Максим Гаусс - Преисподняя ГАММА-3

Мы шагнули внутрь. Проводник осветил стены и потолок прохода – я даже ужаснулся! Все было выполнено из цельного железобетона. Но из-за постоянной сырости и старости, большая часть поверхности раскрошилась и осыпалась, обнажив ржавые прутья арматуры, рельсы и фрагменты толстой проволоки. Повсюду плесень, какие-то водоросли, даже голубоватый мох. Всё это было очень похоже на тело подгнивающей рыбы, как если бы мы находились внутри неё. И практически повсюду трубы, вентили, клапана, муфты. Все ржавые, с торчащими отовсюду толстыми лохмотьями отслоившейся ржавчины. То тут, то там капала вода, а местами даже стекали целые ручейки. Ощутимо воняло тиной, застоявшейся водой. И такая картина была повсюду – насколько хватало глаз. На кой чёрт здесь так много труб?

Потолка не видно – вместо него стальные балки, на которые были приварены листы решёток. Я глянул вниз, осветив воду фонариком. Там, в тёмной, мутной воде сложно было разобрать что, да как. Но одно я увидел отчетливо: едва покрытый водой человеческий скелет, в остатках амуниции, бронежилете и облупившейся каске. Рядом с ним лежал проржавевший насквозь автомат. Он, почти в горизонтальном положении застрял между труб, так и оставшись висеть.

- О, Семён! А это что там внизу за товарищ отдыхает?

Но Сёмен не ответил. Вместо этого, он незаметно быстро вышел и громко хлопнул входной дверью. Снаружи лязгнул засов. А затем оттуда раздался негромкий смех.

- Чего это он? – спросил Скат, поспешно вернувшись ко входу. – Эта лысая обезьяна нас что, заперла?

- Да! – ответил я, а затем отчаянно ударил ботинком по железной двери. – Бросил нас! Урод!

- Вот сука! – без намёка на стеснение выразил свои мысли наёмник. Обращение было более чем подходящим.

- Но... Какого чёрта? – ни к кому не обращаясь, спросил я. – Для чего ему это было нужно?

Я дёрнул дверь на себя. Ещё раз. Ударил ногой. Без толку – добротный железный засов снаружи сводил мои попытки открыть дверь на нет.

Скат молча стоял рядом, освещая фонарём потолок, стены, рассматривая ржавые трубы.

- Макс, идём! Эту дверь не открыть.

- А если взорвать?

- Если бы из подствольника по ней шарахнуть, тогда – может быть. Но не факт. Да и “Грозы” у меня больше нет.

- А если гранату?

- У меня не осталось, – развёл руками Скат. – Последнюю - вам подкинул!

- Отлично, – вздохнул я. – Просто шикарно!

Ещё секунд двадцать мы молча топтались у входа, надеясь на чудо.

- Ладно, идём! Посмотрим, куда этот утырок нас завёл! – решил Скат, затем сплюнув, развернулся и побрёл вперёд.

- Да, блин! Дерзкий старик, однако! – Андрей даже улыбнулся, вспомнив манеру поведения бывшего подполковника. – Уже песок высыпается, а он всё строит из себя непонятно кого!

- Настоящий офицер старой закалки, – задумчиво пробормотал Дима, освещая фонариком потрескавшиеся бетонные стены.

- Ага, настоящий. И поэтому ведёт себя как скотина?

- Забей! Главное, что показал выход из этого “УПШ”. И куда идти. Теперь-то мы знаем, где находится вход в “Гамму-3”. Правда, туда ещё нужно добраться. И судя по состоянию этих коридоров, путь к ней будет не простым.

- А вот это в расчёт не забыл взять? – спросил Андрей, указав на лежащие в одном из углов высохшие останки хищного червя. Прямо посередине можно было разглядеть огромный пожарный топор, которым, судя по всему, червя и угостили!

- О! От чего он сдох? От удара?

- Ну не от смеха же!

- Взять-то в расчёт не забыл. Сдается мне, что помимо крыс и червей, там, в лабораториях, водится и другая не очень хорошая живность. Видел его глаза, когда мы сказали о наёмниках? И что он ответил?

- Не доберутся! Или не найдут.

- Уже не помню. Но, что именно он имел в виду?

- Эти генетические лаборатории... Там не всё так просто. Знаешь... Пока мы разговаривали с Шевченко, меня посетила такая мысль: А что если он законсервировал лабораторию не потому, что хотел её защитить от полковника Зимина, а наоборот?

- В смысле?

- Ну, что если там, в “Гамме”, что-то пошло не так? Что-то вышло из-под контроля! И чтобы не допустить чего-то совсем страшного...

- Он её законсервировал?

- Именно. Ведь такое тоже могло случиться!

- Хм! А тебе не кажется, что слишком много событий легло одно на другое? – перебил его друг, затем окинул взглядом весь коридор. - Впрочем, чему тут удивляться, если вспомнить, где мы!

- Но, тогда получается, что если подполковник законсервировал весь комплекс лабораторий, то и персонал, который находился внутри во время исследований, остался там же? И по сей день они всё ещё там!

- А вот об этом я совсем не подумал! Скорее всего, так и есть. Заметь, о других живых сотрудниках “Гаммы” никто ничего не слышал. Лишь одна фамилия была на слуху – Шевченко.

- А ведь верно! Но, так это или нет, мы узнаем, лишь добравшись до командного бункера. И только если найдём Максима и Катю. Они, скорее всего, вместе с наёмниками всё ещё ищут вход. Кстати, где это мы?

Разговорившись, парни и не заметили, как миновав три-четыре ничем не приметных поворота, они вышли к старым гермоворотам.

Видавшие виды, покрытые отслоившейся ржавчиной двери, были закрыты. А на них, давно облупившейся белой краской, неровными буквами кто-то написал:

“Преисподняя – место, где надежды больше нет”

- А это ещё что за художества? – удивился Андрей. – Как думаешь, открыть можно?

- Думаю, да. Помнишь, как Максим несколько дней назад вскрывал аналогичную герму у “Бункера № 17”?

- Ручным управлением? Помню, хотя и смутно! Тут вроде такой же механизм. Или нет? Ладно, давай попробуем.

Провозившись с системой ручного открытия около четверти часа, Дмитрий всё-таки вскрыл её. Гермодверь удалось приоткрыть всего лишь на полметра – все механизмы давным-давно заржавели. Душераздирающий скрип прокатился по пустым тёмным туннелям. В лицо неожиданно ударила волна тёплого, влажного воздуха, насквозь пропитанного опасностью.

Дмитрий отшатнулся, закашлялся.

- Ох, ты ж, ну и вонь. Что это за место?

- Преисподняя! – предположил Андрюха и указал на надпись. – Написано же на двери.

- Жесть! – выдохнул Дима.

Андрей сделал пару шагов внутрь, остановился. Прислушался.

- Вроде тихо, – пробормотал он. – А ну, дай фонарь!