Б. Седов - Валет Бубен

Все уставились на эту коробочку, а Ахмад усмехнулся и, отпустив Алешу, сказал ему:

– Распахни куртку.

Алеша подчинился, и Знахарь увидел, что на нем надет пояс шахида. Попросту говоря – Алеша был заминирован. Несколько довольно крупных брикетов взрывчатки были опутаны проводами и соединены с каким-то радиоустройством.

Такого Знахарь не ожидал и поэтому несколько растерялся.

Ахмад усмехнулся и сказал:

– Теперь ты видишь, что я предусмотрел все. И можешь забыть о всех своих планах. Сейчас я заберу книгу, и мы уйдем. Передатчик работает на расстоянии до километра, так что если кто-то из вас поведет себя неправильно, мой человек нажмет кнопку и твой Алеша превратится в клочки. Ты понимаешь меня?

Знахарь ответил после короткой паузы:

– Да, понимаю. А где гарантия, что он не нажмет кнопку, когда вы уберетесь отсюда?

– Никаких гарантий. Поэтому веди себя хорошо и не хами.

В голове Знахаря со страшной скоростью проносились мысли, и все они были об одном: ситуация проиграна. Что делать дальше – неизвестно.

Араб, который до сих пор сидел рядом с дипломатом на корточках, медленно поднялся на ноги и, пятясь, вернулся к своим. Открытый дипломат остался лежать на середине площадки.

Снова настала тишина.

Наконец Ахмад, вполне насладившись выигрышной ситуацией, подтолкнул Алешу в спину и сказал:

– Иди, закрой дипломат и принеси его мне. Алеша медленно шагнул вперед. Знахарь сжал зубы, понимая, что Ахмад делает это специально, показывая, кто здесь распоряжается.

Но не успел Алеша сделать и двух шагов, как раздался голос Наташи:

– Не спеши, Ахмадик!

Все головы повернулись к ней. Алеша остановился.

– Ты так и не сказал мне, помнишь ли о том, что произошло в Летнем саду.

– Заткнись, сука, – сказал Ахмад, и его лицо исказилось.

– Ну, я-то сука, это понятно, – ответила Наташа, – я и не возражаю. Но ты, как видно, все-таки забыл, что там было. Сейчас я тебе напомню. А заодно и другие пусть послушают. Им будет интересно.

Говоря это, Наташа жестикулировала пистолетом, и его ствол направлялся то в одну, то в другую сторону. Все были заинтригованы ее словами, и никто не обращал особого внимания на то, что она размахивает пушкой. Знахарь бросил быстрый взгляд на Губанова и увидел, что тот напряженно прищурился и чего-то ждет. Снова посмотрев на Наташу, Знахарь заметил, что выражение ее лица не соответствовало тому, что она говорила. Ее слова и руки делали свое дело, а глаза внимательно перебегали с Ахмада на Алешу, а потом на стоявшего с пультом в руке араба.

Знахарь подобрался, чувствуя, что сейчас что-то произойдет, и так оно и вышло. Неожиданно, когда ствол пистолета, которым она оживленно размахивала, в очередной раз оказался направленным на араба с пультом, она резко остановила движение руки и, замерев на секунду, выстрелила несколько раз подряд. Араб взвыл, его предплечье переломилось, взлохматившись в месте сгиба, а пульт упал и откатился в сторону.

Схватившись за изуродованную руку, из которой хлестала кровь, он согнулся и, прижав руку к животу, метнулся в сторону пульта. Знахарь поднял «бе-ретту» и выпустил в араба несколько пуль. Две из них попали в склоненную к земле голову, и араб, ткнувшись лицом в землю, перестал двигаться.

Ахмад, переведя пистолет с Алеши на Знахаря, нажал на спуск, но Знахарь успел упасть на землю, и пули, выпущенные в него, угодили в стоящих позади боевиков Бурлака. Один из них упал, схватившись рукой за простреленное горло, другой, которому три свинцовые маслины вошли в грудь, свалился на спину, шипя от боли и ругаясь. Бронежилет – штука хорошая, но если тебя бьют по груди кувалдой, это вряд ли может понравиться.

