Эдуард Голубев - Смотрящий

— Я не видел во дворе ружья, — не обращая внимания на его иронию, с сомнением заметил.

— Это же собака, скорей всего закопал. Он понимает исходящую от него опасность, а пользоваться не может. Так что ближайшую неделю я не слишком быстр. Надо отлежаться. Всё, дай поспать, а потом, как и обещал, расскажу, что здесь происходит.

Присев на старый деревянный стул (точно такой был у моей первой учительнице в школе), под тихое сопение соседа, отдавая должное его спокойствию в сложившейся, не отдающей запахом позитива, ситуации, начал визуально изучать обстановку подвала. Справа от кровати стоял старый высокий шкаф под самый потолок из натурального дерева. Стены были обложены кирпичом, судя по сколам и остаткам раствора, уже бывшего в использовании. На низком стеллаже лежали два картонных ящика с маркировкой армейской тушенкой, один из которых был запечатан, так что ближайшие дни чувство голода могло спать спокойно, не поднимая своей головы. Рядом с ними были аккуратно сложены в алюминиевую кружку чистые вилка, ложка, кухонный нож и открывалка для консервов. Во всём чувствовался порядок, поэтому лежащая на полу крышка от большой кастрюли, также должна была нести пока неизвестную мне полезную функцию. Я, стараясь не шуметь, дотянулся и поднял её. То, что увидел сразу сняло самый первый и самый глобальный вопрос находящихся в осаде. Под ней была зарыта железная бочка без дна, наполняющаяся грунтовыми водами. Такой себе мини колодец. Это подвал уже напоминал бункер, только с одним недочётом — отсутствие отхожего места. Провод для лампочки выходил из трубы небольшого диаметра в стене под потолком. Прислонив ладонь, я ощутил легкий сквознячок. Наличие хоть какой-нибудь вентиляции тоже радовало. Идеальное место скрыться от общества с его законами и понятиями. Также там ещё находился небольшой шкафчик с тремя выдвижными ящиками. Скорей всего прибор ночного видения лежал там, а остальное, думаю, покажет сосед.

Движение мебели наверху прекратилось минут десять назад, лишь только изредка прослушивалась тихая поступь бродящих без дела волков на улицу и обратно. Затраченная утром энергия с ограниченным количеством кислорода в подвале и блёклым освещение, сливающим день с ночью, начала вызывать не подсознательно дремоту, сопротивляться которой у меня не было никакого весомого аргумента. Веки закрывались, и последнее на что взглянул, были наручные часы. Судя по ним, солнце на улице сейчас было в зените.

Я проснулся от запаха метанола и даже не слышал, как поднялся Лесник. Открыв глаза, застал его за перевязыванием. Он сидел на кровати и, наклонив голову, с любопытством рассматривал аккуратные точки запёкшей крови на икроножной мышце, держа в одной руке открытую банку со спиртом.

— Как нога?

— Я думаю, обойдётся. Большой опухоли нет, на заражение тоже не похоже. Сейчас ещё раз пройдусь этим магическим раствором, потом нарисую йодную решётку…, не поворачивается язык назвать это сеткой, — он с удовольствием фыркнул от своего шутливого вывода и протянул банку мне. — Будешь? Тот, что надо. Медицинский. Такой на зоне дорого стоит.

— Нет, не хочу.

— Как знаешь, а я глотну немного для анестезии.

Три часа крепкого сна смыли усталость, и мне даже в первую секунду после пробуждения показалось, что произошедшие сегодня утром события были дурным сном. Но нет, подвал и сосед, обрабатывающий рану, говорили о настоящей действительности. Полная тишина наверху служила подспорьем для спокойного рассказа, о чем и сказал Леснику.

— Даже не знаю, с чего начать…. Ты, наверно, догадался, что я здесь не по своей воле и давно. То, что привело меня сюда, мы опустим. Сейчас это не имеет никакого отношения ко всему этому цирку. Мне придется рассказать тебе кое-какие вещи, но с одним условием, если выберемся отсюда, никому об этом не болтать.

— Вообще, не вопрос.

— Ну, что же, поверю на слово, хоть это не в моих правилах, но по-другому, увы, никак. Как ты там сказал, мы теперь в одной лёжке.

Он, наложив новую повязку, прилёг, снова укрывшись одеялом по пояс и прикрыв глаза, размеренным с хрипотцой голосом начал рассказывать свою историю.

— Полтора года назад, на заброшенном заводе, была открыта лаборатория по производству наркоты. Место идеальное. Городок вымирает, далеко от центра и лишних глаз, одним словом, тишина, то, что нужно для таких дел. Я к этому моменту, назовём это “освободился” и был поставлен “смотрящем” за бизнесом. Покуда был в бегах, даже здесь находиться на виду было небезопасно. “Доброжелателей” всегда хватает: и среди своих, и среди чужих. Поэтому решил скрыться в лесу. Только пару человек знают, что я где-то здесь, а об этом месте никто. Десятого числа каждого месяца мы встречаемся на опушке в трёх километрах на север отсюда. Там проходит старая заросшая просёлочная дорога. Мне передают провизию, вещи, которые заказываю, и рассказывают, как идут дела в лаборатории, какие возникают проблемы. А я своей рукой пишу маляву и говорю, кому передать, чтобы вопросы решались. Как видишь, следующая встреча через три недели, поэтому пока не знаю, как буду, или будем прорываться. Дорога длинная.

