Александр Тамоников - Ледяное взморье

Платов положил трубку.

Буторин, перешедший за стол совещаний, спросил:

— Мне продолжить?

— Позже, но до утра рапорт должен быть у меня.

— Есть, товарищ старший майор.

Платов расстегнул верхнюю пуговицу кителя, нажал кнопку вызова помощника:

— Толя, зайди!

Вошел старший лейтенант государственной безопасности Данилин. Он поприветствовал офицеров группы, когда те проходили через приемную, сейчас смотрел на начальника:

— Слушаю, Петр Анатольевич.

— Купи в буфете что-нибудь перекусить и завари крепкого чаю.

— Понял, ужин когда?

— Как будет чем ужинать.

— Есть.

Данилин вышел.

Платов прошелся по кабинету, присел на край рабочего стола:

— В войсках чрезвычайное происшествие.

Шелестов спросил:

— Застрелился кто-нибудь из видных военачальников?

Старший майор посмотрел на командира группы:

— Знаешь, Максим, я перестал разбирать, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь. Это значит, ты расслабился и решил, что тебе можно допускать фамильярности в обращении с вышестоящим начальством.

— Я серьезно, Петр Анатольевич. Что за ЧП еще может произойти в действующей армии? Какой-нибудь генерал не смог своим соединением или объединением выполнить поставленную задачу, следовательно, неминуемо наказание. И чем серьезней проступок, тем жестче наказание. У нас уже бывало так. Некоторые считают, что не смогут оправдаться и предпочитают пулю в висок допросам в подвале НКВД. Вполне объяснимая реакция.

— Ты же со своими подчиненными перед арестом не застрелился?

— Ну, кто мы, а там генералы!

— Нет, никто не застрелился. Дело обстоит гораздо хуже. К немцам ушел начальник штаба одного из наших стрелковых корпусов.

Шелестов с Буториным переглянулись, в один голос недоуменно спросили:

— Как ушел? Кто?

— Полковник Грунов, с ним его заместитель подполковник Дургин и начальник разведки майор Сазонов.

Буторин проговорил:

— И наверняка с секретными документами.

Платов отмахнулся:

— Грунов, естественно, забрал документы с грифом «совершенно секретно», но не в них дело. Новый исполняющий обязанностей НШ с офицерами оперативного отдела армии уже обесценили эту документацию. Командир корпуса провел перегруппировку сил, так что и в этом направлении существенного вреда предатели корпусу не нанесли. Удар в самом факте побега. Все же на сторону немцев перешел не ротный или комбат, даже не командир полка, что уже само по себе позорно для армии. К гитлеровцам ушел начальник штаба стрелкового корпуса.

— И как он смог уйти? — спросил Буторин.

Платов достал из сейфа папку, положил на стол совещаний:

— Здесь материалы служебного расследования командира корпуса.

Шелестов спросил:

— А комкор арестован?

— Нет, пока нет. Согласно распоряжению Верховного главнокомандующего, и командир корпуса, и начальник политотдела, и особист объединения должны были быть арестованы, но за «генерал-майора» Воронина лично поручился товарищ Жуков, Лаврентий Павлович попросил Сталина в это сложное время не прибегать к кардинальным мерам. Перед готовящимся наступлением гитлеровцев смена командования корпуса может негативно повлиять на его боеспособность. В общем, Воронина не арестовали, не сняли, а прислали нового начальника штаба из резерва ставки, ну и, соответственно, не тронули дивизионного комиссара и начальника особого отдела.

Буторин сказал:

— Представляю реакцию товарища Сталина.

— Нет, Витя, ты этого даже представить не можешь. Или ты часто бываешь у Верховного? Не нам обсуждать товарища Сталина.

Шелестов, прочитав рапорт командира N-ской дивизии, подписанный и полковником Литовцевым, и командиром полка Ерохиным, сказал:

— Значит, побег предателей готовился абвером?

— Да, Максим, и весьма тщательно.

— Зачем немцам Грунов? Да еще с балластом офицеров, особой ценности не представляющих? Гитлеровцы хоть и подонки, но в расчетливости им отказать нельзя. Без плана применения предателей в своих целях они не стали бы затевать целую операцию с фактическим прорывом линии фронта.

Платов взглянул на Шелестова:

— А сам как думаешь, Максим, что за планы у гитлеровцев насчет Грунова и иже с ним?

— Думаю, это игра Гиммлера, ведь сейчас он курирует абвер.

— Какая игра? Как информатор Грунов ценности не представляет, назначение его на должность командира учебного подразделения подготовки диверсантов не стоило того, чтобы устраивать побег. У них в концлагерях есть те, кто согласится на эту работу. Да и до сего времени такие подразделения возглавляли офицеры СС. И в довольно низких званиях. Так в чем же игра начальника РСХА рейхсфюрера Гиммлера, естественно, если это его игра?

— Да черт их разберет в этом гадюшнике, но что-то гитлеровцы задумали такое, чего до сих пор не применялось.

Платов кивнул:

— Вот тут ты прав — раньше гитлеровцами не применялось.

Шелестов взглянул на старшего майора ГБ:

— У вас уже есть что-нибудь по предателям?

— Иначе зачем бы я собрал вас? Рапорт о происшествии в поезде «Челябинск — Москва» капитан Буторин мог составить и на базе.

— И что же мы имеем?

Раздался звонок телефона внутренней связи.

Платов ответил:

— Слушаю. Ну, готово — неси.

В кабинет вошел Данилин, принес бутерброды и стаканы в подстаканниках с крепким черным чаем. Поставил на стол.

— Если этого не хватит, возьму в буфете еще…

Платов прервал его:

— Этого достаточно, спасибо, свободен.

Данилин вышел.

Старший майор сказал:

— Перекусим.

— А как насчет ужина — макароны с тушенкой? — спросил Буторин. — Не знаю, как вы, а я проголодался. Бандиты пообедать не дали.

Платов ответил:

— Сейчас в наркомате работает только буфет. Так что довольствуйся тем, что есть. Мало будет, Данилин еще принесет.

Перекусили. Платов продолжил:

— У нас на данный момент в Риге при штабе командующего войсками СС служит капитан госбезопасности Андрей Сергеевич Ремезов, он же оберштурмбаннфюрер СС Марк Рейтель. Примечательно, что Ремезов еще весной был отправлен в Ригу из Берлина, так как состоит в штате специального отдела VI Управления РСХА штандартенфюрера Вальтера Шелленберга. Его непосредственный начальник штандартенфюрер СС Герхард Тимме также прибыл в Ригу незадолго до побега предателей.

Так вот, по счастливой случайности именно Рейтель-Ремезов встречал предателей, которых доставили в Ригу транспортным самолетом. И что очень интересно, Ремезов не имел ни малейшего понятия о прибытии в Ригу Грунова, Дургина и Сазонова. Даже от него, офицера, доказавшего свою верность фюреру и рейху образцовой службой в СС, а внедрен в Германию он был в 1938 году, руководитель спецотдела скрыл сообщение о побеге.