Василий Прозоров - Точка невозврата

Голос старика задрожал, он снова прерывисто вздохнул и закашлялся.

— Сынки, что с нами будет? Я слышал, Сережка мой без сознания. Его там не убили часом?

Андрей крепко сжал зубы и взглянул на Вадима. Тот покрутил в пальцах ручку и спросил:

— Отец, а сколько денег было у сына?

— Много, почти 30 тысяч. Долларов… — прошептал Величко.

— Бля… — выругался Трофимов, — отойдем, Андрюх?

Они пошли к выходу из подвала, откуда их не мог слышать пленный.

— Ну, что скажешь? — развернулся к Вадиму Шевченко.

— Да, похоже, не врет дед, — нехотя проговорил Трофимов.

— Похоже… Когда во время осмотра нацики деньги нашли, то быстренько сообразили, что к чему. Этих в подвал, в багажник гранаты, деньги в карман. Как еще не прибили по-тихому…

— Не, не получилось бы, — возразил Вадим, — десантура через дорогу, побоялись, наверное.

— Наверное… Ладно, что делать будем? — Андрей взглянул на выход из подвала. — Не думаю, что эти парни обрадуются нашим выводам.

— А че тут думать? Вытаскиваем этих терпил отсюда, а там разберемся.

— Машину бы только забрать.

— Да неплохо бы. Только что-то слабо верится… Окей, пошли деда наверх вытаскивать.

Спустя пять минут они снова оказались на свежем воздухе. Выведенный раньше пленный уже сидел на лавке, футболка и шорты на нем были полностью мокрые. Рядом с ним стоял тот же сержант с Орестом.

— Ну що, розповив вам казочку дидуган?

Андрей махнул рукой:

— А, говорит, не его гранаты, как в багажнике оказались, не знает.

— Ну звисно, вси воны ничого нэ знають як прижмэш, — с ненавистью сказал Орест. — що тэпэр з нымы будэ?

Андрей пожал плечами:

— Отвезем к себе, поработаем, передадим в Изюм. Там разберутся. Ладно, помогите нам их к нашим машинам довести. И как командир ваш, когда будет?

— Дзвонилы, щэ зайнятый. Пизнишэ будэ. — отозвался сержант и пнул сидящего на лавочке задержанного, — давай, пидводься, пишов!

Мужчина, которого поддерживал рядовой нацгвардеец, двинулся через дорогу. Из-за пакета на голове он поминутно спотыкался, босые ноги оставляли кровавые следы на асфальте.

— А обувь его где? — поинтересовался Трофимов.

— А, там у нього тапки булы, кумэдни такы. Мабуть в машыни залышыв…

Подойдя к своим «Хаммерам», Андрей с Вадимом приказали усадить пленных на траву под деревом. Нацики, никак не прореагировав на находящихся рядом десантников, развернулись и ушли на свою территорию.

Андрей высмотрел старшего блокпоста:

— Слушай, Слава, подгони сюда медика своего, пусть глянет. А то не довезем еще. И руки, скажи, пусть перевяжут, послабее сделают затяжки.

Десантник кивнул и отдал распоряжение. Потом уточнил:

— Вы уезжаете? Моего бойца на базу возьмете? К врачам надо, зуб разболелся.

— Да пока нет. Их командир на машине этих пленных укатил. А нам она нужна. Будем ждать, когда вернется. А так возьмем, конечно.

— Ну, тогда, идемте, кофейку попьем.

В бывшей подсобке уже сидел командир группы омеговцев и пил чай. Старлей нажал на кнопку электрочайника и, расставляя на столе чашки, банки с кофе и сахаром, предложил:

— Рассаживайтесь, где удобно. Щаз все будет.

Вадим облюбовал мягкое кожаное кресло, Андрей уселся на стул под стенкой, слева от телевизора. Когда закипел чайник, Слава, разливая кипяток по кружкам, искоса взглянул на эсбэушников и предложил:

— Может, коньячку? Для аромата?

Трофимов выпрямился в кресле и довольно потер руки:

— Який же душман сала не любить?! Вот, сразу видно — нормальный хозяин!

Шевченко тоже кивнул:

— Не помешает. После общения с этими парнями просто надо выпить.

Старший лейтенант разлил коньяк по железным кружкам. Молча чокнулись и выпили, после чего принялись просто смаковать кофе.

— Вот хоть и растворимая бурда, а все равно — кайф, — философствовал Вадим, практически полулежа в кресле. — Одно дело пить, сидя на жестком стуле, другое — в таком кресле. Сразу кажется, что ты дома…

— До дома еще дожить надо, — тихо произнес омеговец.

— Кстати, мы так и не познакомились, — Шевченко протянул руку.

— Андрей, контрразведка СБУ. Вадим, мой коллега.

— Влад. Спецподразделение «Омега».

Спецназовец отхлебнул кофе и взглянул на Андрея:

— Что, не понравились вам наши новые бойцы?

Андрей понимающе усмехнулся:

— Да уж, приятного мало. Откуда только набрали таких кадров?

Вадим подал реплику из своего логова:

— А я вообще обалдел. В лагере ни дежурного, ни офицеров. На нас ноль внимания. Да, с дисциплинкой у них явные нелады. А кстати, «Омега» же тоже нацгвардия. Чего вы тут устроились, у десантов?

Омеговец чуть слышно скрипнул зубами. Помолчав какое-то мгновение, ответил:

— Еще несколько месяцев назад мы с большинством этих, — он поморщился, — солдат смотрели друг на друга через прицел. Они в нас стреляли, жгли «Молотовыми», забивали насмерть арматурой. А теперь они военнослужащие Нацгвардии. Как и мы. Более того: их сотники стали офицерами, значит, когда-то смогут командовать мной и моими парнями. Ну и как ты думаешь я к этому могу относиться? Поехать и забазироваться у них?

Какое-то время все молчали. Потом Влад вздохнул и произнес:

— Знаете, пару дней назад работали мы в районе Краматорска. И вот натыкаемся в эфире на переговоры сепаров, и слышим знакомый позывной, «Рысь». Это офицер из Донецкого «Беркута», с которым мы плечом к плечу весь Майдан прошли. Я его пацанов обгорелых выводил, он нас прикрывал, когда на Институтской нас начали из автоматов гасить. Одним словом, фронткамраден, боевой побратим… — Влад грустно улыбнулся. — Я не выдержал, выхожу в эфир и начинаю с ним разговор. Поговорили мы… плохо поговорили, короче. В общем, обозвал я его пид. м и предателем, мол, он в нас стреляет, а мы законную власть представляем. А он мне в ответ: «Подожди, я как воевал на Майдане против этих ублюдков, так и продолжаю против них воевать. А ты (это он мне говорит) переметнулся на их сторону! Так кто из нас пид. с и предатель?» Я тут и призадумался — а ведь он в чем-то прав… — Влад умолк.

— И что дальше? — нарушил молчание Шевченко.

— Да ничего. Связь разорвали. Противно все это… — Влад допил кофе и глянул на часы. — Пойду своих парней проверю.

Когда он вышел, десантник произнес:

— А мне все здесь ясно. И я если бы встретил такого «фронткамрадена», — сразу его бы завалил. Нечего тут сопли разводить. Это наша земля, украинская. А они… — он махнул рукой. — Короче, враги они.

— Да кто ж спорит, старлей, — отозвался Андрей. — Только я, да и ты, на Майдане не были, потому у этого Влада своя правда, у тебя своя.

— А у этих нациков? — вставил свои «5 копеек» Вадим.

— Вот тут хрен его знает… Но общаться с ними мне не хочется.