Михаил Нестеров - Последний контракт

Вылетит ли из кокона бабочка — это целиком зависело от генерала Розанова.

— Значит, ты по делу, — снова покивал хозяин, разливая вино по фужерам. — Полчаса дело твое потерпит?

— Думаю, да, — ответила Катя, машинально глянув на часы.

Сейчас генерал предстал перед ней старым учителем. Ученик, достигший значительных высот, попал в затруднительное положение и тужится понять, где решение.

— Вижу, система финансирования террористов тебе покоя не дает, — заметил генерал. — Помнишь, я говорил, что вряд ли удастся установить существование такой системы?

— Да, помню.

— Тебя хватит на отдельный случай, дальше ты упрешься в болото сговора, пути из которого нет. Почему? Потому что любая власть — наша нынешняя, любая зарубежная ли — не даст тебе раскрыть заговор. Я знал примеры, когда люди вроде тебя сложили на этом головы. Потому что это часть правления страной. Не слушай меня, давай я тебя послушаю.

— У вас есть связи в СМИ?

— Да, — коротко ответил Розанов.

Он выслушал гостью, не мешкая снял трубу телефона и позвонил шеф-редактору одной из центральных газет.

— Привет, Юрий Александрович! Да, он самый. Как тебе следующая тема: спустя четыре дня после встречи российского президента с духовными иерархами в афинской церкви Петра и Павла был убит священник Николай Румянцев. Я не считаю тему интересной, считаю ее вызывающей! Подключи к этому своих международников, узнай, почему наше посольство не отреагировало должным образом, РПЦ почему молчит, почему мимо тебя это пролетело. — Розанов прикрыл трубку ладонью и тихо спросил Скворцову: — Тебе когда нужна заметка?

— Вчера, — так же тихо ответила Катя.

— Завтра нужна, — возобновил разговор генерал, — на первой странице. Я не думаю, что в этой ситуации кто-то кому-то должен. Впрочем, если будешь в наших краях... Что? Лучше вы к нам? А, понял. Тебе спасибо. Будь здоров.

Генерал положил трубку и спросил:

— Все? Может, еще что-нибудь нужно?

— Пока все, Леонид Михайлович, большое спасибо.

По пути домой Катя нашла в себе силы не завернуть к Марковцеву. «Теперь ему не надо мешать».

Виталий Баланчин, получив от шефа приказ, какое-то время пристально вглядывался в него. Только сейчас, по прошествии полутора лет, что он работал в службе Адамского, вспомнил, на кого похож бывший полковник ФСБ: на одного капитана милиции, который арестовывал верхушку столичной преступной группировки в 2002 году. Заодно и Баланчина, оперативника управления ФСБ по борьбе с оргпреступностью, оперативно внедрившегося в преступную среду. Банду брали в сауне. Неожиданно ворвались опера и омоновцы, заломили всем руки за спину, сковали наручниками и разложили на полу. Капитан ходил вдоль распластанных бандитов и пинал каждого под ребра: «Ну, как тебе? Чувствуешь, сука, свою важность в подлунном мире?» Следующему под ребра: «Думаешь, если положили мордой в землю, значит, трепещут?» Рывком поднял с пола Баланчина и зашипел в лицо, приставив к животу свой табельный пистолет: «А ты себя кем представляешь, активным компонентом мироздания?» — «Отвали, мент», — спокойно отозвался Виталий. «Как ты меня назвал, сука?!» — «Вы сами себя так называете». — «Тебя е.... как я себя называю?» — «Очень скоро тебя назовут так, как ты мечтал. Ты сорвал операцию, разрабатываемую в ФСБ. Сними-ка с меня наручники, сотрудник».

Мог бы и промолчать и продолжить «ломать комедию» в бандитской среде. Тот момент для Виталия стал переломным: надоело играть, сходить за своего. Просто хотелось стать таким же — вольным, беспредельным, жить, а не играть, ежедневно докладывая о проделанной работе.

Баланчин был скрупулезный малый, посчитывал все подряд. На вопрос, сколько тебе лет, запросто отвечал: «Двадцать четыре с половиной». Словно ходил в детсад.

Он был небольшого роста, сложен как боксер: узкая талия, широкие плечи, сильные руки. На лице двойная печать — опера и бандита.

Постоянный напарник Баланчина Роман Удалов был его ходячей копией, только на полголовы повыше. Имея разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия, Роман умудрялся таскать с собой громадный «магнум» — этакую двухкилограммовую визитную карточку Голливуда — годившийся для охоты на крупнорогатый скот. Баланчин предпочитал обычный бесшумный «Макаров».

На дело боевики поехали на удаловском «Лендровере». Они прибыли на место, где с половины одиннадцатого дежурила группа наружного наблюдения. Двое сидели в белой «семерке», припаркованной возле чугунной ограды, в тридцати метрах от подъезда. Еще одна пара не спускала глаз с противоположной стороны дома. Марковцев мог спуститься на крышу технического этажа, в котором размещались торговые площади. Какое-то время в подъездном окне маячили две фигуры, скорее всего подростки пили пиво.

Старшим группы наружного наблюдения был Виктор Семенов, напрямую участвовавший в слежке за майором Косоглазовым. Некогда он входил в штат управления ФСБ, отделы которого разбросаны по всей Москве. Структура управления чем-то напоминала УОДК — Управление по охране дипкорпуса при ВГУ (контрразведка). Но занималось оно слежкой за дипломатами, иностранными туристами, сотрудниками авиакомпаний и так до бесконечности. «Кукушек» — конспиративных квартир, они же отделы — Семенов насмотрелся вдосталь. Начинал работу со слежки за туристами, получив что-то вроде предостережения: «В числе туристов могут быть люди либо связанные с ЦРУ, либо кадровые разведчики». И отреагировал на это соответственно своей молодости: «Лихо!»

В ту пору ему было всего двадцать лет. Его привели на конспиративную квартиру, где он отметил лишь огромную карту Москвы, сейфы, длинный стол за стеклянной перегородкой, уставленный десятком телефонных аппаратов. Его поставили перед человеком лет сорока пяти и сказали: «Новичок. Без образования. Ищет работу по специальности». Начальник отдела первым делом отметил его рост и одобрительно покивал: «Подходит. Не дылда. Особо маскироваться не придется. Расскажи о себе». О чем рассказывать? Стандарт: окончил среднюю школу, два года проработал в охранном предприятии — в основном сидел на телефоне, поскольку в армии не служил и к охране как таковой допущен не был. Пойти работать в «контору» ему посоветовал его дядя, бывший работник Второго главного управления.

Подъехавшие боевики обменялись с товарищами рукопожатиями.

— Что скажешь? — спросил Баланчин.

— Подстраховки у Марковцева нет, — ответил Семенов.

— Уверен?

— Сто процентов. Своих коллег, как бы они ни маскировались и кем бы ни прикидывались, я бы распознал с полвзгляда.

— Ладно. — Баланчин вышел на связь с Адамским. — Он дома. Свет горит в зале. Стоп! Вот сейчас зажегся на кухне. Отсюда не видно... — Виталий сместился на пару шагов. — Да, это точно он.