Юрий Костин - Француз

— Откуда? Вы же говорили в прошлый раз, что фамилия его вам неизвестна.

— Известна. Я лукавил. Его звали Михаил Иванович Ушаков.

Повисла пауза. Ральф посмотрел на Антона. Он явно переставал улавливать нить беседы.

— То есть вы — потомок русского офицера Михаила Ушакова. Того самого, кому подарили книгу о Тридцатилетней войне, — размышлял вслух Антон.

— Гениально.

— А кто тогда Матье Сибиль и почему вы носите ту же фамилию?

— А это самое интересное. Если я — потомок русского офицера, то вы — как раз наоборот. Вашего предка звали Матье Сибиль. Он был француз, попал в плен, после остался служить в России, где жил под фамилией Ушаков в честь своего друга, которому, как следует из найденного мною письма, он был обязан жизнью! Вот так, мон ами. Мы с вами почти родственники.

Жерар жестом попросил официанта повторить виски. Антон сделал то же самое. Ральф слушал, о чем они говорили, одновременно переписываясь с Бриттой. Он уже больше ничему не удивлялся.

— Вы можете все это доказать? — спросил Антон.

— Конечно, — Жерар достал из кармана пиджака конверт. — Тут ваша генеалогия и копия письма. Видимо, оригинал был отправлен в Россию, а это писалось то ли под копирку, то ли просто было дублировано моим предком.

— Антон, — Ральф оторвался от телефона, — получается, в тебе есть французская кровь! Вот почему ты так умеешь находить общий язык с европейцами.

— Послушай, old man [47] Старина. , — назидательно заметил Антон, — извини, конечно, но не стоит уподобляться своей жене. Я — русский. И русские могут общаться с кем угодно. Уж ты-то давно должен был избавиться от дебильных стереотипов.

— Все, я молчу. Не обижайся. Виноват.

— Господа, — Жерар вклинился в диалог друзей, — я на всякий случай перевел письмо с французского на английский. Прочтите.

Антон взял письмо и углубился в чтение. С каждой минутой его волнение усиливалось.

«Мой дорогой, — писал ротмистр Ушаков своему французскому товарищу. — Не смею просить вас о многом, но помните: вы мне обязаны. Зная, что вы — человек чести, настоящий дворянин и лучший сын своей страны, прошу вас позаботиться о моем состоянии, что скрыто глубоко в подвале дома на углу Тверского бульвара и Тверской улицы. Вы легко сумеете отыскать этот особняк, поскольку это единственный в округе дом о трех этажах, более-менее сохранивший свой облик после пожара. Прошу вас убедиться, что новые владельцы дома, кем бы они ни были, не сумели воспользоваться состоянием моей семьи.

Уверен, мое возвращение в родную Россию не за горами, а временное изгнание — следствие необходимости. Мой друг, если бы вы только знали, какие чудесные события произошли со мною перед моим отъездом в Австрию! Мне посчастливилось обедать с самим государем императором, ему же я обязан своим чудесным спасением. Ведь он буквально вытащил меня с виселицы, да к тому же подарил мне табакерку. Необычную, с прелюбопытнейшей историей. Эта табакерка…»

Антон перечитал последнее предложение несколько раз.

— Что? — спросил он, глядя на Жерара. — Хотите сказать, ваш предок был знаком с Александром Первым и тот подарил ему эту реликвию? Отчего же он бежал из России, почему не вернулся за сокровищами? Не верится что-то.

— Вы же сами видите, копия письма подлинная, того времени, перевод дословный. Есть одна проблема. В конце письма не читается несколько предложений, со временем они стерлись, а там как раз и говорится про этот предмет. Но Роджер так поверил в то, что он и по сей день надежно спрятан в московском подвале, что пожертвовал на поиски огромные деньги, а может быть, поплатился за свою страсть жизнью.

— Какой предмет? — спросил Ральф.

