Михаил Нестеров - Война нервов

Прошел час. Габриель слегка заскучал. Он несколько раз подходил к ограждению и делал вид, что любуется пейзажем; мимоходом посетовал на свое непостоянство. Адмирал, краем глаза наблюдавший за ним, сравнил его с профессором Плейшнером из «Семнадцати мгновений весны», вырвавшимся в Берн. Только профессор обладал взглядом взрослого ребенка, а Морето... Напрашивалась частица «наоборот». Как раз наоборот и не получалось. С одной лишь поправкой – если существовали дети с отталкивающими взглядами. Точнее – порочными. Да, адмирал подобрал точное определение: у Габриеля был взгляд порочного ребенка.

Он взял со стола вспыхнувший желтым светом сотовый телефон и прочитал текстовое сообщение: «Они на месте». Положив мобильник на место, привлек внимание Габриеля:

– Да, эти документы стоят дорого. Как насчет половины суммы, господин Морето? Мне нужно платить агентам, платить по счетам. Камилла, – адмирал указал рукой в сторону каменистой террасы, выступающей из моря, – не покрыла всех расходов. У нее попросту нет таких денег. Обещал помочь ее друг – Томми Вальдес. Знаете его?

– Нет. – Взгляд Габриеля скользнул в сторону террасы. – Так Камилла там?

– Скорее всего да. Там чистый песок, нет посторонних взглядов. Так что насчет половины суммы?

Морето не слушал. В его голове созревало обращение к Камилле: «Твоя идея обратиться к российским сыщикам оказалась... отличной идеей». Он планировал рассмеяться в этом месте.

– Она многое вынесла, – пробормотал он под нос.

– Что?

– Я говорю, раз все так удачно совпало, хочу опередить вас, адмирал, и первым сказать Камилле: «Скоро ты получишь сатисфакцию. Юсупова поймали. Я-то думал, русские агенты не способны поймать даже простуду в дождливый осенний день».

Адмирал пожал плечами на этот топорный комплимент и внешне остался равнодушным к затее гостя. Но внутренний голос торопил его...

Абрамов получил указание и готов подстраховать Камиллу, если рука у нее дрогнет. Но нет, не дрогнет, был уверен Школьник.

Теперь уже он смотрел на Габриеля, опершись руками о «планшир» ограждения. Морето шел вдоль пляжа, выбирая мокрые и плотные участки песка. И мысли его были далеко – в прошлом...

Габриель, находясь в одной комнате с Дианой, представлял себе иную картину. Это его комната. Диана – приходящая няня. Ему всего двенадцать. Или десять. Диане столько, сколько сейчас: шестнадцать...

Она строга к нему. В очках вычурной формы, з короткой юбке и белоснежной блузке с открытым воротом, божественно обольстительная, она прохаживается вдоль стеллажей с книгами и диктует чертовски сложное предложение, выделяя слоги и главные слова силой своего соблазнительного голоса и легкими ударами указкой по своей ладошке. Подходит ближе, еще ближе, склоняется над мальчиком. Он видит, что жаждал увидеть, но чего на ней не было. И лишь по истечении, казалось, растянувшихся мгновений понимает: он увидел и продолжал смотреть на белоснежную грудь с невинным розовым соском, не скрываемую лифчиком, вид кружев которого держал в голове, приманивая взглядом молоденькую гувернантку.

Она все видит. Чувствует его взгляд. Играет с огнем, разгоревшимся в его теле.

Она возвращается к книжному шкафу, привстает на цыпочки в поисках какой-то книги. Показывает идеальной формы бедра, край сорочки.

Нет, нет, наверху нет книги, которую она ищет. Она внизу.

Она медленно, скользя рукой по корешкам фолиантов, наклоняет голову, сгибается в талии, демонстрируя пластику. Юбка приподнимается чуть выше, чем это возможно для такой позы, он видит то, что веками служило предметом изображения художникам...

Она вдруг выпрямляется, одергивает юбку, смотрит на мальчика с негодованием. Смотрит глазами, и вспыхнувшими щеками, и увлажнившимися губами. Медленно подходит, смотрит не мигая. Ее набухшие соски будто бессовестно интересуются, что он видел, и напряженно требуют ответа.

Что?

Она добивается ответа.

Ловит каждое слово и повторяет за ним, шевеля красными губами и проводя по ним языком. Она слышит то, что он не мог узнать при всем желании. Его языком руководят его желания и фантазии.

Еще. Дальше.

Повторить?

Он подчиняется. Хочет ли он расстегнуть на ней блузку?

У него не получается. Пальцы подрагивают, не справляются. Она помогает ему, улыбается. Ей неловко стоять лицом к нему и сгорать под его взглядом. Она прячет взгляд, поворачиваясь к нему спиной. Он касается ее, проводит рукой по телу...

Габриель провел рукой по телу Дианы...

Да, несомненно, это она, девушка из его грез, его воплотившаяся в реальность мечта, приходящая и уходящая, желанная няня.

Она была частой гостьей в его мыслях. Сжимала его сердце, трогала его губы, опуская их уголки. Она навевала грусть, ибо олицетворяла собой нежную, уходящую зрелой и приходящую юной ласковую осень.

В своих грезах он не успевал за ней, вечно ускользающей из его объятий. Разум отказывался принять близость с ней и нашептывал что-то об осквернении, образе, иконе... И не мог понять: она издевается над ним, или он сам истязает себя. Уже в то время он мысленно искал спасения своей души, подсознательно подумывая о Боге и вере в его силу.

Он боялся ее как реальной нереальности. Она была видением, гостьей из потустороннего мира. А эта...

Габриель тяжело сглотнул. Он смотрел на шлюху. Грязную, одурманенную героином сучку. Он сорвал с нее остатки одежды, крепко, до боли в своих пальцах, вцепился в ее руку... но насиловал ее глазами, отыгрываясь на ней за свою опороченную мечту.

Реальный облик Дианы, ее плоть оскверняли святой образ вечно совращающей его мечты.

Он олицетворял собой демона с копии акварели Ропса «Похищение» из знаменитой «Сатанинской серии». Член демона обвивал его икроножную мышцу и доставал до помела, черенком которого он совокуплялся с рыжеволосой похищенной девицей.

Габриель преследовал цель и прятал за ней свои пороки, все, что копилось в нем всю сознательную жизнь. Но в какой-то миг понял, что стремился к этому моменту – когда посиневшие губы девушки изогнулись от боли – долгие годы. Он жил местью к ней, всегда хотел не близости, а ее смерти. Странное, дикое состояние. Он перешел какой-то значимый рубеж, за которым осталась жизнь, пролетевшая впустую. Только он не понял одного: он оставлял взятый им рубеж или ступал на неосвоенную территорию. Потому что для него это были разные понятия.

– Тебе больно? – спросил Габриель, отпив из бутылки вина. Не дождавшись ответа, плеснул в девушку.

– Да, – ответила она. Однажды она сказала «нет» и была наказана.

– Рассказать тебе о себе?

– Расскажите.

Он подошел к Диане, развязал веревки на руках и ногах.