Павел Корнев - 10'92

— Может, уйдут? — шепнул Андрей, и я скорее угадал смысл высказывания, нежели его расслышал.

Но длинная треть не смолкала и не смолкала, а потом и вовсе дверь затряслась от сильных ударов, а то и пинков.

Андрей хотел было посмотреть в глазок, но я его остановил, поскольку затемнение окуляра могло выдать наше присутствие, вместо этого прокрался на кухню и осторожно выглянул в затянутое тюлем окно. У подъезда стоял УАЗ с мигалкой, рядом курил водитель.

Приплыли!

— Менты! — сообщил я Андрею, вернувшись в коридор.

Но мог бы ничего и не объяснять, за дверью почти сразу гаркнули:

— Откройте, милиция!

Крик раздался в мимолётную паузу между песнями, и только тут я сообразил, что, раз кассета ещё не доиграла до конца, убийцы убрались отсюда совсем недавно. Так может, дело вовсе не в громкой музыке, просто кто-то из соседей заподозрил неладное? В таком случае могут и дверь выломать!

И что нам делать? Что?!

Первым сориентировался знакомый с планировкой квартиры Андрей. Он ухватил меня за рукав куртки и потянул за собой в спальню. Всё оказалось перевёрнуто и там, но сейчас это никакой роли не играло. Главное, что комната продолжалась широкой лоджией и выходила та не во двор, а на противоположную сторону дома.

Андрей распахнул сначала одну дверь, потом другую, а дальше мы синхронно перебрались через ограждение балкона, упёрлись носками кроссовок в зазор между ним и бетонной плитой перекрытия и принялись спускаться, используя в качестве опоры решётку на первом этаже. Из-за спешки я едва не сорвался, когда перехватывался руками, но даже не испугался. Не так уж тут и высоко — можно и просто спрыгнуть. Главное — сделать ноги!

Куст с пожелтевшей листвой худо-бедно прикрывал от соседнего дома, при этом нас вполне могли заметить из квартиры на первом этаже, поэтому рванули прочь со всех ног. Влетели в арку, за ней повернули, принялись плутать по соседним дворам. К автобусной остановке не пошли, ближайшую троллейбусную тоже проигнорировали и бежали до трамвайных путей. Но зато — ушли, а это главное. Ещё бы только не наследили…

Все занятия в институте сидел как на иголках. Нервничал — страшно. Ну а кто бы на моём месте умудрился спокойствие сохранить? Мы ведь не просто в убийство вляпались, на месте преступления побывав, что само по себе уже паршивей некуда, мы ко всему прочему ещё и лишились человека, который бизнес Гуревича прикрывал. Пусть там какой-то Эдуард Константинович остаётся, только получится ли на него выход найти? И не переиграют ли под это дело условия сотрудничества?

Хотя, если разобраться, — плевать. На всё плевать, лишь бы опера нами не заинтересовались. Вся надежда на то, что Андрей и в самом деле нигде отпечатков пальцев оставить не успел. Сам он был в этом уверен, а я вот — нет. И оттого на душе скреблись кошки.

Именно из желания узнать последние новости первым делом после занятий я и поехал в «Ручеёк». А там ещё на подходе заметил припаркованную на тротуаре «буханку», рядом с распахнутыми задними дверцами которой ёжились на холодном ветру Дима Воробьёв и Андрей Фролов. У меня как-то сразу от сердца отлегло.

Я подошёл, поздоровался, и челнок страдальчески закатил глаза.

— Ещё один!

— Не понял? — насторожился я.

— Да ну его! — отмахнулся Андрей. — У тебя как?

Подтекст вопроса был предельно понятен, и я поморщился.

— У меня-то нормально. У тебя как?

— Всё ровно. Потом поговорим.

— Вы о чём? — насторожился Воробей.

— О своём, о женском, — отмахнулся я. — Дим, так ты чего там глаза закатывал? «Ещё один» — это к чему вообще было?

— Да никто уже «носки» не носит! — огорошил меня неожиданным заявлением Воробей. — Вы бы ещё «петушки» нацепили!

— А чем тебе «носки» не нравятся?

Ночью уже подмораживало, и сегодня я решил не ограничиваться капюшоном ветровки, а надел круглую вязаную шапочку, синюю с красной надписью «Hockey», которые именовались «носками» за сходство в написании этих двух слов. Андрей был точно в такой же, оно и неудивительно — до нашего призыва в армию моднее головного убора у пацанов просто не было. Норковая формовка разве что крутизной превосходила, но это уже для взрослых и богатых.

— Это всё вчерашний день, пацаны! — заверил нас Воробей, который стоял на холодном ветру без шапки вовсе. — Знаете, что сейчас в Москве носят? Зырьте!

Он нырнул в нутро буханки и вытянул оттуда картонную коробку, забитую чёрными вязаными шапочками.

— Какие-то они стрёмные, — засомневался Андрей.

А вот я взял одну и обнаружил, что у этой шапочки не просто толще и плотней вязка, она ещё и сложена из двух слоёв. А если расправить их в один, то окажется полностью закрыто лицо.

— Прикольно! На подшлемник похоже. Дюша, можно дыры прорезать и обметать — маска получится.

Воробей снова закатил глаза, а вот Андрей отнёсся к моим словам серьёзно и в свою очередь растянул одну из шапочек, натянул на голову и выставил перед собой руки.

— И в жмурки играть можно!

— С кем я связался?! — простонал челнок. — Детский сад, штаны на лямках!

Я вернул шапке первоначальный вид и заменил ей свою.

— А нормально. И теплее «носка» будет. Сколько хочешь?

— Триста семьдесят.

Деньги у меня были, не было никакого желания их тратить.

— За триста отдашь?

— Серый, только для тебя — триста пятьдесят.

— А если пятнадцать возьму и рекламу тебе сделаю? Ты ж их сразу партию, поди, закупил, так? Теперь сбывать надо, сам же говорил: «товар-деньги-товар»!

Воробей озадаченно склонил голову на бок.

— Рекламу — это как?

— Крутым пацанам их сдам, но там на всех не хватит — расскажу, где купить можно.

— Это каким крутым?

Я не стал делать из своих намерений секрета, сказал:

— В боксёрской секции покажу. Если выгорит, то у тебя в пять минут все шапки разойдутся.

— Так я и сам могу! — решил Воробей.

— Дима, ну кто ты и кто они, а?

— В смысле? — вроде как даже обиделся челнок. — Серый, ты совсем, что ли?

— Ты, Дима, барыга. А они там уже через одного бродяги. Тебя не только разденут, ещё и крышевать захотят.

— Но вы же… это…

— Мы — это да. Только предлагаю до этого не доводить.

Воробей ненадолго задумался, потом принялся выкладывать шапки из коробки.

— Пятнадцать возьмёшь?

— Да, остальных к тебе отправлю.

— Тогда по триста двадцать уступлю.

— Хорошо и мою тоже посчитай.

Челнок так и сделал. В итоге я набил сумку под завязку, а одну шапочку сразу протянул Андрею.

— Возьмёшь?

Тот кивнул.

— Триста двадцать с тебя.

— Серый! — возмутился Воробей. — Ты же о рекламе говорил!

— Дюша у нас лидер зоопарковской группировки. Считаешь, это не реклама?