Александр Тамоников - Секретный бункер

– Слушайте внимательно, – начал Андрей, – улочка тянется с севера на юг, мы сейчас находимся на северной стороне. Компания Трауберга придет с востока, но какой именно дорожкой они выберутся – неизвестно. Мы с Олегом останемся здесь, подберем себе квартирку и приступим к наблюдению. Работаем из окон, с обязательной возможностью быстро покинуть наблюдательный пункт. Вы двое перебираетесь на южную сторону, вьете гнездо в одной из квартир и смотрите во все глаза. При этом сами не светитесь. Если Трауберг придет сюда, значит, кто-то его здесь ждет и полон внимания. Держим связь по американским радиостанциям – они настроены друг на дружку. Как окажемся на месте, сразу проверка связи. Все «случайные» прохожие должны подвергаться пристальному наблюдению. Не нужно объяснять, что группа Трауберга может разделиться. О плохом пока не думаем, выполняем задачу. На открытом пространстве не маячить, обойти здания с обратной стороны. Все, бегом марш.

Дворник продолжал методичными рывками корябать брусчатку. Появлялось назойливое желание его прибить. У угловой квартиры на первом этаже был отдельный вход. Имелся риск нарваться на жильцов, но входная дверь была приоткрыта – явный признак, что хозяев нет.

Ракитин первым пробрался внутрь, включил фонарь, оглядел пыльную прихожую. За ней гостиная с потертой мягкой мебелью, картины на стенах, стол, покрытый скатертью, серванты. Все было опрятно, но запущено. В просторной кухне пахло чем-то кислым, невзирая на выбитое окно.

Ракитин вернулся в гостиную, сгреб ногой осколки стекол. Подоконник еле держался, прикасаться к нему не стоило. Майор встал за мятую занавеску, ногой подтащил к себе кресло, сгрузил на него вещмешок. В соседних комнатах возился Вобликов, что-то переставлял, перекладывал.

– Товарищ майор, здесь кабинет и целая библиотека… – донеслось из проема. – Книг до чертовой матери, шкафы, шкафы… Умный человек, видать, жил, начитанный… Тут еще фотографии под стеклом… Я так и знал – все в эсэсовских мундирах, не считая собачки.

– В библиотеках не шумят, – напомнил Ракитин.

– Ага, и стреляют только с глушителем, – согласился лейтенант, – чтобы читающую публику не нервировать. Только здесь нет никого, все эсэсовцы сбежали или застрелились…

– Встань к окну и наблюдай.

– Так я уже наблюдаю, товарищ майор. Вам не кажется, что у нас перед глазами одно и то же?

– Хорошо, походи, осмотрись, потом сменишь меня…

Радиостанция ВС-611-F в ходе ночных перемещений не пострадала. Андрей размотал брезент, прикинул на вес продолговатую темно-зеленую штуковину – настоящее чудо техники XX века. Конструкторы продумали все до мелочей. На тыльной стороне устройство имело прижатый к корпусу вытяжной ремешок, позволяющий работать одной рукой.

Последовал негромкий сигнал. Радиостанция уже была включена, готова к применению. И все же он ее чуть не выронил! Обхватил двумя руками – так сподручнее.

– Мы здесь, товарищ майор, прием, – голос Корзуна звучал отчетливо, помехи носили умеренный характер.

– Говори.

– Мы на месте. Крайняя квартира в доме с южной стороны. Жильцов нет. Надеюсь, никто не появится, не придется объясняться. Мы у самого начала улочки. Если кто пойдет, не пропустим.

– Сейчас кого-нибудь видите?

– Да, прошла женщина, потом еще две. Потом старичок с палочкой…

Одна из упомянутых особ появилась в поле зрения. Она прошла всю улочку насквозь, миновала дворника и скрылась в темноте. Видимо, модница: носила зауженное в талии пальто, постукивали каблучки.

Андрей поймал себя на мысли, что жизнь продолжается даже в это страшное время.

– Хорошо, наблюдайте. – Майор выключил устройство, аккуратно пристроил его в кресло.

– Вобликов, ты здесь?

– Да, товарищ майор, осматривал квартиру… – что-то шевельнулось в дальнем углу. – За спальней есть проход, он ведет к запасному выходу на лестницу общего пользования. Выходить я не стал, постоял у двери. В доме люди живут. Женщина наверху орала на своего суженого – прямо в истерике билась. Странно, обычно немки сдержанные, а эта просто фурия бешеная. Обвиняет его, что вовремя не вывез семейство в деревню, надеялся, что все закончится благополучно, а теперь никуда не выйти – город окружили русские чудовища…

– Пусть орет, – отмахнулся Ракитин. – Бабы везде одинаковые, им регулярно надо пар выпускать. Непрооравшаяся баба хуже «Катюши».

– Это точно, – согласился Олег. – Знаете, как у меня мама на отца орала? Раз в две недели, как по графику. А он, между прочим, солидной инженерно-саперной частью командовал. А она всего лишь домохозяйка. И ничего, душа в душу жили, когда не скандалили, любили очень друг друга…

Лейтенант грустно вздохнул. Развивать тему не стоило. Отец Вобликова погиб в 1941-м, когда его часть наводила понтонные мосты через Днепр. Мать не выдержала горя, сошла с ума и в больнице долго не протянула.

Андрей припал к окну, прикрылся занавеской. На часах – без дести минут пять. Создавалось ощущение, что в этом городе никогда не рассветет. Плыли низкие тучи. Уплотнялась дымка, вызывая позывы к кашлю. Звуки канонады сюда не проникали – масса домов служила заслоном. Хотя возможно, что канонады уже и не было.

Дворник наконец-то удалился, постукивая лопатой по брусчатке. Он расчистил пешеходную дорожку, хотя вряд ли отдавал себе отчет, что делает. В задымленном пространстве блуждали люди – но все не то. Прошли две женщины с тяжелыми чемоданами. Затем еще одна – за полу ее плаща держалась маленькая девочка. Тащились безоружные люди в военной форме – такое ощущение, что попали под самосвал с известкой. У одного была перевязана рука, у другого замотан глаз, он постоянно трогал повязку, словно не верил, что такое случилось. Многие были контужены – они безучастно смотрели вдаль, спотыкались. Этим людям было безразлично, что произойдет дальше: плен, расстрел, или все обойдется, и им позволят жить мирной жизнью в опозоренной стране.

Ракитин помнил, как немцы входили в наши города в 1941-м – довольные, напыщенные, смотрели с пренебрежением. Летом 1944-го он был в Москве в краткосрочной командировке, видел своими глазами, как через центр столицы вели колонны немецких пленных. Они брели с опущенными головами, боялись смотреть по сторонам, встречаться глазами с людьми. Только некоторые хорохорились, но их было ничтожно мало. Самое удивительное, что вид униженного воинства не вызывал злорадства у населения. Еще недавно простые люди готовы были их всех уничтожить, пылали праведной ненавистью – и вдруг все оборвалось. Тысячи горожан стояли, окаменев, некоторые плакали, даже проявляли сочувствие, передавали пленным еду…

В глубине квартала хлопнул выстрел. Ракитин вздрогнул, припал к окну. Возмущенно заголосила женщина. Видно, чемодан отобрали. В городе, особенно в тех районах, куда еще не вошла Красная армия, появлялись грабители, мародеры. Воцарилось безвластие, со дна поднималась пена…