Михаил Нестеров - Тайная тюрьма

Джейсон змеей вывернулся из-под раненого спецназовца и отстрелял в него, едва встал на одно колено.

Николай перекатился раз, другой, в одну сторону, потом в другую. Казалось, его жег нестерпимый огонь, а он катался по земле, остервенело сбивая пламя. Одна пуля попала рядом со второй, и на этот раз боль пронизала Кока насквозь. Он снова закричал — так, что заложило уши.

Резинка, державшая его конский хвост, слетела, и волосы Николая рассыпались по его плечам, по полу. Он невероятным усилием снова ушел с линии огня, запустив в работу ноги. Он мог лишь увертываться от пуль; воспользоваться оружием у него не было времени вообще. Следующая пуля просвистела рядом с головой и срикошетировала от бетона ему в подбородок. Вслед за этим Николай услышал характерный щелчок пистолетного затвора, освободившегося от последнего патрона. Кок перевернулся через себя и встал на ноги. Отерев кровь с бороды, он сузил глаза:

— Вот теперь тебе ...здец!

Левая рука Николая висела плетью и горела огнем. Но правая двигалась так, как никогда в жизни. Подшагивая к противнику, он отмечал его очередную ошибку. Коснувшись спиной стены, Джейсон остановился. Он думал, что успеет сменить магазин и передернуть затвор. С ним сближался грузный с виду и к тому же серьезно раненный противник. Только Кок так не думал. Он точно знал, что американец не успеет. Едва Джейсон поднял пистолет и потянул спусковой крючок, морской диверсант снизу вверх наотмашь хлестнул его по руке и возвратным движением выбил оружие. Джейсон дернул головой и подал корпус вперед. Николай рубанул его ребром ладони по шее с близкого расстояния и ударил головой в лицо. Тут же получил в ответ. Джейсон двинул его коленом в пах и локтем в голову — коротко, жестко, профессионально. Кок отлетел на пару метров. Вставая, он подтянул ногу и нащупал рукоятку ножа, крепившегося на икре. Отщелкнув большим пальцем кнопку, он выхватил холодное оружие и шагнул к Джейсону.

Клинок ритмично рассек воздух один раз, другой, третий. Сделав сбивку, Николай поймал противника на паузе и по самый упор всадил нож в грудь американца. Глядя в его глаза и крепко сжимая рукоятку, он провернул лезвие в ране. Перехватился и еще раз провернул. Словно не убивал этого человека, а возвращал его к жизни. Предчувствуя неладное, Кок не мог избавиться от жирного комка в горле, не мог унять пляшущих губ. С них слетело тихое: «Весельчак...»

Он швырнул тело Джейсона на пол и ворвался в помещение. Веселовский корчился на полу, задирая к спине то одну руку, то другую. Но едва Кок подбежал к нему, Весельчак резко обмяк.

— Эй!.. — Николай опустился на колени и потряс его за плечо, заглядывал в его затухающие глаза. — Эй, жизнелюб, так нельзя. У тебя вся жизнь впереди.

Это позволило разлепить Весельчаку губы. Он прошептал последние в своей жизни слова:

— Сними блокировку с центральных ворот...

Кок взял его за руку.

— Нет, Весельчак, нет...

Окровавленный, с разлетевшимися волосами, Николай походил на сумасшедшего. Отпустив руку товарища, он задрал голову и выкрикнул небу проклятие.

Вашингтон — Москва

Газету за 2-е число Джил Мортон зачитала до дыр. Статья объясняла молчание Мишель. Она припомнила голос подруги по телефону: в нем просквозило напряжение, будто Мишель звонила не из гостиницы, а из КПП военной базы. Конечно, сразу напряжение не сбросишь, рассуждала Джил, тем более что журналистка делала свой последний в этом расследовании репортаж.

В прихожей раздался звонок. Джил отложила газету, запахнула халат и, прежде чем открыть дверь, наложила цепочку. На пороге стоял молодой человек лет двадцати пяти.

— Мисс Мортон? — спросил он, улыбнувшись.

— Да.

— Добрый день. Разрешите войти?

— Вы из полиции? — Джил была готова в любой момент захлопнуть дверь. — Если вы насчет вчерашней аварии, то я ничего не видела. Опросите жильцов в южном крыле.

— Я от Мишель Гловер. Мы так и будем стоять на пороге?

«Кто он? — тщетно пыталась угадать Джил. — Агент ЦРУ? Слишком молод. Лицо у него совсем юное. Взгляд открытый, чуточку наивный. Если он от Мишель, почему не озирается? Все, кто имели с ней дело, заимели затраханный вид».

— Хочу сказать, что я плохо знакома с ней. Мы не виделись вот уже пару лет.

— Мне все равно. Я хочу получить ее архив.

Ноги хозяйки квартиры налились свинцом, взгляд стал растерянным. Дверная цепочка ей виделась ниткой.

— Не знаю, о чем вы говорите. Кто вы? Я вызову полицию.

— Вам, Джил, должно быть без разницы, кто я, враг или друг Мишель. Вас в данный момент должен интересовать схожий вопрос: кто для вас я, враг или друг. Разойдемся друзьями. Если вы не отдадите документы мне, вы отдадите их другому, но чуть позже. И это случится обязательно. Потому что руку к этому приложу я. Но тот другой не станет вам предлагать дружбу. Вашу уютную квартиру вывернут наизнанку, а вас поместят в такую секретную тюрьму, о которой ваша подруга и не мечтала.

— С ней... все в порядке?

— Вас этот вопрос не должен интересовать. Главное, что все в порядке с вами. Да или нет? Вы должны ответить в течение минуты. Потому что через минуту я уйду.

Такая странная угроза подействовала на Джил так, будто ее пристегнули к электрическому стулу. Видимо, минута прошла, поскольку молодой человек развернулся.

— Погодите, — остановила она его. — Я согласна. Но бога ради, ответьте на один вопрос: с ней все в порядке?

— Я жду.

Джил сняла цепочку, посторонилась, пропуская парня в квартиру, и оглядела коридор в оба конца. Только сейчас она поняла, что избавиться от опасного архива надежнее в этой ситуации. И вообще нужно избавиться от него. У Джил мороз пробежал по коже: что было бы, если бы она поджарила лазерные диски в духовке?..

Она вынула из шкафа спаренный бокс для хранения дисков и отдала его парню.

Он улыбнулся ей с порога:

— Мишель под надежной защитой. До свиданья.

Адмирал получил данные на Рэя Бриджеса и в очередной раз отметил: «Вот что значит агентурно-боевая группа. Замыкая на себя внимание, они используют в работе военные навыки. За один рейд они собрали столько информации, сколько не соберешь за год. Единственный недостаток таких групп — они недолговечны. Если они не гибнут под пулями, то вскоре распадаются. Агентурно-боевая единица Блинкова — приятное исключение, но и она подходит к своему финишу. Работа неблагодарная — раз. Жестокие законы — два. Высокое напряжение (они сами себе резиденты, оперативники, исполнители) — три. Любая батарейка в конце концов садится».

В кабинет вошел адъютант. На нелегкой службе при адмирале Школьнике ему на роду было написано быть «вышколенным» помощником.