Андрей Воронин - Комбат. Исходный код денег

– Вот теперь мы с тобой, дружок, побеседуем.

Но Змей так и не узнал, о чем Рублев хотел с ним поговорить. Сзади послышалось тихое похрустывание. Комбат успел только повернуть голову. Тут же на него обрушился жестокий удар, и Рублев потерял сознание.

Ефимов принялся обхаживать Веру довольно скоро после ареста Григорьева. Делал он это аккуратно, без нажима. Сначала он преподносил свои действия как товарищеское участие. Девушка лучшего друга осталась одна, ее надо окружить заботой и вниманием. Скоро это внимание стало несколько навязчивым, однако Ефимов умело останавливался у той грани, которую опасно было переступать. Только эта грань постепенно отодвигалась все дальше и дальше, их отношения очень медленно превращались из дружеских в любовные. Впрочем, любовные – это громко сказано. Виктор несколько раз приглашал девушку в ресторан, дарил ей цветы. Еще иногда вздыхал и бросал на Веру красноречивые взгляды. Однако дальше взглядов дело долго не шло.

Вообще Ефимов обладал терпением какой-то рептилии – крокодила или удава, поджидающего свою добычу. Ходили, правда, слухи, будто он удовлетворяет свою естественную мужскую потребность на стороне, однако никто Виктора за руку или какую другую часть тела не поймал.

А с Верой подвижки случились только к окончанию Ефимовым учебы. Наконец она позволила себя поцеловать. Виктор не выказал особой радости по этому поводу, будто так и было запланировано. Действительно, было в нем что-то от хладнокровного. Теперь по логике Верочку следовало затащить в постель, но Ефимов вроде как удовлетворялся поцелуями. При этом он стал засыпать девушку подарками. Откуда у бедного студента такие деньги, долго оставалось загадкой. Ему должно было перепадать за работу у депутата, но не в таких же суммах!

На этапе поцелуев Верочка стала отказываться от походов в рестораны. Виктор об этом искренне жалел. Девушка вела себя с таким изяществом и грацией, что приковывала взгляды публики. А Ефимов был тщеславен и почему-то не боялся, что любившие шляться по злачным местам уголовники положат глаз на девушку (со всеми вытекающими последствиями). Наверное, он знал, по каким ресторанам надо ходить.

О свадьбе Виктор заговорил сразу после окончания учебы. И Верочка согласилась. Колеблясь, сомневаясь, но согласилась. Игорю предстояло еще долго сидеть за решеткой, а надежный, успевший многого добиться в свои молодые годы Ефимов казался хорошим выбором. И нельзя сказать, чтобы он был дурен собой. Напротив, довольно симпатичный, культурный молодой человек.

Родители Верочки одобрили выбор дочери. Обходительный Виктор им нравился. Начались волнительные предсвадебные хлопоты. Заказали хороший ресторан, поскольку Ефимов ждал на свадьбу своего покровителя, сшили роскошные наряды. Потом долго и придирчиво составляли список приглашенных – все из-за того же депутата. Виктор не хотел звать людей, которые могли бы опозориться перед народным избранником. На этой почве у молодых возник первый конфликт.

– Можно подумать, это его свадьба, а не наша! – обиженно бросила Верочка.

– Конечно, наша! Разве тебе будет приятно, если кто-то напьется и станет дебоширить? Вот таких людей я и отсекаю, – ловко оправдался Виктор.

Они расписывались в обычном загсе, поскольку брачующиеся не являлись религиозными людьми. Все проходило как-то возбужденно, суетно и при этом буднично. Они выстояли короткую очередь, обменялись кольцами, поцеловались, а затем все гурьбой повалили в зал, где уже стояло шампанское. Ефимов нанял сразу двух человек, один из которых фотографировал, а второй снимал на видеокамеру. Кроме того, многие из гостей не выпускали из рук «мыльницы».

– Можно будет сделать полнометражный фильм, – заметил по этому поводу Виктор.

– И в семьдесят лет пересмотреть его, пуская старческую слезу, – добавил стоявший рядом Сквозняков.

– Да ну тебя! – с довольной улыбкой отмахнулся Ефимов.

В ресторане набралось под сотню человек. Пожаловал и депутат, большинством гостей оставшийся не узнанным. Он крайне редко выходил к думскому микрофону, занимался исключительно тем, что одобрял посредством голосования решения вышестоящих товарищей, поэтому был малоизвестен широкой массе избирателей.

Депутат вскоре отбыл, традиционно сославшись на дела, хотя на самом деле ему было просто скучно в незнакомой компании. Не особо поломав голову над подарком, он вручил молодым кухонный комбайн. Этих комбайнов у молодоженов в итоге оказалось три штуки, но депутатский среди них был самый дорогой, самый навороченный.

Напоследок депутат поднял свой бокал, даже пригубил его, к удивлению собравшихся, привыкших, что сначала произносят тост, а только затем пьют, и сморщил лицо:

– Что-то горько мне!

Тут и остальные гости поняли его задумку, дружно подхватили:

– Горько, горько!

Вера и Виктор слились в поцелуе, и тут же раздалось сначала одиночными выкриками, а затем дружным скандированием:

– Раз, два, три… семь… десять.

После этого каждый второй тостирующий считал своим долгом заявить:

– Горько!

– Ладно, нацеловались, пора танцевать, – шепнул Ефимов Вере.

Он с присущей ему обстоятельностью подобрал репертуар, отказавшись от живого ансамбля. И вовсе не из желания сэкономить. Он считал, что воспроизведение на качественной аппаратуре песен известных исполнителей куда благозвучнее завываний ресторанных лабухов. Музыка ставилась по принципу «и нашим и вашим». Здесь не было ни музыкантов, лет тридцать назад покорявших сердца старшего поколения, ни продвинутых молодежных групп. Пели раскрученные исполнители, хорошо всем известные по выступлениям на телевидении.

В паузе между танцами устроили раздачу подарков, и вскоре праздник закончился. Обошлось без пьяных инцидентов и разных дурацких обрядов типа похищения невесты, которые очень раздражали Ефимова.

Из ресторана молодые поехали в собственную двухкомнатную квартиру, недавно построенную на взятый Виктором кредит. Сдали ее всего месяц тому назад, молодожены даже не успели полностью переделать квартиру по своему вкусу. Сквозняков помог донести подарки и тихо отбыл, а Ефимов с Верой устроились на брачном ложе, чтобы впервые заняться сексом друг с другом.

Через девять месяцев… ну, чуточку позже… у них родилась дочь. Назвали ее Алиной. Ребенок рос хорошо, почти не болел. В десять месяцев она начала ходить, в год произнесла первое слово. Вера не могла нарадоваться на дочку, тем более что отношения с мужем у нее не складывались. То есть внешне все было хорошо, они редко ссорились, все свободное время проводили вместе. Знакомые говорили, чуточку завидуя: