Михаил Нестеров - Спецкоманда №97

— К онкологу? — переспросил Тульчинский.

— Да. У нее был рак...

— А дальше?

— Дальше?... Дальше я повел ее в поликлинику по месту жительства, взял направление в онкологический диспансер. Она прошла курс химиотерапии, ей сделали достаточно щадящую операцию — в то время это было уже возможно. Довольно поздно, но все же сделали. Потом меня забрали в армию. Отслужив, я решил навестить свою подопечную...

...Снова сопротивление матери, снова ее неожиданная уступчивость. Когда Олег вошел в квартиру, увидел на столике фотографию Ирины в траурной рамке. Он только и смог спросить, с трудом проглатывай подкативший ком: «Когда?» — «Полгода назад», — ответила женщина.

— Я не пойму, ты что, винишь себя? — удивился Тульчинский. — Не можешь простить? Но за что? Ты-то в чем виноват?

Колчин не ответил, просто подумал про себя: «Можно простить все другу, любимой. Другой вопрос — нужно ли им это. Но есть вещи, которые ты не можешь простить себе, и от этого никуда не уйти. Просто порой становится тяжело, что ты вовремя не смог помочь человеку».

Олег долго молчал.

— Она была очень умной, не по годам мудрой — из-за болезни, я считаю. В больнице она мне сказала: "Я не думаю о бессмертии, о том, что буду жить вечно. Просто уверена, что наступит завтра. И все". Потом добавила: «Вы не переживайте за меня». Это было последнее, что я услышал от нее...

Она не сказала Олегу «спасибо», и в этом также крылась мудрость уже взрослого человека.

Дагестан, Пионерский, 5 июля, суббота

Первым делом Олег Колчин потащил приятеля к себе домой. Он жил в блочной двухэтажке с поразительной звукопроводимостью. Наверное, Тульчинский увидел то, что должен был увидеть: женскую руку. В квартире не было ни пылинки и вообще того «хаоса», присущего жилищам холостяков. Многозначительно выпятив губу, Влад высказался стандартно:

— Поздравляю!

— Да, действительно, поздравить есть с чем.

— Давно?

— В мае, — сжато ответил хозяин, разуваясь в прихожей.

— Маяться будешь, — заметил гость.

Олег неожиданно засуетился:

— Проходи, Володь, присаживайся.

— А где супруга? — спросил Тульчинский, принимая приглашение и опуская тот факт, что насчет «маеты» говорил громко и опрометчиво.

— В санчасти. Медсестрой работает.

— Хочу тебя спросить, Олег. Тебе не надоела эта чертова работа? — Влад затронул тему, которая родилась еще в кабинете полковника Михаила Артемова. Пока он не выяснил: Олег сам проявил инициативу или же был привлечен на прежнюю должность инструктора-психолога, которую занимал и в бригаде морской пехоты, дислоцированной в Каспиийске, приказом. Скорее всего пригласили, квартиру с телефоном дали. «Натурализовали», короче. — Я бы на твоем месте сделал все, чтобы на рапорте стояла резолюция: «Уволить к черту!!!»

Колчин остановился посреди комнаты, держа в руках пустые фужеры. Глядя на товарища, он обращался к нему мысленно — об этой особенности Колчина Влад знал давно. И не ошибся. Даже мог поклясться, что слышит Олега:

"Знаешь, ощущение того, что ты никому не нужен — лишь в определенные моменты жизни, словно тебя используют, — мне давно знакомо. И с этим вряд ли поспоришь. Даже не ловишь себя на мысли, а наверняка знаешь и чувствуешь, что тебя растаскивают энергетически..."

— В чем-то ты прав, — сказал Олег. — До некоторого времени мне не хватало того, чтобы утром идти на работу, вечером возвращаться домой, брать в руки газету, включать телевизор, чувствовать себя... нет, не филистером с узким кругозором, а просто человеком... Но только до поры. Сейчас могу сказать одно: когда тебе дышится легко, ты понимаешь, что ты там, где должен быть, и с кем должен.

Тульчинский уже отвык от слегка мелодичной и всегда слаженной речи товарища. Потому несколько опешил. Но только на короткое время. Покачав головой; «Ну и ну!», он взял газету, лежащую отчего-то в серванте, откуда хозяин доставал фужеры, а сейчас хлопотал на кухне, готовя легкую закуску.

Как и многие, Тульчинский читал прессу с последней страницы, не отступил от привычки и в этот раз. Статья на последней странице называлась «АНГЕЛЫ ЗЕМНЫЕ. Движению сестер милосердия — 150 лет». Там была фотография и подпись под ней: «Среди современных сестер милосердия великих княгинь нет, но работают они так же бескорыстно, как их аристократические предшественницы».

И начало самой статьи: "Сестры милосердия. Медицинские сестры. А чаще просто «сестрички»... [9]

В свое время Олег Колчин отреагировал на эту статью, точнее, на фотографию в газете совсем по-другому. Вначале, как и Тульчинский, он пробежал глазами заголовок, потом взглянул на фото. Снимок был сделан, по всей видимости, в православном храме. Мраморные колонны, на стене икона Божьей Матери. На переднем плане несколько девушек в белых платках, завязанных концами назад, и белых фартуках. Скорее монахини. На одной из них поверх фартука наброшена черная куртка. Девушка смотрит в объектив камеры... Один раз увидев это выражение лица, Олег запомнил его на всю жизнь. В лице этой девушки мало что изменилось, разве что прибавилось печали. Ее выразительные губы однажды ответили на его неуклюжее замечание «Копаюсь в душах, ищу изъяны»:

— Но не лечите их, правильно?

На снимке была Ирина, в этом Олег не усомнился ни на мгновение. Он рвал страницы своей старой записной книжки, отыскивая однажды сделанную им запись: «Ирина Петрова». Он не помнил, как зовут ее мать, но плевать на нее! Почему она сказала, что ее дочери больше нет в живых? Хотя нет, она так не сказала. Он спросил: «Когда это случилось?» А она ответила, что полгода назад. Но что случилось полгода назад? Что?

— Здравствуйте. — Он узнал слегка скрипучий и по-прежнему недовольный голос женщины. — С вами говорит Олег Колчин, психолог из школы вашей дочери. Олег Владимирович — вспомнили? Только не вешайте трубку. Почему вы мне солгали? Ведь ваша дочь жива.

И он услышал все, что хотел услышать:

— Не ваше дело!

И — короткие гудки.

Слава богу!

А теперь он мог дать волю фантазии. "Когда это случилось? Когда ваша дочь ушла, совсем ушла из дома? Когда она наконец-то сбежала от вас?"

Да, все так. Так и было, так она и поступила. Что толкнуло ее встать на тяжелый путь сестры милосердия, долго гадать не надо. И ни к чему.

Раньше, сразу после армии, он престо «проведал» бы ее, а теперь все было по-другому, все изменилось. Он снова, может быть, почувствовал себя ответственным за судьбу этой девушки. Которая верит, что завтра наступит. Она верила в это так сильно и слепо, что завтра для нее наступило.

Олег с трудом мог припомнить, как он добивался у командования бригады морской пехоты командировки в Чечню, как и с каким трудом добирался на перекладных. Как нашел госпиталь, где работали сестры милосердия, как встретил в гулком пространстве коридора ту, к которой ехал...