— А как ты всё это тащил? — я кивнул на картонные ящики с тушёнкой.

— Наверху, за столом, стоит тачка и санки. Ты не заметил.

— Да, не обратил внимание. Не до этого было.

— Ещё вопросы есть? Потому что дальше начнётся самое интересное.

— Как ты нашёл этот домик?

— А, не поверишь. Пацаны высадили меня на окраине, как сейчас помню, был солнечный апрельский день. Я стоял и ждал, когда машина скроется из вида, потом повернул голову в сторону леса, и мне навстречу из кустарника выбежал Дурачок.

— Кто? — спросил я, мотнув головой тоном человека, который теряет нить разговора.

— Помнишь волка, который был около твоего шалаша. Вот это он. Я его так называю.

— Кстати, его не было там, среди остальных.

— Он одиночка, как говорится, не от мира сего. Ходит сам по себе, ест всякую хрень, то корни, то шишки грызёт, то на дерево пытается залезть, то на дятлов лает. Убогий, одним словом Дурачок, его никто и не трогает. Ты, наверно, заметил. Так вот, он выбежал, виляя, как уличная дворняга хвостом, затем развернулся и не спеша пошёл в лес, постоянно оглядываясь на меня, зовя за собой. Он казался абсолютно не опасным. Вот так и привёл меня сюда, за что отломал ему кусок колбасы и даже почесал за ушком. Днём, он, как и все волки, где-то спит, а вечером иногда приходит сюда. Наверно, бывший хозяин его приручил.

— Скорей всего. Пока вопросов больше нет.

— Ну, что же, тогда продолжим. Первое, с чем мы столкнулись, это найти хороших химиков. Приехать в такую дыру и рисковать получить конкретный срок, даже за хорошие деньги, желающих мало. Мы не могли создать конкуренцию чехам и эстонцам, куда готовые заработать таким способом специалисты уезжали толпами. Качество нашего продукта хромало. И я вспомнил про одного человека из деревни, получившего пять лет по 225-ой за выращивание опиумного мака. Интересный был экземпляр. Самородок. У него не было специального образования, химию изучал по книжкам и эксперименты проводил на домашнем скоте, веселя нас рассказами о том, что вытворяют свиньи, коровы, собаки, особенно петухи под кайфом. Его срок должен был подходить к концу, и я дал команду привести сюда сразу, как выйдет из зоны. Все равно в селе ему нечего делать, кроме как бухать. Через пару месяцев он уже обживался на заводе и довольно скоро клиенты были довольны нашим качеством. Дела пошли в гору. И вот когда всё настроилось, мне стало скучно. Я вспомнил его рассказы о животных под наркотой и заказал что-нибудь для Дурачка. Как уже говорил, он часто вечерком захаживал. Мне передали какие-то таблетки, никогда не мог запомнить эти химические термины и в тот же день, положив на ладонь, дал этому сумасшедшему волку. Он без всякого страха слизал и словно конь во весь апорт, ринулся в лес. Я не видел его три дня. А когда снова пришёл, был полностью истощён. Такое ощущение, что все эти дни Дурачок бегал, не останавливаясь. Наверно, был перебор. Он вырубился прямо у двери и проспал больше суток, а когда пришёл в себя, с взглядом попрошайки хотел ещё. Я вынес ему, только теперь половинку. Как и в первый раз, он сразу бросился в лес, а вернулся на следующий день с белым волком, тогда и увидел его впервые. Дал им по дозе и заметил, что они не глотали, а прижали таблетки нёбами и понесли в лес. Так продолжалось неделю. Из двора я практически не выходил, но однажды решил прогуляться подальше и наткнулся на небольшую стаю волков, где во главе был белый с пятном. Он дружелюбно подошел ко мне и уткнулся носом в колено, прижав хвост, демонстрируя своё поклонение. Остальные, окружив меня, сделали тоже самое. Я стал для них тем единственным, кто может угостить очередной дозой. И теперь вся стая приходила ко мне сюда, и они, ожидая, садились в ряд, согласно своей иерархии. Первым вожак, затем охранники или воины, потом опекуны, это юнцы, которые ещё не стали воинами, но уже не щенки. А, чуть не забыл, еще сигнальщик был, это глаза стаи, он предупреждает об опасности. Матерей никогда не было, они оставались следить за потомством. Иногда вместе с ними приходил и Дурачок. Чувствовать власть над волчьей стаей, то ещё ощущение. Меня это забавляло.