Александр Тамоников - Ледяное взморье

— Ну что там, море спокойное?

— Да ни черта не видно, сплошная темень. Техник тоже шутник, как сейчас разглядеть море, землю-то не увидишь.

— А какая разница?

— Да никакой.

Коган занял прежнее положение.

В 20.52 в десантную кабину вновь вошел борттехник:

— Приготовьтесь, ребята, как зажжется лампа, открываю дверь и — вперед. Будем над квадратом. Ветер северный слабый, можно сказать, безветрие, это у земли, высота тысяча метров. Если вас раскидает по лесу…

Шелестов прервал его:

— Делай свое дело, старшина.

Борттехник пожал плечами, присел на откидной стул.

Офицеры встали, поправили парашюты, привязанные мешки, пистолеты, шлемы.

Загорелась лампочка. Борттехник тут же открыл дверь.

Первым в темноту шагнут майор Шелестов.

Парашюты раскрылись на высоте двухсот метров, каждый видел друг друга, внизу определили поляну, которая имела довольно обширные размеры. «ПС-84» начал набор высоты, разворачиваясь к морю.

Все удачно приземлились на поляне.

Сосновский подал сигнал «ко мне». Офицеры, сложив парашюты, потащили их к Сосновскому.

Тот указал Шелестову на карьер:

— Смотри, командир, лучшего места, чтобы спрятать парашюты, не придумаешь.

— А если деревенские приедут за глиной? Они как раз тут брали ее для печей.

— Да ладно, кто сейчас будет класть какие-то печи?

— Не скажи, капитан, в Латвии, можно сказать, мирная жизнь. Коммунистов, евреев, цыган постреляли, имущество их забрали, остальное пожгли. А латышей они не трогают. Как работали, так и работают. И марки получают. В Риге, по данным разведки, работают и кинотеатры, и рестораны, и кафе, и даже бордели.

Сосновский улыбнулся:

— А рядом с местом, где мы должны поселиться, борделя нет?

— Борделя нет, а саперная лопатка есть. Вперед к опушке, снимать дерн, копать ямы, закладывать парашюты, комбинезоны, маскировать. Начало марша по моей команде.

Офицеры двинулись к опушке.

Сосновский вздохнул:

— Лишняя работа и трата времени, тут никто не нашел бы.

Его подтолкнул Коган:

— Шевели мослами, интеллигент. А то майор заставит тебя одного прятать имущество, а потом догонять группу.

— Не заставит, вместе пойдем, так что ты, Боря, тоже без работы не останешься.

— Отставить разговоры, — приказал Шелестов.

В 21.20, закончив работу, Шелестов подал команду:

— Начинаем марш поляна — окраина Риги. Ориентируемся по карте, которая есть у всех. Или кто-то забыл?

— Да есть, — ответил Сосновский.

Шелестов продолжил:

— В головном дозоре Буторин, за ним, соблюдая дистанцию в двадцать метров, я и Коган, Сосновский на замыкании, на том же удалении. Первый час идем максимально быстро и без перекуров. Привал в 1.20 по моей команде. Витя, — Шелестов кивнул Буторину, — пошел!

За первый час четверо офицеров спецназа, переодевшись в гражданскую одежду, которую обычно носили латыши, прошли пять километров. И это по лесу. Хотя путь пролегал по тропе, не сильно отходящей на восток от проложенного маршрута.

У сдвоенной березы, где тропа резко уходила на восток, Шелестов окликнул Буторина:

— Стой! Назад! — и отдал приказ: — Всем привал пятнадцать минут. Жалобы есть?

— Да какие жалобы, майор, все зер гут, идем как по проспекту.

Шелестов сказал:

— Это мы на первом переходе среднюю скорость обычного пешехода выдержали, дальше пойдем медленнее.

Сосновский добавил.

— До зари заявимся в дом на окраине, который, кстати, еще найти надо. Окраина — она большая. Вряд ли немцы выставили указатель: улица, как ее, Аспарос, тут, господа советские диверсанты, милости просим.

Отдохнув, Шелестов приказал Буторину выйти на грунтовку, по карте — ведущей прямиком до дороги вдоль моря недалеко от Риги. Она не сильно петляла и только дважды заходила в лес.

Половину пути прошли за три часа с небольшим.

В редколесье был устроен большой привал. Он отличался от остальных только тем, что был дольше на пятнадцать минут. Здесь Шелестов разрешил подчиненным по одному перекурить, пуская дым по траве и не оставляя окурков. А также перекусить галетами с водой.

В 4.50 группа подошла к окраине Риги.

До утренней зари оставался еще час, но надо было еще найти улицу Аспарос.

Командир группы после короткого отдыха взглянул на Сосновского:

— Пойдешь искать Аспарос, эта улица где-то рядом. Ее не сложно отличить, правая сторона разрушена и сожжена. Вряд ли там есть уличное освещение.

— Найду.

— Может, тебе в форму переодеться?

— Только время потеряем. Да и у патруля немецкий капитан вызовет больше подозрений, чем простой рабочий.

— Хорошо. Вперед.

Улица Аспарос оказалась рядом.

В 5.15 боевая группа проникла в открытую дверь со двора. А через пятнадцать минут начало светать.

Сосновский упал на диван:

— Ну, слава богу, дошли!

На упоминание бога уже никто не обращал внимания.

Шелестов обошел дом. Осмотрелся. В уютной прихожей увидел тумбу с допотопным телефоном. Поднял трубку, послушал гудки.

Осмотревшись, приказал:

— Первым в охранение до 7.00 идет Сосновский.

Капитан вздохнул:

— Ну, конечно, первым всегда Сосновский.

— За Сосновским до 8.30 заступает Коган, дальше — Буторин и я, если будет такая необходимость. Охранение осуществляем с чердака, для чего используем слуховое окно, при необходимости делаем проемы в крыше на все стороны. В случае опасности — сигнал голосом. Оборону занимаем так: дозорный остается на чердаке, остальные блокируют окна, контролируя подходы. Надеюсь, до этого не дойдет. Сосновскому на чердак, остальным в спальни. В гостиной буду я. Разошлись. Отдельный приказ — в дозоре не курить! Естественно, не включать свет, и так уже светает.

Бойцы лишних вопросов задавать не стали. Сосновский по лестнице забрался на чердак, обошел его. Проделывать проемы не пришлось, крыша была со всех сторон пробита осколками. А вот стекло слухового окна чудом уцелело.

Буторин и Коган завалились на кровати.

Шелестов закрыл дверь на мощный засов, прошел через коридор в прихожую. Взглянул на часы: 5.47. Рано.

Присел на ящик для обуви.

Ровно в 6.00 он по памяти набрал номер. Ему тут же ответили:

— Оберштурмбаннфюрер Рейтель.

— Извините, герр офицер, это разве не морг?

Разведчик сориентировался быстро:

— С ума сошли? Это квартира. И хозяин ее вам представился.

— Еще раз извините.

— А почему вам сейчас понадобился морг? Он открывается в 9.00. Я имею в виду центральный.

— Да? Не знал. Приезжие мы, из деревни.

— Набирайте точнее.

Шелестов положил трубку на рычаги. Вздохнул с облегчением. Контакт состоялся. Встреча назначена на 9.00 здесь же в этом доме. Рейтель, он же Ремезов, Шелестов видел его фотографию в секретном личном деле, подъедет к центральному входу, то есть по улице Аспарос.