Павел Корнев - 10'92

— И что с того? — спросил я, ничуть не впечатлённый услышанным.

— Приватизация пойдёт по второму варианту, трудовой коллектив может выкупить пятьдесят один процент акций. Это будет в ноябре. Остаток выставят на открытый аукцион уже в следующем году.

— И кто-то станет вкладывать реальные деньги? — усомнился я.

— Ваучеры — станут. Слышал же о приватизационных чеках? Там номинал десять тысяч, а у нас сотрудников за сто пятьдесят человек до сих пор числится. Все, конечно, не захотят в этом балагане участвовать, но многие по привычке быть как все вложатся и не по одному ваучеру, а по три-четыре. Их же и на детей выдадут.

Я мало что понял из объяснений и вздохнул.

— От меня вы чего хотите, дядя Боря?

— Денег, Серёжа! — напомнил сосед. — К декабрю, когда заявки на акции закроются, курс точно ещё подрастёт. Мне этой тысячи долларов с учётом пяти собственных ваучеров на семь-восемь процентов уставного капитала точно хватит.

— Маловато будет.

— Маловато, — подтвердил Борис Ефимович. — Но лиха беда начало! Во-первых, у меня и кое-какие другие сбережения имеются. А во-вторых, акции не только напрямую покупать можно, но и у других работников. Зарплата у нас мизерная и задержки постоянные, за живые деньги по дешёвке скупать начну.

— Всё равно не хватит, чтобы хозблок на себя перевести.

— Бог с ним, с хозблоком! Надо ставить перед собой реальные задачи! Я на базу отдыха глаз положил. Место там хорошее и от города совсем недалеко, у меня уже и покупатель на примете имеется. А как всё оформлю, сразу долг верну. Только бы процентов пятнадцать уставного капитала набрать, чтобы позицию для торга с остальными акционерами НИИ обеспечить!

Борис Ефимович определённо чего-то не договаривал, и вкладывать свои кровные в его авантюру у меня желания не возникло. Но и сходу отказывать в просьбе не стал.

— Я ведь и сам могу акции выкупить.

— На первом этапе участвуют только действующие работники, а ты у нас больше не числишься, — срезал меня сосед. — Сергей, я ведь не для себя это делаю, а для семьи. У тебя с Зиной серьёзные отношения, так? Ну и чего ты сомневаешься?

— У меня отношения с Зиной, а ваша семья несколько больше, — поморщился я, потом с величайшей неохотой отсчитал три бумажки, остальную же стопочку передвинул собеседнику. — С вас пятьсот долларов. Когда-нибудь потом.

Ну а что мне ещё оставалось? Ещё понимаю — срочную потребность в деньгах испытывал бы, так нет — имеются в заначке и доллары, и марки, да и с рублями не всё так плохо. А хорошие отношения с Зинкиным папенькой как воздух необходимы. Опять же — выгорит у него дело, напомню о своём содействии. Глядишь, пристроит родственника к делу.

Родственника? Я поймал себя на мысли, что рассматриваю свадьбу с Зинкой вопросом решённым, и озадаченно потёр переносицу, даже прослушал следующую реплику Бориса Ефимовича и лишь после этого спохватился:

— А? Что?

— Петя долларами возьмёт или обменять? — уточнил дядя Боря.

Я передвинул ему оставшиеся банкноты.

— Лучше обменять.

Борис Ефимович убрал серовато-зелёные купюры в конверт, ушёл с кухни, а вернулся уже с тридцатью тысячами, шесть из которых я сунул в один карман, остальное убрал в другой. После этого быстренько схрумкал печеньку, допил чай и отправился на выход.

Борис с чувством пожал руку и негромко уточнил:

— Во вторник с Зиной в кафе идёшь?

Я кивнул.

— Вот и замечательно, присмотри за ней. Я обо всём договорился, стол вам накроют.

Мы попрощались, и я поднялся к себе, закинул деньги в комнату дяди Пети, а остаток своей доли убрал в ящик стола. Потом взглянул на часы и в сердцах выругался: подошло время ехать на встречу с Демидом. Не хотелось этого до скрежета зубовного, но деваться было некуда. Надел поверх свитера ветровку, накинул капюшон и вышел из дома, на ходу натягивая перчатки. Может, и не так плохо всё пройдёт…

Приехал я минут за пятнадцать до озвученного Демидовым времени, но застал на месте и его, и Мишу Тупина. В коротких кожаных куртках поверх спортивных костюмов они курили у входа в комплекс, с ними тёрся худой парень, совсем не столь внушительной комплекции. Да и своими разболтанными движениями рукопашника он нисколько не напоминал.

Штаны с тремя полосками, вязаная кофта с замшевыми вставками на рукавах, синяя наколка-перстенёк на отставленной в сторону руке с сигаретой. Стрижен под расчёску, но это к разряду особых примет точно не отнести, а вот с тюремными татуировками никого шапочно знакомого припомнить не удалось.

«Нет, этого точно раньше не видел», — подумал я и немедленно осознал свою ошибку.

Просто Демид заметил меня и указал окурком, паренёк обернулся и позволил разглядеть худое лицо с ехидной полуулыбкой.

Оп-па! Интересно девки пляшут — это же из кодлы Кислого типок! Тот самый, который от пинка Андрея в кусты улетел, а потом с нами стрелку забил.

Он тут зачем? Претензии возникли?

Но — не похоже…

— Здоров, Енот! — поприветствовал меня Валя Демидов.

Следом поздоровался и Миша, а затем протянул вялую ладонь с расслабленными полусогнутыми пальцами их собеседник. Пришлось пожимать, точнее — пожатие имитировать, но и так захотелось вытереть руку о штанину.

— Енот, ты Йосика знаешь? — утонил Демид.

— Встречались, — опередил меня с ответом этот самый Йосик.

— Ты же с Кислым, да? — уточнил я.

Валя Демидов уловил моё напряжение, хлопнул по плечу и ободряюще улыбнулся.

— Был с Кислым, теперь с нами.

Но я столь лаконичным ответом не удовлетворился и спросил:

— А чё так?

Йосик сплюнул под ноги длинную струйку слюны и пожал плечами.

— Да ссучился он! Немец столько раз его прикрывал, а он даже к нему на похороны не пришёл! И меня в больничке не подогрел ни разу!

Вспомнился рассказ об отравлении палёным спиртом, и я без всякой задней мысли полюбопытствовал:

— Так ты обиделся, что ли?

Худую физиономию Йосика аж перекосило.

— Не обиделся, а огорчился! — заявил он и несильно ткнул меня полусогнутым пальцем в грудь. — Понял?

— Йосик, завязывай к словам цепляться, тут все свои! — одёрнул его Демидов. — И ты, Енот, тоже базар фильтруй. Мы теперь вместе дела делать будем.

Лицо стоявшего за него спиной Миши приобрело откровенно брезгливое выражение, он оттянул рукав кожанки, глянул на часы и сказал:

— Ехать пора! Пацаны давно на месте.

— Куда едем? — спросил я уже рядом с малиновой «шестёркой» Демида.

Тот отпер дверцу, но забираться в салон не стал, облокотился о крышу и пояснил:

— У Кислого точку на «Диете» отожмём.

— Блошиный рынок?

— Ага.

Мы погрузились в автомобиль, и мне пришлось садиться на заднее сиденье с Йосиком, что настроения нисколько не улучшило. Да и предстоящее мероприятие тоже воодушевления не вызывало. Пусть претензий к Кислому и накопилась вагон и маленькая тележка, желания ввязываться в чужие разборки не было ни малейшего.