Александр Тамоников - Ледяное взморье

Илга притворно протянула к нему руки:

— Иди ко мне, мой господин, я так ждала этой минуты.

— Не надо переигрывать, Илга. Знаешь, с чего следует начать?

— Нет, я даже не представляю, что вы предпочитаете.

— То же, что и большинство твоих клиентов.

Она похотливо улыбнулась, блеснула подведенными большими глазами.

— Ну, тогда начнем с этого…

В 1.20 Рейтель стал одеваться.

Расстроенная Илга спросила:

— Это все?

— Да, деньги за ночь на столике с вином, там вдвое больше обычной таксы.

— О, весьма благодарна, вы только госпоже Поднис не говорите, сколько вы мне заплатили, а то она лишнее отберет.

— Хорошо, но и ты скажи, если кто-то вдруг спросит, что я был у тебя всю ночь, до 6 утра и ушел черным ходом.

— Конечно, — хитро сощурилась девушка. — Я скажу то, что вы приказали. А кто может спросить?

— Скорее всего, никто, кроме брата моей жены.

— Не беспокойтесь, вы не попадете впросак.

Рейтель застегнул ремень и черным ходом, который показала ему Илга, вышел из борделя. Сел в машину и поехал по ночному городу. Ему встречались патрули, но, разглядев номер машины, отходили в сторону: с СС никто не хотел связываться.

В 2.40 советский разведчик поставил «Фольксваген» за углом дома по улице Аспарос. Шелестов был предупрежден, ждал.

Ремезов спросил его:

— Ты определил, кто поедет к объекту?

— Я и Сосновский!

— С немецким языком и в форме гауптмана, — задумчиво произнес Рейтель. — В принципе это лишнее, хотя как знать.

— Миша! — Позвал Шелестов.

— Я!

В гостиной возник Сосновский. Форма сидела на нем так, словно он в ней родился.

Рейтель улыбнулся:

— Вас, капитан, вполне можно забрасывать в тыл противника отдельным агентом, надо лишь подготовить надежные документы. Кстати, насчет документов, — он достал удостоверение, — держите, теперь вы офицер абвера, гауптман Рудольф Кленце.

— Понял, — кивнул Сосновский, — а насчет самостоятельной работы это, к сожалению, решаю не я.

— Идемте.

Рейтель, Шелестов и Сосновский прошли садом до задней калитки, от нее к автомобилю. Сосновский уселся на переднее сиденье рядом с Рейтелем, Шелестов сзади.

Марк завел двигатель и повел автомобиль по объездной дороге, фар и фонарей не включал. На дорогу ушло полчаса. В 3.15 оберштурмбаннфюрер загнал «Фольксваген» на просеку и остановился.

— Дальше пешком, здесь недалеко — до места наблюдения не более трехсот метров.

Сосновский спросил:

— А охрана не могла слышать шум двигателя?

— Нет, его глушит лес, проверено.

— Ну, тогда идем.

Шелестов пододвинул его:

— В замыкание, капитан, и по сторонам смотреть.

Рейтель улыбнулся.

Сосновский кивнул:

— Да-да, капитан, командир у нас терпеть не может, когда кто-то пытается быть впереди него.

— Таковы все командиры, Михаил.

— Вы правы. Хотя я знавал и других.

Шелестов огрызнулся:

— Да можешь ты помолчать!

— Могу.

Сосновский сделал безразличное лицо.

— Я весь внимание и в замыкании.

Они вышли к возвышенности, поросшей кустарником. Учебный центр располагался немного ниже, но был виден как на ладони.

Шелестов достал карту, обернулся к Рейтелю:

— Назови точное число курсантов.

— Сегодня штат будет заполнен. Это тридцать два курсанта и шестнадцать кандидатов.

— Так, две вышки. Как-то странно они расположены, но в принципе нам этот объект не штурмовать.

Рейтель улыбнулся:

— А если бы приказали из Москвы, пошли бы на штурм?

Шелестов серьезное ответил:

— Да.

— Что, вчетвером?

— И вчетвером, и в одиночку. Мы не можем не выполнить приказ.

— Странные у вас отношения с Платовым, обычно он забрасывает подразделения не менее пятнадцати человек, а тут всего четверо.

— Эксперимент.

Больше ничего Шелестов не имел права говорить.

— Так, понятно. — Майор отошел вглубь леса, кивнул Сосновскому. — Посвети.

Шелестов сделал на карте какие-то пометки, наложит условную сетку, нарисовал прямоугольник.

Подошел Рейтель:

— Вы увидели, что хотели?

— Да. Один вопрос, капитан?

— Слушаю.

— Как ты считаешь, при бомбардировке в какую сторону ломанется большая часть обитателей центра.

— В овраг, где стрельбище и учебный дом. А вообще-то туда, где можно укрыться.

— Это значит, находясь в своем доме, Грунов и Краус рванут в противоположном от нас направлении?

— Да, в южном. Но им придется преодолеть непростое проволочное заграждение.

— Ограду может снести бомба или взрывная волна, да и перейти через нее не так сложно. Если не догадается в панике Грунов, то Краус сообразит, что надо резать нижние ряды проволоки или рубить их топором с пожарного щита. А это значит?

Рейтель улыбнулся:

— …что следует прикрыть это направление. Но не всей группой.

— Понятное дело. Во время бомбежки люди часто теряются и в итоге бегут не туда, куда надо. Но и окружить центр мы не можем. Некоторые участки со всех четырех сторон перекроем, но останется много прорех — выжившие гитлеровцы укроются в лесу. Сосновского отправим на юг, остальные будут здесь, я занес в условную таблицу места, где мы будем располагаться. По возможности летчики не станут бросать туда бомбы, во всяком случае, у нас будет время подготовить укрытие, хотя бы в виде окопа. Наблюдая за тем, что будет происходить в центре в момент воздушной атаки, определимся и постараемся взять Грунова, его дом я тоже пометил, как нежелательную для поражения цель.

— Экипажи не смогут работать с такой точностью.

— Это смотря с какой высоты они будут бомбить. Если с минимальной, то, возможно, и не зацепят. Нас-то уж точно. А нет — прорвемся, капитан.

— Едем обратно?

— Да. Эти координаты, надеюсь, не составит особого труда передать в центр, а вот с вариантом отхода придется поломать голову. Кстати, ты говорил, что есть на этот счет идея, которую следует проработать?

— Пока нет. Завтра займусь, вернее, уже сегодня. На проработку уйдет день, в среду проведем сеанс связи. В Москве, уверен, будут ждать полный конкретный и окончательный план работы по учебному центру «Тайфун».

Шелестов кивнул:

— Я тоже так думаю. Даже не думаю — уверен, хотя торопить не станут. Главное, успеть уничтожить объект до начала его функционирования по назначению.

— Значит, еще примерно две недели. Но лучше отработать задачу сейчас. У меня, майор, кроме взаимодействия с вами, есть еще работа.

— Понятное дело. Ты же агент стратегического внедрения.

— Идемте к машине.

В 8.20 25-го числа Рейтель подъехал к зданию гестапо.

Гауптштурмфюрер Кесгер выглядел, мягко говоря, неважно. Постоянно пил из графина.

— Хайль Гитлер, Болдер. — Рейтель вошел в его кабинет.

— Хайль. А ты, я смотрю, выглядишь молодцом. Выспался?