Андрей Воронин - Комбат. Исходный код денег

– Вы можете опознать человека? – нарушил оцепенение Гуся человек в штатском.

Только сейчас Гусь заметил обгоревшее тело, около которого склонился какой-то человек. До этого все его мысли были поглощены «феррарычем» Обреза.

– Кажется, Юра, Юрий Орехов, наш охранник, хотя я не уверен. У него же вся одежда сгорела и лицо очень сильно изуродовано огнем. С другой стороны, кроме него, здесь больше некому.

– У него огнестрельное ранение с левой стороны груди, – выпрямился мужчина, очевидно бывший судмедэкспертом.

– Я же сразу сказал, что поджог, – констатировал человек в штатском и обратился к Гусю: – У вас есть недоброжелатели или конкуренты, способные избавиться от вас таким радикальным способом?

– Я не знаю, я пока ничего не знаю. Дайте мне прийти в себя!

Гусь двинулся в сторону кабинета. Тот тоже пострадал от огня, но гораздо меньше, даже бар уцелел, только слегка обгорел. Наверное, пожарные быстро подоспели. Гусь открыл дверцу и достал первую попавшуюся бутылку. Это был французский коньяк. Гусь сорвал пробку и сделал большой глоток. Коньяк был теплый, но Гусь не ощущал ни вкуса, ни температуры.

Он мучительно размышлял. Сгоревшая мастерская – еще полбеды. Тем более она застрахована. А вот сгоревший автомобиль Обреза – это даже не беда, это катастрофа. Своего «феррарыча» авторитет Гусю не простит. Можно только догадываться, какой будет месть Обреза. Возможно, она примет самые жестокие формы, и смерть покажется Гусю счастьем после чудовищных мучений. Но кто эти загадочные поджигатели, почему они выбрали именно его мастерскую? Ведь у Гуся не было ни с кем серьезных конфликтов.

Тут у Гуся промелькнула смутная догадка, но он утопил ее новым глотком алкоголя. Вскоре бутылка опустела наполовину. Гусь вдруг хитро улыбнулся и шагнул к окну. Уедет он сейчас к чертовой матери! От ментов, от Обреза. Гусь тяжело перевалился через подоконник, спрыгнул, не удержался на ногах, упал и с решимостью пьяного человека поднялся. Через минуту он уже сидел за рулем своего «лексуса».

Взревел мотор, и легковушка резво рванула с места. Стрелка спидометра быстро переползла шестидесятикилометровую отметку и устремилась выше. Машин в ночном городе было мало, светофоры подмигивали желтым, и Гусь давил на газ.

Внезапно у обочины нарисовался человек в форме, требовательно замахавший палочкой.

– И ты, сука, туда же! Всем вам от меня что-то надо! – рассвирепел Гусь и повернул руль вправо.

Он хотел только пугнуть инспектора, но подсознательное желание, освобожденное алкоголем, сделало свое черное дело. Поворот руля оказался чуть сильнее, не успевшего отскочить инспектора ударило правым крылом, и он отлетел в сторону.

– Вот сука! – повторил Гусь, теперь уже с явным испугом.

Он даже слегка протрезвел, когда до него дошло, что он натворил.

А сзади уже слышался вой сирены и вспыхивали проблесковые маячки. Напарники пострадавшего инспектора устремились в погоню. Гусь еще добавил скорости. Редкие водители, увидев в зеркале заднего вида стремительно мчавшуюся легковушку, жались к обочине. И хотя окна в «лексусе» были закрыты, мощный поток встречного воздуха словно остудил Гусю голову, к нему вернулась та мысль, которую он заглушил коньяком.

Охотились не за его мастерской, охотились за машиной Обреза! Это же очевидно, ясно с первого взгляда. Несопоставимы фигуры Гуся и авторитета. Несопоставимы силы врагов одного и второго. И если на секундочку предположить, что нашлись у Гуся злобные недоброжелатели, решившие сжечь мастерскую, они бы мигом ретировались, увидев «феррари». Только последний идиот отважился бы сжечь легковушку Обреза. Идиот или человек, бывший с авторитетом на ножах, равный ему по влиянию. То есть Гусь случайно угодил под раздачу, и Обрез мог это понять, даже вычислить истинных поджигателей. Конечно, и Гусю бы досталось, но до пыток со смертоубийством не дошло.

Эх, поздно он сообразил, слишком поздно! Если гаишник погиб, он влип по самую тыковку. Как говорится, хрен редьки не слаще, за убийство мента при исполнении влепят на всю катушку. Надо уходить от погони, а там как карты лягут. Бабки он в банк не клал, они заныканы в надежном месте, авось перекантуется.

«Лексус» стремительно приближался к Кольцевой дороге. Он уже миновал развязку и выскочил к трассе. В этот момент к повороту приближался тяжелый «КамАЗ».

– Проскочу! – решил Гусь.

Ему это почти удалось. Грузовик ударил легковушку по касательной, точно так же, как «лексус» гаишника. Но и этого вроде бы легкого удара хватило. «Лексус» отбросило в сторону, он стремительно врезался в ограждение и покатился дальше, вниз по склону. Подушки безопасности сработали, но Гуся это не спасло.

В дверь постучали. Сквозняков медленно поднял голову и громко сказал:

– Входите!

На пороге возник старичок, по виду еще довольно бодрый, в джинсах и кроссовках.

– Я говорил с главным инженером, а он направил меня к вам, – сказал он.

– В чем проблема? – доброжелательно поинтересовался Сквозняков.

– У нас под окнами вторую неделю стоит брошенная машина. Я говорил дворникам, а они не реагируют.

– Брошенная машина – это не к нам, это в милицию, – Сквозняков проговорил фразу умышленно медленно, заподозрив визитера в начинающемся старческом слабоумии.

– Нет, она совсем брошенная, с нее все поснимали и оставили.

– Ладно, – Сквозняков нехотя поднялся. – Идем взглянем.

Выйдя из домоуправления, старичок двинулся добрым шагом.

– По утрам он бегает, что ли? – подумал Сквозняков, едва поспевая.

Вскоре они оказались на широкой полосе между шоссе и домами. Здесь планировалось возвести еще один ряд жилых зданий, но пока местность представляла собой то ли крошечный парк, то ли пустырь с редкими деревьями.

– А вот и машина.

Сквозняков увидел перед собой проржавевший остов древнего «жигуленка». С машины сняли все, что только можно было снять, и бросили за домами. По-хорошему следовало вычислить хозяина и заставить его отвезти свое добро на свалку. Но это же столько возни. Сквозняков уже с неприязнью взглянул на старичка. Делать ему нечего на пенсии, вот и шляется, жалуется. Он зашел во двор и, пошарив взглядом, увидел одного из дворников.

– Эй, Алимжон! – позвал он.

Дворник подошел и робко заметил:

– Я не Алимжон, я Мустафа, насяльник.

Слово «начальник» прозвучало почти как в известном сериале, но Сквозняков уже к этому привык и даже не усмехнулся.

– Какая разница, как тебя зовут! Иди за мной… Ты это видишь? – указал он на автоскелет.

– Вижу, насяльник. Это не наша участка, это вообще ничей участка.

– Ты мне права не качай. Уберите его куда подальше, иначе… – Сквозняков не закончил фразу, знал, что неопределенная угроза страшнее конкретной.