Александр Тамоников - Ледяное взморье

— Господин Грунов, желая усилить охрану, выставил здесь внешний пост охранения. Превышая полномочия, он действовал в благих целях. Мы во всем разобрались. Пост будет убран. Вам же, майор, — он взглянул на Крауса, — следует плотнее работать с полковником. Проверку кандидатов в курсанты, занятия с прибывшим пополнением — все делайте вместе.

— Яволь, герр оберштурмбаннфюрер.

Пока офицеры разбирались, трое солдат во главе с фельдфебелем убрали заграду, сняли палатку.

Грунов сказал Рейтелю:

— Благодарю вас, герр оберштурмбаннфюрер.

— Не за что, полковник. В следующий раз согласовывайте свои решения с Краусом, в исключительных случаях — со мной.

— Я все понял.

— Едем на объект.

КПП проехали без задержек.

Рейтель увидел на песчаной площадке берега Гебаты двух курсантов. Они были одеты в немецкую полевую форму без знаков различия. Рядом с ними с тростью в руке стоял майор Сазонов.

Рейтель остановил автомобиль. Вышел из машины и руководитель лагеря.

— Что это? — спросил Рейтель у Грунова, указывая на троицу.

— Так это мой бывший начальник разведки, сейчас — старший инструктор. Он проводит выборочные занятия по рукопашному бою.

— В распорядке дня данное занятие предусмотрено?

Бывший полковник замялся:

— Рукопашный бой, как таковой, в обязательный курс обучения не входит, но мы, — на местоимении «мы» Грунов сделал ударение, — совместно с майором Краусом решили, что ликвидатор должен владеть приемами рукопашного боя. Так как специального инструктора по штату не предусмотрено, этим занимается майор Сазонов.

Рейтель взглянул на Крауса.

Тот кивнул:

— В данном вопросе, герр оберштурмбаннфюрер, я поддержал полковника.

— Хорошо. Значит, проводите выборочные рукопашные бои?

— Так точно. Но планируем проводить их без ущерба для основных занятий, постепенно привлекая к ним всех курсантов. Если, конечно, вы разрешите.

Рейтель неожиданно улыбнулся:

— Почему я могу не разрешить? Рукопашный бой любому военнослужащему не помешает. Диверсанту — тем более. А ну-ка, пойдемте посмотрим на схватку.

Оставив машины у казармы охранной роты, офицеры прошли к песчаной площадке.

Сазонов бросился им навстречу. Сориентировался с ходу, выдержал субординацию:

— Господин полковник, разрешите обратиться к оберштурмбаннфюреру Рейтелю.

Грунов кивнул:

— Обращайтесь, майор.

Сазонов вскинул руку.

Рейтель остановил его:

— Не надо доклада, я знаю, чем вы собираетесь заниматься. Один вопрос, майор.

— Да, герр оберштурмбаннфюрер?

— Правила боя?

Сазонов посмотрел на Грунова, потом на Крауса:

— Они простые, герр оберштурмбаннфюрер. Победителем считается тот, кто сумеет уложить противника.

Рейтель спросил:

— Что значить «уложить»?

— Отправить в нокаут! За боем буду смотреть я и в любое мгновение остановлю его.

— А если кто-то из курсантов получит увечья, которые не позволят ему освоить основную специальность? Мы лишимся диверсанта, а подобрать нового, как показала практика, не так просто. Следует учитывать и то, что половина из них может не выполнить задания по разным причинам. К примеру, транспортный самолет с боевой группой будет сбит. И все, нет трех-четырех ликвидаторов.

— Герр оберштурмбаннфюрер, я остановлю бой, если увижу, что кому-то угрожает серьезная опасность.

— Ладно, посмотрим. Но учтите, господин майор, если хоть один курсант из-за ваших занятий выйдет из строя, его место займете вы. Начинайте бой!

Сазонову совершенно не светило попасть из старшего инструктора в диверсанты, поэтому он дополнительно проинструктировал курсантов, закончив словами:

— Как только противник окажется на земле, бой считается законченным. И никаких сломанных ребер, челюстей и прочих увечий.

Он развел курсантов. Потом махнул рукой:

— Бой!

Один из курсантов, старший по возрасту, с ходу ринулся на соперника. Сделал обманный выброс левой рукой, намереваясь нанести удар в голову правой. Но тот, что помоложе, оказался проворным и весьма незаурядным бойцом. Он не повелся на обман. Отбил правую руку, сблизился с соперником и нанес ему мощный удар лбом в лицо. Тот взвыл, согнулся, схватившись за голову, и тут же получил удар ногой. Опрокинулся на спину, глаза закатились, из носа потекла кровь.

— Брейк! — крикнул Сазонов.

Молодой курсант отошел в угол площадки, безразлично глядя на пораженного соперника. Тот пришел в себя, кое-как поднялся. Вытер кровь, его мотнуло в сторону, удержался. Сазонов поднес тампон с нашатырем. Незадачливый боец понемногу пришел в себя.

Грунов крикнул одному из курсантов, находившемуся в наряде по первой казарме:

— Волгин, полотенце, аптечку!

— Есть, господин полковник.

Рейтель подошел к проигравшему, когда тот принял более или менее нормальный вид:

— Представьтесь! — приказал он по-русски.

Боец удивленно посмотрел на оберштурмбаннфюрера:

— Капитан, извините, бывший капитан Красной армии Еганов Василий Георгиевич, в прошлом командир стрелковой роты.

— Как оказались в плену?

Курсант взглянул на Грунова, тот кивнул. Бывший капитан стал докладывать:

— Наш полк вел оборонительные бои под Минском. Германские войска отсекли полк от дивизии, танковые подразделения практически уничтожили остатки. Из моей роты осталось не больше взвода, да и те разбежались. Я вышел на дорогу, по которой шла танковая рота вермахта. Поднял руки. Подъехал бронетранспортер, меня связали, бросили в десантный отсек, доставили в какой-то населенный пункт. Оттуда в концлагерь. Но ненадолго. Вскоре в лагере появились офицеры СС. Они допрашивали, проводили осмотры, затем я был вызван на беседу. Разговаривал со мной унтершарфюрер, извините, забыл его фамилию. Он тоже хорошо говорил по-русски. Мы так беседовали три раза, по два часа каждый день. После чего он предложил мне эту службу. Я согласился.

Рейтель спросил:

— Вы это сделали для того только, чтобы выжить и получить более приличные условия содержания хотя бы на время подготовки?

— И это в том числе. Но главное, я действительно ненавижу советскую власть. Это режим Сталина сделал меня таким.

— Вот как? Подробнее.

— Родился я в Москве, в 1912 году. Отца не помню, мать — учительница начальных классов, говорила, что он геройски погиб в Монголии. Отчим был штабным офицером у Деникина. Перешел к красным и служил им верой и правдой в оперативном управлении генерального штаба под началом комдива Амосова. В 1930 году я был призван в РККА. Мать и отчим хотели, чтобы я учился в Московском государственном университете и стал историком. Я поступал, но не поступил. Призвали в армию, в пехоту. Подал рапорт, был отправлен на обучение в 1-ю Советскую объединенную военную школу РККА имени ВЦИК, сейчас это Московское пехотное училище.