Павел Корнев - 10'92

Пацаны на «Диете» нас и в самом деле уже ждали. Они выстроились кружком в стороне от блошиного рынка и курили, на асфальте стояло несколько пустых пивных бутылок и валялись окурки. А вот парней Кислого нигде видно не было.

Мы подошли, поздоровались, и Демидов сразу предупредил:

— Енот, Поляк, Рыжий, на вас барыги. Полезут — придержите, но не бейте. Нужные люди.

Я оглянулся на красный «запорожец», на лобовом стекле которого лежала картонка со сделанной от руки надписью: «Купим золото, награды»; ниже стояли значки доллара и дойчмарки. Поблизости от пыльного автомобиля слонялась парочка жуликоватых товарищей не самых внушительных комплекций, и я кивнул. Придержим.

Ещё двум парням Демидов велел встать на углах дома и контролировать подходы со стороны двора, но не сейчас, а когда появится Кислый.

А появился тот уже минут через десять, я ещё даже толком продрогнуть на холодном ветру не успел. Никаких новых лиц в окружении Кислого не появилось и, судя по растерянным лицам, повстречаться с бригадой Демида они точно не ожидали. Я озвучил эту мысль вслух, и Юра Поляков кивнул.

— Их Немец втёмную разыграл.

— Кто?

— Йосик Немцов, — подсказал Семён Зайцев и предупредил: — Идут.

И точно — заметившие непонятную суету скупщики золота отсиживаться в «запорожце» не стали и двинулись разобраться в ситуации. Я заступил на дорогу тому, что шёл первым, упёрся ладонью в грудь и легонько толкнул обратно.

Семён ловко ввернулся между нами и оттеснил лысоватого мужичка ещё дальше.

— Стой спокойно! До вас тоже очередь дойдёт!

— Вы кто такие вообще? Что за дела?

— Сейчас всё объяснят. Работайте, не отвлекайтесь!

Барыги постояли немного, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, потом вернулись к «запорожцу», забрались внутрь. И почти сразу потопала прочь компания Кислого. Уж не знаю, какие аргументы привёл Валя Демидов, но пускать в ход силу не пришлось; сами ушли.

Демид явился пару минут спустя, выслушал Зайцева и подступил к «запорожцу», постучал ладонью по крыше. Потом переговорил с выбравшимися из салона скупщиками, под конец обменялся с ними рукопожатиями и отошёл к нам.

— Порядок! — объявил он, не став вдаваться в детали, а когда Рыжий и Поляк направились к рассыпавшимся по барахолке пацанам, придержал меня, достал из кармана кожанки записную книжку и ручку. — Енот, у тебя телефон есть?

Я без всякой охоты продиктовал.

— Ты чего такой хмурый? — спросил тогда Демид.

— Да ты знаешь, Валя… — Я повернулся и отыскал взглядом Йосика. — В любую нормальную компанию может затесаться кто-то гнилой, но в гнилой компании нормальным пацанам взяться неоткуда.

— Расслабься! — похлопал меня по плечу Валя Демидов. — Сейчас по пиву и в сауну!

Я помотал головой.

— Не, побегу. Две недели в городе не был, дел выше крыши накопилось.

— Как знаешь.

Валя не стал удерживать меня, и я накинул на голову капюшон ветровки, зашагал к пешеходному переходу. Так себе день прошёл, но хоть драться не пришлось. Уже что-то…

Понедельник день тяжёлый? Минувший понедельник именно таким и выдался. Сначала штаны в институте протирал и морщился из-за боли в каких-то совсем уж неожиданных местах — перенос на собственном горбу мешков по пятьдесят килограмм даром не прошёл, несмотря даже на походы в качалку. Ну а после до самого позднего вечера продолжили разгружать машины с сахаром.

Полностью забили одну мастерскую, которую немедленно и опечатали, и частично заняли другую. Там же в подсобке разместили несколько ящиков рома и перетянутые плёнкой по шесть штук баллоны газировки. А пустующее помещение между складами отвели под цех сборки и фасовки. Собирать намеревались мебель, фасовать — сахар. Ну и комплектующие здесь же лежали, у дальней стены.

В итоге утро вторника выдалось тоже не из лёгких, но к обеду расходился, ещё и на физкультуре размялся. Домой не поехал, сразу отправился в хозблок НИИ, где должны были обустраиваться пацаны.

В проезде, куда выходили наши ворота, навстречу попался панелевоз, пришлось жаться к стене. В преддверии холодов на соседней стройке активизировались работы, котлован там уже вырыли и с утра до вечера вбивали сваи; не сказать, что из-за этого под ногами дрожала земля, но раздражающий стук разносился по всей округе.

У открытых ворот хозблока прохаживался заступивший на суточное дежурство Василий Никифоров — брат нашего участкового. Как и дядя Петя, он был военным пенсионером, но в отличие от дядьки выглядел моложе своих сорока с небольшим лет. Ну и заметно крепче был, не без этого.

Я поздоровался и поинтересовался:

— Как дела?

— Проходной двор, — проворчал Василий. — Пора пропускную систему вводить.

— Это дело, — кивнул я и с интересом оглядел загнанные во двор машины.

Разъездная «буханка» зелёной армейской расцветки и белые «жигули» седьмой модели были мне знакомы, но рядышком приткнулась ещё и серая «волга» с вычурной никелированной решёткой радиатора — точно не родной, а переставленной с какой-то иномарки. В ней на переднем пассажирском месте сидел Гуревич, расположившегося за рулём толстячка видеть раньше не доводилось.

Не спуская с них заинтересованного взгляда, я поднялся на дебаркадер, пожал руку Андрею Фролову и спросил:

— Это кто?

— Юра Головин, партнёр Гуревича. Мы ему квартиру обставляли.

— А! — сообразил я. — Это который десять миллионов занял?

— Он.

— А ссорятся чего?

Разговор в «волге», судя по экспрессивным жестам, шёл на повышенных тонах, спорщики разве что слюной друг на друга не брызгали.

Андрей Фролов пожал плечами.

— Так «чёрный вторник» же.

— Это чего такое? — опешил я.

— Радио сегодня не слушал? В новостях только и говорят, что об обвале рубля. Уже двести сорок за доллар дают.

Я присвистнул, поскольку курс разом просел аж на тридцать пять рублей.

— То-то и оно, — вздохнул Андрей. — А мы мебель из Польши везём, за валюту закупаем. И по ходу Гуревич рубли по нормальному курсу скинуть не успел.

— Главное, что сахар проплачен, — пожал я плечами и спросил: — А этот Головин, он вообще кто?

— Да какой-то кручёный. На днях в салон братки заглянули, ну такие с распальцовкой все, так Гуревич его вызвонил, он всё разрулил. А то уже думал, за молоток хвататься придётся.

— Весело живёте.

— Обхохочешься просто!

Тут дверца «волги» со стороны пассажирского места распахнулась, и Роман Маркович выбрался из салона, а машина его компаньона тронулась с места и выехала со двора.

— Пойдёмте! — позвал нас за собой Гуревич, поднимаясь по лестнице.

Мы двинулись следом, миновали короткий переход, а в основном коридоре повернули направо, чтобы метров через пятнадцать пройти в распахнутую дверь превращённой в сборочный цех мастерской. В дальнем конце её высились обтянутые полиэтиленовой плёнкой комплектующие для диванов и кухонь, а у боковой стены разместили два стола с весами-уточками, гирями и совками. Рядом лежали мешки с сахаром, картонные коробки с целлофановыми пакетами и пустые деревянные ящики.