вашей семьи. Я живу в Кливленде недалеко от ваших родственников. Я хочу встретиться с вами, чтобы передать вам привет от них и рассказать, как они живут. Я буду звонить вам позже. Всего доброго.

Прослушав запись еще раз, Артур нахмурился и пробормотал:

- Друг семьи… Интересно, что это за друг такой…

Потом он вышел в кухню, помыл за собой чашку и, погасив в прихожей свет, покинул квартиру Лины.

Майкл Шервуд сидел в шезлонге на просторной деревянной террасе, опоясывавшей его дом. Низкий столик, стоявший перед ним, был заставлен разнообразными сосудами с напитками сильной крепости.

В другом шезлонге развалился рослый блондин в ковбойском костюме и высоких расшитых воловьими жилами казаках. Это был ближайший друг Шервуда Уэйн Косовски.

В далекие благословенные времена оба они были обычными гангстерами и промышляли с пистолетами и кастетами, но теперь, когда седина коснулась их висков, а головы стали работать лучше, чем руки, они остепенились и стали руководить другими людьми. Это было гораздо приятнее и безопаснее.

Шервуд давно уже переступил ту черту, за которой преступление мало отличается от нормального крупного бизнеса, и его связи простирались аж до самого Белого дома. А Косовски просто был его давним другом и хитроумным советником. Это устраивало обоих, и они не представляли себе жизни друг без друга.

- Мистер Шервуд, - лениво сказал Косовски, наливая себе виски в маленький тяжелый стаканчик, - а куда, интересно, подевался Чарли Мясник? Он обещал принести вам медальон этого русского еще неделю назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

- Мистер Косовски, - ответил Шервуд, наливая себе из другой бутылки, - в том-то между нами и разница, что вы только думаете о чем-нибудь, а я уже это сделал.

- Что сделал? - спросил Косовски и поднес стаканчик к губам.

- Распорядился, чтобы мой исполнительный и надежный человек узнал все насчет Мясника и этого… Аркады.

- Ну, Майкл, ты - голова, - восхитился Косовски и залпом выпил свой виски.

- Мало того, - Шервуд посмотрел на часы, - этот человек должен с минуты на минуту появиться здесь и рассказать мне все, что ему удалось узнать.

- Шикарно! - Косовски заерзал в шезлонге. - По этому поводу нужно выпить.

- Слушай, Уэйн, - Шервуд нахмурился, - пить за что-то, когда еще не знаешь, что там на самом деле, - глупо. Что это за ковбойские манеры - лить виски в утробу по любому поводу?

- По любому поводу… - Косовски задумался. - А помнишь, как мы пили в доках за каждую севшую на воду чайку?

- А как же, - Шервуд улыбнулся воспоминаниям, - тогда еще Билли Утюг вырубился первым, и мы засунули его в контейнер с рождественскими индейками.

- Ага! - подхватил Косовски. - А потом он очухался и стал орать: «Я индейка, не трогайте меня, еще не Рождество!»

Оба засмеялись, и Косовски все-таки налил виски и себе и Шервуду.

- Хорошее было времечко, - сказал он.

- Не говори, - поддержал его Шервуд, - и мы сейчас выпьем за то, чтобы потом вспоминать сегодняшний день и тоже говорить, что времечко было хорошим.

- Согласен, - кивнул Косовски.

Они выпили, закурили, и над террасой повисла тишина.

Не более чем полчаса назад фазенду Шервуда покинули две белокурые красотки, которых Косовски вызывал для того, чтобы они обслужили его и Шервуда.

Одну из них звали Салли, другую - Джейн. Салли была долговязой и коротко стриженной, а Джейн, наоборот, маленькой и пухленькой, а также обладала длинными густыми кудрями цвета топленого молока. Шервуд любил маленьких и пухленьких, поэтому Косовски, который знал вкусы своего старого друга, сказал постоянно обслуживавшей его Салли, чтобы она прихватила с собой какую-нибудь сдобную малютку.

Девушки приехали на открытом розовом кадиллаке пятьдесят восьмого года. Эту машину Косовски подарил Салли несколько лет назад на день рождения. Ей тогда исполнилось ровно двадцать лет, и широкая ковбойская душа Косовски развернулась ровно на двадцать семь тысяч долларов. Зайдя в бар «Бешеный бык», он небрежно бросил ключи от машины на столик, за которым сидела Салли, и заведение Индейца Джо огласилось ее счастливым визгом.

Однако в мире чистогана ничто не делается просто так, и с тех пор Салли обслуживала Уэйна Косовски в любое время дня и ночи. А также, если Косовски желал того, бесплатно приводила ему других девушек любого цвета и комплекции.

- Привет, мальчики! - сказала Салли, входя в гостиную.

Джейн разыгрывала из себя скромную школьницу и робко выглядывала из-за плеча своей высокой разбитной подружки.

- О, наши красотки пришли! - обрадовался Косовски и подошел к девушкам.

Обняв Салли, он между делом потрогал пухлую грудь Джейн и, повернувшись к сидевшему в кресле Шервуду, сказал:

- Сиськи что надо. Тебе понравятся. Джейн стыдливо опустила глаза, и Шервуд почувствовал возбуждение. Он любил маленьких и пухленьких девушек за то, что они были мягкими и послушными в постели, а Джейн, судя по всему, была именно такой.