Андрей Воронин - Банда возвращается

— А что говорят данные прослушивания и видеослежения? Кожинова ведь и назначили вести расследование из-за того, что эти пленки никому нельзя давать в руки.

— Не знаю, их видит только он, — глаза девушки блестели в полумраке. — Кассеты были сразу же изъяты — первым делом, — здесь Виктория припомнила:

— Есть еще такой момент: на допросе Глушко предъявили ручку, которую он якобы потерял во время перетаскивания трупа. Но я участвовала в осмотре места преступления и никакой ручки там не видела. Это откровенная фальсификация. Зачем она Кожинову? Я этого не понимаю, — следовательно, у меня нет уверенности…

Прокофий Климентьевич резонно рассудил:

— Если на основании данных электронного шпионажа Кожинов с абсолютной точностью установил преступника, то какая разница, что он предъявит на суде в качестве доказательств. Ведь пленки… сама понимаешь.

— А если все же…

— А вот это полезнее выбросить из головы, — довольно резко перебил Викторию дедушка. — Насколько я помню, не тот он человек. А человек в основе своей на протяжении жизни не очень-то и меняется, поверь… — тут он заговорил громче:

— Позови, будь ласкова, Олю, пусть заварит липы, попью перед сном. А то что-то худо себя чувствую.

Виктория не стала звать, пошла сама.

На кухне оказалось, что липа давно настаивается и ждет своего часа.

Виктория подала дедушке чашку:

— Спасибо тебе за тестирование майора.

— А, пустяки, — отмахнулся дед.

— Как он тебе глянулся?

— Глянулся, — последовал твердый ответ. — Это боевой офицер, который сам лезет под пули. Можешь посмотреть в папках, там было несколько упоминаний о нем. Я вспомнил это несколько погодя.

— Вот как? — приятно удивилась Виктория.

— Да. Бондарович — не очень расхожая в России фамилия. Друзья его именуют — Банда…

— Банда? Вот уж никак не подходит! Он может быть таким галантным кавалером. И спокойный… А Банда — это такой, что на месте не сидит.

— Вот именно! — согласился дед. — Такой этот парень и есть. Он еще в РУОПе досрочно получил очередное звание.

Виктория не ответила, задумалась. Потом как будто спохватилась, сорвалась с места:

— Ой, правда, надо посмотреть, что у тебя есть. Ты — лучший в Москве справочник. Что бы я без тебя делала? — Виктория, удобно устроившись возле картотеки, заметно оживилась и нашла возможным подпустить деду немного лести — приятное слово порой действует не хуже лекарства.

— Занималась бы спортом, а не интригами, — искренне посоветовал старик. — И нечего тратить на бумажки время, поспи лучше.

— Да, да! Сейчас…

Прокофий усмехнулся:

— Майору твоему лучше держаться от этого дела подальше. Не годится парень для него. Он, конечно, не Дон-Кихот, на мельницу не будет наскакивать с копьем, но обязательно постарается сам разобраться в ситуации, прежде чем принять решение. Как и всякий уважающий себя самостоятельный человек. А любое самостоятельное действие закончится для него очень печально, — Прокофий Климентьевич вздохнул. — Какое ты к нему имеешь отношение, девочка?

— Я назначена опекать его.

— Не нравится мне все это, — задумчиво сказал Прокофий. — Когда ты не поладила с Принцессой, дело было — полбеды. Можно всегда свалить на женские штучки… А вот Кожинов тебе не простит ни малейшей ошибки… Ты думаешь, чего Кожинов ждет от тебя? Не случайно же он назначил опекать майора…

— Чего?

— Хочет, чтобы ты этого майора отодвинула.

— Возможно… Кажется, я это и делала сегодня.

Виктория еще долго молча рылась в документации старика.

Александр Бондарович, 2 часа 30 минут ночи, 24 марта 1996 года, у себя дома.

Лифт не работал, из экономии его отключали после десяти вечера.

Пришлось подниматься пешком на восьмой этаж.

После развода жена вместе с сыном уехала к себе в Самару, — к родителям; Александр остался жить в двухкомнатной квартире один, точнее — «сам-с-котом», как он шутил. В чем-то так было и проще… Если, разумеется, забыть про сына. Но про сына Бондарович забыть никак не мог, поскольку очень любил его и скучал… Как еще устроится с этим! И надо ли, чтобы как-то устраивалось?.. Жена — Бог с ней. Не сошлись характерами, разошлись пути… Но чтоб мальчик рос безотцовщиной — больно!..

В первое время после развода Александр очень страдал, только о сыне и думал. И в каждом мальчишке, пробегающем по двору, только его и видел. Расшумятся под окнами пацаны, раскричатся, играя, а Бондаровичу все кажется, что среди них и его сын. Потом стало полегче…

Поднялся наконец на этаж. Достал ключи.

Бесшумно открылся замок, Александр специально ставил именно такой, чтобы щелканьем не будить семью — возвращаться за полночь приходилось постоянно.

А жена за полночь обычно уже спала — при бигуди, естественно… Боже! Кто б знал, как его злили в те дни эти бигуди. А сейчас, по прошествии времени, — вроде ничего, мысль о них даже не раздражала…

Александр шагнул в коридор и замер.

В слабом свете, пробивавшемся из зала, бросилось в глаза тело крупного черного кота, которое неподвижно лежало посреди прихожей.

В доме кто-то был, и следующие действия Бондарович совершал автоматически: он бросился вперед, выхватывая из кобуры оружие. Ворвавшись в комнату, он искал стволом цель, передвигаясь при этом вправо, а потом влево и вперед, чтобы затруднить прицельный огонь «вероятному противнику». При этом Александр старательно добавлял оглушительные шумовые эффекты, в которых смысл слов не имел никакого значения, и роль играли только громкость и агрессивность голоса:

— Стоять! Лежать! Стреляю!..

В комнате никого не было, однако на телефонном столике лежал маленький щелевой фонарь, какой применяют профессионалы и грабители, чтобы не создавать лишней подсветки в окне. Узкий луч освещал разобранный телефонный аппарат. На кровати лежали чужие куртка и кепка…

— Что за дьявол!

Александр окинул взглядом все возможные укрытия — но их просто не существовало в этой комнате: под тахту не мог проникнуть даже кот, занавески — прозрачные, за стойку с телевизором и музыкальной аппаратурой Банда заглянул сразу… Что еще? Открытые стеллажи, два стула…

Бондаровичу потребовалось меньше секунды, чтобы оценить эту обстановку и проследовать в том же стремительном темпе на балкон.

Пусто. Александр перегнулся, выглядывая вниз — и тут же получил в лицо тугую струю из газового баллончика.

Спасли только отработанная реакция и привычка оперативника не застывать в неподвижной позе, заботясь о том, чтобы противнику было сложно в тебя прицелиться или ударить. Поэтому основная струя прошла все-таки мимо.

Александр задержал дыхание и отвернулся в сторону, но на несколько секунд сознание помутилось, и он, будто через вату, услышал, что человек, оказавшись на нижнем балконе, выламывает с треском дверь в квартиру.