Б. Седов - Валет Бубен

Я налил себе минералки, отпил глоток и продолжил:

– Посодействуй мне в том, чтобы отодвинуть от меня Стилета. Я, конечно, могу решить эту проблему сам, причем очень просто, используя известный сталинский метод «нет человека – нет проблемы». Но я не хочу единолично, по собственному усмотрению, принимать такие ответственные решения. Кроме того, если это когда-нибудь всплывет, то сам понимаешь, как я буду выглядеть в глазах людей.

Я замолчал и приготовился говорить дальше. Теперь я должен был рассказать Дяде Паше и его людям про камни, и у меня была готова обдуманная и более-менее правдоподобная басня. Если они в нее поверят – все тип-топ. Если нет – тогда неизвестно, чем все может кончиться.

Ну, Знахарь, с Богом!

– Это, значит, я рассказал тебе о своей первой проблеме. Но в ней для тебя, я думаю, ничего особенно нового нет. И вовсе не она была основной причиной того, что я сорвался, как ошпаренный, и понесся к тебе на Урал. А теперь я расскажу тебе о главном.

Я окинул взглядом сидевших напротив меня людей и увидел, что они слушают меня очень внимательно и так же внимательно на меня смотрят.

– Так вот… – я помедлил, как бы в нерешительности.

Налив себе еще водички, я глотнул и продолжил:

– Как тебе известно, у меня были крупные средства, которые я предоставил в распоряжение коллектива. До того как я превратил их в маленький дорожный чек, это были камни. Бриллианты и изумруды, как раз по твоей части. Дядя Паша кивнул.

– Этих камней у меня было гораздо больше, но случилось так, что часть их была утрачена, и надежды вернуть ее не было. Ну, я плюнул на это дело и забыл. Всех денег все равно не пересчитаешь. А теперь выясняется, что я могу-таки получить эти камни, причем в целости и сохранности. И вот тут начинаются проблемы. Стилет узнал об этом раньше, чем я, но уже после того, как завалил тех четверых. И резко бросился поддерживать меня на сходняке. А потом, уже после коронации, когда и до меня дошла информация об этих камнях, в личном разговоре сказал мне, что если я с ним не поделюсь, он засветит перед всеми этот вопрос и обвинит меня в крысят-ничестве и темноедстве. Я чуть голову себе не сломал, пытаясь понять, как ему удалось узнать о камнях раньше меня, но так ничего и не выяснил.

– Интересное дело, – хмыкнул Дядя Паша. Я посмотрел на него и сказал:

– Конечно, интересное! А дальше еще интереснее будет.

– Давай-давай, мы внимательно тебя слушаем.

– Ну вот. Дальше я думаю – хрен с ним, перед обществом я оправдаюсь, все-таки двадцать лимонов зеленых, которые я прислал в общак, это не бочка квашеной капусты, разберемся, и уже начинаю обдумывать, как бы это все красиво обстряпать. Тоесть – во-первых, забрать камни из банка, а он, сам понимаешь, за границей, во-вторых, превратить их в деньги, а в-третьих – людям их передать и при этом лица не уронить. А Стилет тем временем наседает, денег хочет, грозит призвать к ответу, неуважу-ху обещает… И вот тут-то происходит главный геморрой. Эти камни раньше принадлежали одной террористической организации. И эти долбаные террористы, вычислив меня, взяли в заложники одного человека, который мне очень дорог…

Я посмотрел на Дядю Пашу и увидел, что он слегка нахмурился. Лица Астрахана и Соленого по-прежнему ничего не выражали.

– Ты, Дядя Паша, не хмурься. Сам знаю, что не по понятиям это, но ведь я воров в законе не убивал, денег с братков в свой карман не требовал и подлян никому не делал. И за то, что втягиваю тебя и твоих друзей в свои личные дела, ответить готов. Но только ты мне сначала помоги, а уж потом к ответу ставь.

Дядя Паша достал сигареты, закурил и, прищурившись от попавшего в глаз дыма, сказал:

– Ладно, ты не нервничай, успокойся. Как тебе известно, нужно исполнять не мертвую букву закона, а его живой дух. Так что никто тебя за дорогого тебе человека к ответу притягивать не будет, и мы тебе, конечно же, поможем, чем сможем. Давай, рассказывай дальше, что там у тебя.

Я облегченно вздохнул и заговорил снова:

– Я невыездной и, кроме того, в розыске. Короче говоря, нужно тихо сделать мне ксиву, чтобы я с твоими людьми поехал в Египет и забрал камни. Стилет предлагал мне послать туда его человека, но ты себе представляешь, сколько времени я проживу после того, как камни окажутся у него?

Дядя Паша фыркнул, а Соленый с Астраханом засмеялись.

– Вот именно, – сказал я, – так что Стилет пусть отдохнет. Кроме того, он не знает о том, что у меня похитили названого брата, и знать ему об этом совсем не обязательно. Так что, когда твой человек привезет камни сюда, половина – твоя. За это ты поможешь мне выдернуть из плена моего брата, а за него, между прочим, я готов отдать мой последний глаз. Вторую половину я пришлю в общак. И если все это выгорит, поставлю в церкви свечку величиной с телеграфный столб.

– Ты знаешь, Знахарь, я уже почти согласен. Только ты не сказал, на какую сумму там камней. Надо же знать, за что народ под пули полезет.

Я еще в Питере решил отдать на это дело самую жирную свою заначку и поэтому ответил:

– Камней там на тридцать миллионов.

– Тридцать миллионов – чего? – не понял, или сделал вид, что не понял, Соленый.

– Тридцать миллионов долларов, – раздельно произнес я, и он, откинувшись на спинку кресла, вытаращил глаза.

Астрахан тоже вылупился на меня, так его ударили эти три слова.

А Дядя Паша смотрел на меня и, казалось, хотел просверлить своим взглядом мой мозг до самого затылка.

Наконец он сильно потер лицо обеими руками и сказал:

– Н-да-а… Сильный куш.

Потом он повернулся к сидевшим слева от него Астрахану и Соленому и спросил:

– Ну, что скажете, уважаемые?

Соленый от возбуждения даже встал. Пройдясь по кабинету туда-сюда, он снова уселся в кресло, потом бросил на меня внимательный взгляд и сказал:

– А что тут говорить? Надо твоего человека из беды вынимать. Кто его забрал, чеченцы, что ли?

Я криво усмехнулся и ответил:

– Да нет, брат, не чеченцы. Чеченцы – это мелюзга. Тут дело пострашнее, и думать придется очень серьезно и очень быстро. А времени у нас – всего две недели.

– Ну это понятно. А кто его забрал-то, брата твоего?

– Есть такая организация, называется она… – и я сделал паузу.

Каюсь, мне было приятно сделать эту паузу, потому что я знал, что после того, как произнесу название этой организации, половина от тридцати миллионов покажется трем сидящим напротив меня авторитетам не такой сладкой, как пять минут назад.

– … называется она – «Аль-Каида».

У Дядя Паши отвисла челюсть, Соленый, наоборот, громко щелкнул зубами, а стиляга Астрахан промолчал и только слегка приподнял бровь.

Молчание длилось минут пять.

Потом Астрахан поправил галстук и сказал: