Павел Корнев - 10'92

Откуда тогда проблемы с дыханием взялись? Да ниоткуда. Набирать полные лёгкие воздуха просто… не хотелось. Вообще шевелиться желания не было: по печени и почкам мне насовали знатно. Но не покалечили и не убили, что уже само по себе радовало несказанно. Других причин для радости не имелось.

Лежу в камере, спину давят жёсткие доски нар, над головой серый потолок. Ну и остальное всё такое же серое и неприглядное, как моё ближайшее будущее.

Нет, признание я не подписал, да только законопатить меня за решётку смогут и без царицы доказательств. На содействие Никифорова надежды как-то даже и не осталось, не участковому против этой парочки идти. Уповать остаётся исключительно на адвоката, а статистика по доле обвинительных приговоров ни фига не в мою пользу. Закроют.

И это… не пугало, нет. Скорее выворачивало душу наизнанку своей несправедливостью. Весь страх до донышка я выбрал вчера. Когда тебя душат — это очень-очень страшно. До усрачки практически. И ещё давит осознание полной беспомощности. Тут проще простого сломаться.

Я и сломался, только немного не в ту сторону. К счастью, руки были скованы, а то бы точно изловчился из кобуры Ибрагимова табельный ствол выдернуть, положил бы там и его, и Угарова. Совершенно ведь логичным решением это тогда казалось. Более того — единственно возможным выходом.

А сейчас вспоминаю — и потряхивать начинает. Нет, удавлю обоих выродков с превеликим удовольствием, Ибрагимова — так уж точно, но только при наличии железобетонных гарантий в собственной безнаказанности. А вчера, дурак такой, даже пути отхода из управления прикидывать начал. Всё простым и понятным казалось. Одно слово — кукушку встряхнули. Неадекватность полнейшая.

Лязгнула заслонка окошка и, повинуясь приказу, я нехотя слез с нар и встал лицом к стене. Дальше без неожиданностей — наручники и по коридорам начавшего просыпаться управления в прекрасно знакомый кабинет.

На этот раз Угаров решил побеседовать со мной с глазу на глаз.

— Ну что надумал, Сергей? — поинтересовался он почти приветливо, когда конвоир разомкнул стальные браслеты и покинул кабинет.

— Ничего, — коротко ответил я. — Невиновен.

Если Угаров и оказался таким ответом разочарован, своих эмоций он никак не выдал и указал на стул.

— Присаживайся.

Я опустился на сидение очень плавно и медленно, даже и так поясницу пронзила острая боль, стало трудно дышать.

— Чай, воду? — предложил тогда Угаров.

Глотка пересохла, но молча покачал в ответ головой. Тогда заломило шею, которая после вчерашнего едва ворочалась, а влево так и вовсе почти не поворачивалась.

— Сигарету не предлагаю — не курю! — развёл руками хозяин кабинета и постучал пальцами по столу. — Слушай, Сергей, мы вчера погорячились. Предлагаю компромисс. Убираю обвинение в разбое, а ты пишешь явку с повинной по побоям. Как тебе такой вариант?

Вариант был куда лучше показаний, которые пытались выбить из меня вчера, но я лишь неопределённо поморщился. Сознаваться в чём-либо не было ни малейшего желания.

— Да тут и думать не о чем! — начал агитировать меня Угаров. — Лёгкие телесные повреждения, нанесённые по причине личной неприязни. За решёткой тебя оставлять по сто двенадцатой никто не станет, уже к вечеру будешь дома. И реального срока не дадут, самое большее получишь условный, а то и штрафом отделаешься.

Дома — это хорошо. Под статьёй — плохо.

Не дождавшись от меня никакого ответа, хозяин кабинета выложил на стол два листка.

— Никакого обмана. Вот новое заявление потерпевшего, вот твои показания. Читай.

Я ознакомился сначала с содержимым одного документа, зачем пробежался глазами по второму. После этого заявил:

— Оговаривать себя не стану.

Ну а как иначе? Лёгкие телесные повреждения запросто могут повлечь за собой ещё и обвинение в хулиганстве, а по двести шестой оказаться за решёткой проще простого. Нет, стоять на своём буду до упора.

— Оговаривать? — прищурился Угаров. — Да ты его ударил! За свои поступки надо отвечать!

— Вы с меня уже здоровьем взяли.

— Ты уж поверь, ещё не начинали даже! — с угрозой прозвучало в ответ.

Я никак реагировать на это заявление не стал, промолчал.

Угаров попытался надавить, но как-то без огонька, а потом распахнулась дверь и в кабинет ворвался Марат Ибрагимов.

— Ну? — вопросительно глянул он на коллегу.

Тот отрицательно покачал головой.

— Да я тебя!..

Ибрагимов шагнул ко мне с занесённой рукой, но его успел перехватить Угаров.

— Марат, угомонись! — потребовал он. — Всё! Хватит уже!

Я немного расслабился, но стянутую со стола шариковую ручку возвращать обратно повременил, ожидая дальнейшего развития событий. Дёрнется — избивать себя не позволю, засажу в мягкие ткани куда-нибудь подальше от крупных сосудов. Лучше уж сесть, чем инвалидом остаться.

— Кто это был? — хрипло выдохнул Ибрагимов, сверля меня ненавидящим взглядом, но оттолкнуть или обогнуть хозяина кабинета не попытался. — Ты кого подослал, ублюдок?! Говори!

— Угомонись, Марат! — вновь потребовал Угаров. — Он весь день один в камере сидел. Ни с кем не общался! И не звонил никому, я на этот счёт дежурного сразу предупредил!

Опер ничего и слушать не стал, вновь рванул ко мне.

— Кто это был?! Отвечай, паскуда!

Мелькнула мысль, что сейчас снова начнут бить и главное вовремя пустить в ход шариковую ручку, но внешне я постарался остаться невозмутимым, лишь пробормотал:

— На колу мочало, начинай сначала…

До рукоприкладства не дошло, хозяин кабинета оказался настроен достаточно решительно, чтобы придержать сослуживца.

— Не дури, Марат! Он сейчас и сам не знает, кто из дружочков Артуру угрожал! Какой с него спрос? Ты же не хуже моего понимать должен, как информация разойтись могла!

— Я их найду, урод! — пообещал Ибрагимов. — А если Артура хоть пальцем тронут, если ты просто близко к нему подойдёшь, вывезу в лес и грохну! Понял?

Я кивнул, поскольку угроза была предельно конкретной. Как имелись и предположения по поводу столь странного поведения мента: похоже, Никифоров всё же нашёл подход к его братцу…

Ибрагимов выскочил из кабинета, с грохотом хлопнув дверью, и я не удержался, спросил:

— И что это было?

— А ты не знаешь? — ответил Угаров вопросом на вопрос.

— Нет.

— Ну-ну.

Хозяин кабинета снял трубку телефонного аппарата и вызвал конвоира. Так и подмывало поинтересоваться своими перспективами, но подавил этот порыв, унижаться не стал. Тем или иным образом всё прояснится в самое ближайшее время. А эту парочку — запомню. Земля круглая.

— На выход его, — скомандовал Угаров подошедшему через пару минут конвоиру, оценил мой изумлённый вид и скривился в недоброй ухмылке. — До скорой встречи, гражданин Полоскаев.