Тут в перестрелку ввязались те, кто скрывался за развалинами.

Справа раздались два выстрела из карабина, и Ахмад рухнул на землю. Судя по тому, он схватился за грудь, на нем тоже был бронежилет, который на некоторое время отсрочил его свидание с Аллахом. С противоположной стороны прозвучала короткая автоматная очередь, и генерал ФСБ Владимир Михайлович Губанов с удивленным лицом медленно опустился на покрытый засохшей грязью асфальт заброшенной стройки. Он умер раньше, чем его бесполезно поседевшая голова коснулась земли, и последней его мыслью было глубокое сожаление по поводу того, что тридцать восемь тысяч долларов, зарытые под яблоней на даче, теперь наверняка пропадут зазря.

Знахарь рванулся вперед и, сильным ударом сбив с ног Алешу, который столбом торчал посреди пересекавших пространство свинцовых штрихов, всадил несколько пуль в третьего араба, оцепеневшего от неожиданности и не знавшего, в кого первого стрелять. Пули попали тому в живот, и, согнувшись и завизжав сквозь стиснутые зубы, он упал на бок и засучил ногами.

Стрельба в развалинах продолжалась, но теперь там палили друг в друга, и оставалось только ждать, чем это закончится.

Быстро оглядев поляну, Знахарь увидел, что из стоявших остались только он и Наташа, а из лежащих двигался один Ахмад, который полз по выщербленному асфальту, протягивая руку к пульту. До пульта оставалось не больше метра, и Знахарь, бросившись вперед, с силой наступил ему на запястье. Подбежавшая Наташа подняла с земли пульт, со знанием дела осмотрела его и, повернувшись к лежавшему на земле Алеше, сказала:

– Все, Алеша, вставай и снимай это с себя. Алеша поднялся и, скинув куртку, взялся рукой за смертельную сбрую.

Наташа присмотрелась и неожиданно выкрикнула:

– Стой, не трогай!

Сунув пульт Знахарю, который опасливо взял его двумя пальцами, она подошла к застывшему Алеше и, осторожно повернув его к себе спиной, всмотрелась в переплетение разноцветных проводов.

– Так я и знала, – удовлетворенно сказала она через минуту.

– Что там? – обеспокоенно спросил Знахарь.

– Да так, ничего особенного, – ответила Наташа. – Ты, Алеша, стой и не двигайся. Сейчас я все сделаю.

Она подошла к лежавшему на земле Ахмаду, руку которого Знахарь все еще прижимал башмаком, и, присев рядом с ним на корточки, сказала:

– Ну что, чурка, не вышло? Я такие хитрости еще на первом курсе спецшколы схавала.

И она, размахнувшись, ударила его рукояткой пистолета по голове.

Ахмад взвыл, а Наташа, отпихнув ногу Знахаря, снова размахнулась и врезала арабу на этот раз по зубам.

Ахмад схватился за разбитое в кровь лицо. Наташа, поднявшись на ноги, повернулась к Знахарю и сказала:

– Так вот насчет истории в Летнем саду. Мы там гуляли вчетвером – две студенточки и два студента. Я с Ленкой Бородиной и этот со своим корешом, не помню, как его звали. То ли Шамиль, то ли еще как-то. Ну, трахались с ними в полный рост, пиво трескали, все, как положено в счастливые студенческие годы. Эти джигиты втирали нам, какие у них в восточных странах мужественные мужчины, какие они смелые и бесстрашные, и тут подваливают к нам два обычных уличных баклана. Ну, там – дай закурить, а что за девочки с вами, короче – начинают создавать проблемы. Так эти два героя, сказали, что только что с нами познакомились, и быстренько ушли. Закончилось все тем, что мне выбили зуб, потому что я сопротивлялась, а Ленку просто изнасиловали во все дыры. На следующий день она обожралась транквилизаторов и чуть не умерла. Ее откачали, но она была в коме больше допустимого времени и вот уже одиннадцать лет лежит, как живое бревно, и ничего не соображает. Ходит под себя и все такое. Короче – превратилась в овощ.