Юрий Костин - Русский

— Где мы? — поинтересовался Привольский.

— Это у меня запасный выход, — пояснил Тихонов. — Ведет к люку с внешней стороны забора. Старый коллектор. Эх, мне нужно обратно. Похоже, я кое-что обронил, когда мы спускались сюда.

Он вернулся через минуту, держа в руке табличку, ту самую, что для наглядности принес с собой долговязый бандит.

— Что это у вас? — насторожился Привольский. — Господи, да это ведь одна из тех самых табличек! — воскликнул он и непроизвольно протянул руку, словно пытаясь отобрать ее у Александра Валентиновича.

— Верно. Чего вы так испугались? На вас прямо лица нет, — удивился тот, спрятав табличку в сумке. — Скоро я покажу вам остальные четыре. Только уговор: в обморок не падать.

Новость про таблички воодушевила Привольского. Появился шанс заполучить их обратно. Оставшиеся на даче «бандиты» уже не могли ему помочь, а самостоятельно справиться с Тихоновым он бы не рискнул. Устиновские ребята напортачили за последние дни уже дважды, и Привольский готов был рвать на себе волосы от досады и злости на самого себя за то, что ошибся с выбором подельников. Времени у него теперь было в обрез. Лишь только Устинов и его бойцы сообщат милиции подробности заварушки вокруг тунгусских табличек, а это рано или поздно произойдет, его карта будет бита.

Если только он не сумеет до той поры заполучить артефакты и, заручившись поддержкой покупателей, не скроется из виду, не уедет отсюда куда-нибудь подальше…

Привольский всего лишь собирался продать таблички. Дельцы торговали древностями на черном рынке, чей оборот оценивался в сто миллиардов долларов в год. Это был рынок, закрытый для чужаков и, на первый взгляд, наименее криминализированный. Ассортимент предлагался самый широкий: от сделанных руками Петра Первого табакерок до фрагментов свитков Мертвого моря. Но важнейшим товаром здесь всегда считалась информация о новых поступлениях.

На черном рынке уже были осведомлены о находке в русской тайге.

Проблема состояла в том, что Плукшин отдал концы раньше времени. Его экспертиза и перевод текстов были бы как нельзя кстати при установлении стоимости табличек. Но у Привольского был выбор, ведь «скрижалями» заинтересовались не только частные коллекционеры, но и весьма серьезные структуры. Причем деньги предложили сразу такие, что Григорий Аркадьевич не сомневался: ему теперь все по плечу, в том числе склонить на свою сторону Тихонова, раз не получилось с ходу отыскать в его доме артефакты.

У Привольского были и другие причины надеяться на сотрудничество со стороны Тихонова: ведь тот, как видно, серьезнейшим образом участвовал в судьбе незадачливой жертвы обстоятельств — Антона Ушакова.

Военному пенсионеру, да еще в таких обстоятельствах, деньги не помешают. Да и Привольскому было выгодно поделиться с Александром Валентиновичем, ведь столь ценный помощник, каким он проявил себя, теперь Привольскому мог очень пригодиться, поскольку на Устинова с командой больше рассчитывать не придется. Из незадачливых союзников они превратились в помеху, даже в противников, которые непременно станут активно помогать следствию, потеряв всякую надежду на вознаграждение.

Выбравшись из подземного хода, будто специально оборудованного прозорливым Тихоновым для этого конкретного случая, они долго шли по улицам поселка, пока наконец не выбрались на освещенную площадь, служившую пристанищем для дюжины торговых палаток и небольшой автостоянки.

Перекинувшись парой фраз со сторожем, Тихонов подошел к синему «жигуленку».

— Поехали? — он открыл заднюю дверцу, через которую в машину послушно запрыгнул пес.

Привольский кивнул и сел в машину. Пора сделать Тихонову предложение, от которого тому будет очень трудно отказаться. Но с чего начать?

— Ваша машина? — спросил Привольский, когда они уже подъезжали к московской кольцевой дороге, и при этом почтительно дотронулся до рычага переключения передач.

— Моя, — ответил Александр Валентинович.

— Я вами восхищаюсь! — Привольский решил начать с лести. — В вашей колоде все карты козырные…

— Ладно вам, — мрачно проговорил Тихонов. — Пока есть время, расскажите мне про таблички все, что еще не успели сообщить. Надеюсь, до вечера успеете?

— А почему до вечера?

— Потому что я уезжаю.

— А я?

— То есть?

— Я не могу тут оставаться! Мне с вами теперь по дороге, пока это приключение не закончится. Вдруг у бандитов есть сообщники?

Тихонов задумался. Перспектива тащить Привольского с собой в Воронеж к Антону ему не улыбалась. С другой стороны, оставлять этого странного ученого без присмотра недальновидно.

— Хотите, поедем вместе?

— Хочу!

Тихонов кивнул, удивившись, что Привольский даже не поинтересовался, куда надо ехать. Похоже, за табличками тот готов был отправиться хоть на край света.

— Ну, а теперь рассказывайте. Итак, вы мне говорили о пророчестве, о гибели Земли и пугали астероидом. Утверждаете, что Тунгусский метеорит — послание от инопланетян?

— Не совсем так, — уточнил Привольский. — Мы не в курсе, от кого это послание. Но мы точно знаем: явления, связанные с падением Тунгусского тела, точнее их описание местными жителями, поразительно похожи на библейские рассказы времен Моисея. В тайге, как говорят, камни светились разным цветом. То же самое якобы было и на Синае. Вообще, когда Моисей сошел с горы, неся в руках скрижали, он сам весь светился, да так ярко, что сыны Израиля не решались к нему подойти! Существует гипотеза, будто скрижали Моисея есть не что иное, как осколки «небесного камня». Как вам такое слышать, особенно сейчас, когда у нас в руках пять табличек, определенно отлитых не на земном предприятии?

— Честно? Это все равно что слышать бред сумасшедшего.

— Именно! — Привольский вдруг очень сильно обрадовался. — Потому-то они так ценны… — отдышавшись, он продолжил с жаром и энтузиазмом: — Мне известно, что итальяшки растрепали про находку американцам. У меня есть знакомый в Америке, он готов предложить за наши с вами таблички…

— За мои таблички, — строго поправил его Тихонов.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно забормотал Привольский, — пусть это будут ваши таблички. Но нашел-то их фактически я… Так вот, этот человек может хоть завтра заплатить нам… сотни тысяч долларов за эти пять кусков железа. У нас они никому не нужны, полностью понять смысл послания на табличках мог, пожалуй, только Плукшин. Вы ведь и сами вчера не поверили ни единому моему слову, верно? Я вас испытывал, и вы оказались вполне разумным. Надеюсь, ваше решение будет под стать этому качеству. Так вот, мой американец положит их себе в коллекцию как ценный артефакт и будет показывать своим подружкам.