— Я тебе вечером расскажу. Это долгая история, — ответил Антон. — Жерар, получается, клад и, так сказать, бонус все еще могут находиться здесь, под нами? Лежат больше двухсот лет и ждут нас? Это же здорово! — Антона охватило сильнейшее волнение.

— К сожалению, это не так, — вздохнул Жерар. — Да, ротмистр Ушаков больше никогда не увидел своей родины, а мой предок мало пожил: видимо, неподходящим оказался для него климат Санкт-Петербурга. Он женился на русской дворянке Евдокии Спиридоновой, которую, по семейному преданию, отбил у самого Александра Сергеевича Пушкина, вашего великого поэта. Жена его умерла при родах, но ребенок — сын — выжил. Почти сразу же он по службе отправился в Малороссию, где женился на наследнице небогатого помещика, у которого было имение в местечке Красное, что под Киевом, кажется. От этого брака у него осталась дочь Ольга. Вскоре после ее рождения мой предок скончался.

— По имени Ольга? — переспросил Антон.

— Антон, come on! — воскликнул Ральф. — Жерар, продолжайте.

— Я продолжаю. Так вот, клад, скорее всего, так и оставался невостребованным много лет.

— Ну, и… — Антон уже не скрывал нетерпения.

В это время его телефон завибрировал.

— Незнакомый номер, — проговорил Антон. — Не знаю, ладно, отвечу, не говорите ничего без меня. Да! — он прикрыл ладонью микрофон.

— Привет, — раздался в трубке голос, который он узнал бы сейчас из миллиона.

— Оля?

Ральф снова вздохнул и, пожав плечами, демонстративно отвернулся.

— Антон, прости, что я тебе не звонила и не писала. Сам понимаешь. Все так сложно и неожиданно. Тем более, твоя личная ситуация. Ты несвободный человек, а мне надо было устраивать свою жизнь.

— Оль, — перебивая ее, спокойно промолвил Антон. — Ты уверена, что ты украинка, а не немка?

— К чему такие вопросы?

— Ты слишком практична.

— Это не так, — со смехом ответила она. — Если бы я была практична, то не стала бы тебе звонить. Я просто… В общем, лучше было бы написать тебе эсэмэску, но я скажу. Тебе, кстати, удобно вообще говорить сейчас?

Антон взглянул на своих собеседников. Ральф с осуждением посмотрел на него и чуть слышно прошептал: «Тебе что, совсем неинтересно окончание истории?» Жерар демонстрировал полное хладнокровие.

— Все нормально, удобно, — ответил Антон.

— Не могу я тебя забыть. Делай что хочешь, но нам надо встретиться и объясниться. Чтоб тебе было легче думать, я уже в Москве.

Они поговорили еще несколько минут, и, наконец Антон — уже другой Антон: не тот, что присутствовал при начале разговора, а Антон абсолютно счастливый и улыбающийся, простивший Жерара и еще больше возлюбивший своего немецкого друга, — вернулся к своим собеседникам.

— Итак, что было дальше, Жерар?

— Наконец-то, — проворчал Ральф.

— Я ведь приехал в Москву не вчера, а несколько дней назад, — продолжил Жерар. — Мне стало известно, что владелец кафе объявил тендер на капитальный ремонт. Под видом топ-менеджера крупной французской строительной фирмы я умудрился исследовать все подвальные помещения кафе. Задача: найти способ проникнуть туда и все более детально изучить. Согласен, идея бредовая. Но для очистки совести надо было. Нанял кое-кого, кого-то просто подкупил. Пока ходили по подвалам с умным видом, через переводчика разговорился с местными рабочими, которые нас сопровождали. И один из них, по виду и поведению старший, поведал удивительнейшую историю. «Кафе это, — сказал он, — построено на деньги, вырученные от сдачи государству какого-то баснословно крупного клада, найденного под тем самым местом, где мы с вами сейчас стоим…»