Михаил Нестеров - Черный беркут

Откуда у них такие средства? Ясно, что добыты нечестным путем. Ворованные? Теперь каждый считает копейку, а бизнесмены особо тщательно. Их на милосердие не возьмешь. Государство, которое обязано поставить на ноги ее сына, будет цинично решать эту проблему вечно. Оно забрало его у матери, искалечило и вернуло, чувствуя себя, наверное, великим творцом: мы взяли, мы и отдали. Ну недодали несколько килограмм, что из этого?

Кто же эти парни? На чьи деньги они предлагают операцию ее сыну? Что — понемногу возвращают? Поэтому такие немногословные? А вдруг придут потом и скажут: «Давали вам денег? Вот теперь возвращайте». Отнимут квартиру, заставят отрабатывать.

Сумма уж больно велика. На нее две или три такие квартиры можно купить. Хотя... Он что-то сказал о предприятии. Вот оно! Они деньги с предприятия обратно потребуют, потом выгонят из квартиры.

Эти мысли пришли только сейчас, их не было, когда Витю Казовского отправляли на лечение в Германию. Думала ли его мать о том, что нынче пришло в голову Зинаиде Александровне? Наверное, нет, если согласилась принять деньги. Легкомысленный поступок.

Зинаида Александровна иначе посмотрела на Шевцова.

— Знаешь, сынок, наверное, мы откажемся. Не потянем мы...

Сергей долго молчал. Молчала вся палата.

— Я понимаю, о чем вы думаете, — тихо произнес он. — Поговорим с вами через неделю, хорошо?

Приятели попрощались и вышли из палаты.

До медсестры долетели обрывки фраз, произнесенных Шевцовым:

— Надоело... Недоверие... Все неправильно... К черту...

— Сергей, одному рискованно идти.

— Зато спокойнее, дергаться не буду. — Шевцов взял в руки спортивную сумку, сунул в карман сигареты. — Ладно, до встречи.

За ним захлопнулась дверь квартиры на Большой Песчаной, где они по-прежнему собирались, где на полке лежали почтовые конверты с изображением какой-то птицы в левом нижнем углу. Квартира Алексея Ремеза.

После телефонного звонка, который с некоторых пор не казался Юрию Блинову неожиданным, бригадир вызвал к себе Рябушкина. Тот появился только через пять минут.

— Вова, — проникновенно начал Блинов, — я говорил тебе, чтобы ты не трогал ту телку? Я тебе ее по имени назвал. Как швейцар, показал тебе, где она работает.

— Говорили, Юрий Иванович.

— А ты?

— Близко не подходил. Зачем она мне? Ни письки, ни сиськи.

— Тогда почему же мне...

Бригадир осекся. Он хотел сказать: почему же тогда мне звонят с одним и тем же предисловием — «я насчет ограбления»? Один вот недавно тоже заявил: «Я насчет ограбления, Юрий Иванович» — и такую тачку угрохал, за сто тридцать штук! Да черт с ней, с тачкой, сам Блинов чуть было жизни не лишился! Чего же они еще хотят от него?..

Блинов на секунду замешкался.

— Вот что, Вова... Сейчас ко мне придет один человек. Разговор серьезный, пропустите его ко мне, но будьте рядом.

— Обыскать?

Блинов вспомнил почти двухметровую фигуру Ремеза, своих телохранителей, которых тот топтал ногами, и сказал: «Не надо».

Он ждал Ремеза, «гонщика», который показал его водителю, как нужно управляться с автомобилем. Да, высококлассный профи. «Универсальный солдат». Даже чем-то похож на здорового верзилу-сержанта из американского кинофильма.

Блинов неожиданно почувствовал, что его состояние схоже с легким наркотическим опьянением, будто выкурил веселенькой травки в период буйства под запрещающим знаком: ПАЛИТЬ ДУРЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ! И вот он готов рассмеяться. Абсолютный покой вибрирует в руках, странно дерет горло.

Нет, сегодня он вроде не курил. Откуда тогда этот бред?

В дверях показался Рябушкин:

— Юрий Иванович, к вам пришли.

Блинов устремил взгляд поверх головы своего боевика.

В кабинет вошел человек чуть ниже того, чью фигуру надеялся увидеть бригадир.

— Это вы мне звонили? — спросил Блинов.

Незнакомец ответил утвердительно.

Бригадир отослал Рябушкина. Теперь он не знал, кто перед ним. Вполне возможно, этот человек не имеет прямого отношения к трехсерийному делу под названием «ограбление». Скорее всего четвертой серии не будет. Однако по всем параметрам гость подходил на одну из главных ролей. А если нет, что он сможет предложить или сообщить Блинову такое, отчего бригадир вынужден будет простить ему потраченное на него время? Так... Что он сказал в телефонном разговоре? Я, говорит, насчет ограбления. Разговор серьезный. Когда можно встретиться?

— Садитесь. — Блинов указал на удобное офисное кресло. — Что вы хотели сообщить мне?

Шевцов принял приглашение.

— Начну с того, что это третья наша с вами встреча. Первый раз мы встретились здесь, второй раз — у вас дома.

Блинов не ошибся...

Вот уже второй человек из банды открывает свое лицо. Хорошо это или плохо? Неужели может быть хуже, чем сейчас? Блинов внезапно успокоился, стал самим собой.

— Мне кажется, вы доигрались. — Голос бригадира прозвучал ровно, монотонно.

Сергей пожал плечами. На нем была рубашка с коротким рукавом, легкие светлые брюки, кожаные туфли. Он расстегнул сумку и подвинул ее Блинову.

— Здесь немногим более половины. Остальное мы потратили.

— Угу... — протянул хозяин кабинета. Сейчас он просто не знал, как себя вести. Всю жизнь он прожил как бы экспромтом, зато последние дни бессчетно проигрывал предстоящие действия, возвращался назад. Эх, надо было вот так!.. А если бы они вот этак?.. Тогда я вот так!.. А что, если?..

Блинов не хотел быть проигравшим, он должен оставаться героем! С неимоверным упорством он жил прошлым, ломал его, перестраивал по-своему, как джинн, строил и рушил замки.

Давление на него оказывалось страшное, не дай бог кому-нибудь такое испытать!.. Три раза был на краю гибели: лежа спиной на гранате; после укола шприца, якобы начиненного страшным ядом, и в автокатастрофе, когда его машина врезалась в бетонное ограждение; вздувшаяся подушка безопасности, спасшая его от смерти, почудилась ему тогда воздушным шаром прямого сообщения с небесами... Долго еще он чувствовал холодную пропасть под ногами, а сверху долбило слово «заказали». Оно было то расплывчатым, то отчетливым. Главное, не стало покоя.

Сколько унижений вытерпел он... Передумал столько, сколько ни один шахматист за всю карьеру не передумал, ни один философ.

К визиту Шевцова готовился, как журналист, набрасывая в уме список вопросов, пытался ответить на них. И сейчас предавался размышлениям.

А несколькими днями раньше и разговаривать бы не стал. Показал бы на дверной косяк и приказал разбить об него голову.

Научили? А какой смысл?

Вот и деньги вернули. Не все, правда. А кто вернет остальное? Не деньги, а прежнее состояние?

Наверняка не просто так пожаловал визитер. Верно, есть что предложить.