Сергей Кутергин - Отсчет пошел

Вечером я заступил на трудовую вахту. Как я надеялся, последнюю. Где-то часов в одиннадцать вечера пришел Владислав, а еще через полчаса на «БМВ» подкатил клиент. Я пропустил его, а сам к телефону кинулся.

Разговора теперь уже в подробностях не помню, но моя версия подтвердилась. Сейчас даже не верится, как я раньше мог не понять столь очевидных вещей! Да вы, наверное, уже и сами догадались. Схема проста: по всей Москве распространялись объявления, искали девушек. Проходило собеседование, в котором Михалыч выяснял, насколько родители девушек заботились о них, где жили и что делали будущие «модели». Подходящих претенденток снимали на видеокассеты, которые рассылались по ночным клубам, борделям и прочим местам увеселительного содержания. Одно было правдой. То, что работать девушкам приходилось за границей. Почему они ле могли вернуться назад, не было столь очевидно, но я предполагал, что это как-то связано с наркотиками…

Часа в три ночи, когда клиент уехал, я послушал телефон центрального офиса. Там было тихо. Понятно, Михалыч, как это, по рассказам Андрея, иногда с ним бывало, уединился в дальних апартаментах со своей новой «работницей», Глупышка. Надеялась, наверное, что тот ее в более престижное место устроит. Хотя ладно, сама виновата. Нечего из страны мотать.

Я отключил систему сигнализации и медленно, осторожно поднялся на второй этаж. На второго охранника Михалыч в свое время денег пожалел, пусть теперь расплачивается. Нажал на дверную ручку и слегка толкнул дверь плечом. Она была заперта. Слава Богу — значит, ушли на третий этаж, в комнаты «видеопроб». Теперь раньше утра не спустятся.

Вспомнился пионерский лагерь. Там мы с ребятами тоже вот так пробирались тайком, чтобы вожатые не засекли, из корпуса к дырке в заборе. Лето, река, луна, голые девчонки купаются в реке… Бредовая, но в какой-то степени идиллическая картинка. А потом как-то раз мы, возвращаясь назад, заглянули в окно к вожатым… Там тоже наблюдалось весьма идиллическое зрелище. Но более развратное для моих лет.

Я вставил ключ в замок и открыл дверь. Слава Богу, что есть уйма времени, чтобы обшарить всю комнату вдоль и поперек.

Вот спрашивается, а смысл? Время было, ксерокс для снятия копий с документов был, ключи были ото всего, от чего только можно, не было одного — документов. То есть была какая-то лажа на поставку каких-то продуктов питания, счета за закупку нескольких сотен лыж (на фига им летом лыжи?), несколько околослужебных записок, телефонные счета, рекламные проспекты. И все. То есть абсолютно. Видать, где-то тут есть сейф. Но вот где?..

Я вообще-то человек спокойный и тихий, но это меня начинало уже доставать. Сука этот Михалыч! Я из-за него потерял девушку любимую, друга-сослуживца прирезали, как Сидор своих козлов резал, меня хотели «уладить», а теперь вот я стою как последний кретин в центральном офисе преступной шараги и ни хрена не могу сделать, в то время как Мавел Пихалыч, туды его в качель, обрабатывает очередную свою «конкурсантку». Убил бы, честное слово!

Я поднялся на третий этаж. За дверью, ведущей в «комнату для проб № 1», используемую Михалычем для своих нужд, благо там кровать была, ничего не было слышно. А вот из-под соседней двери пробивалась тонкая полоска света и был слышен равномерный храп. Я аккуратно приоткрыл дверь и заглянул в нее. Храпел Михалыч. Он полулежал в неуклюжей позе, сидя на стуле и уткнувшись лицом в стол. Рядом с ним на столе стояла пустая бутылка «Абсолюта», несколько пол-литровых банок пива и банка майонеза, из которой торчала сосиска. Открытая пачка сосисок возлежала рядом. Никаких признаков наличия в комнате или где-нибудь поблизости девушки не было.

Ах ты, алкоголик задрипанный, где же твоя хваленая «Наташа, с которой ты будешь сегодня проводить время, так что вам не надо мешать»? Ведь завтра опять будешь хвастаться, что отымел «новую телку с такой фигурой, что хоть стой, хоть ложись»! Как задницей чувствовал, все в этом человеке лживо…

Я осторожно взял Михалыча за плечи и спокойно откинул на спинку стула. Потом резко левой рукой зажал ему рот, а правой сдавил горло. Он проснулся, еще не осознавая, что происходит, задергал лапками, но вместо воплей из-под моей руки послышалось лишь сла-а-абое мычание. Если бы в соседней комнате действительно спала девушка, она бы даже не проснулась. Я крепко держал Михалыча, помогая себе ногами, а этот кретин лишь способствовал мне своим нелепыми движениями, которые истощали его силы.

Дергая телом, как кастрированный кот в первую небрачную ночь, пленник царапал ногтями мои руки, одетые в перчатки, и тщетно пытался оторвать их от своего горла. Но вскоре он совсем перестал сопротивляться и затих. Подержав для верности еще секунд пять, я отпустил его горло и начал доставать веревку. Михалыч почти беззвучно сполз на пол, как расплылась бы по табуретке и ковру больших размеров коровья лепешка.

— Не вздумай умереть! Ты, кретин! — буркнул я. — А то и вправду зашибу ненароком, в порядке добровольной помощи страдающим от рук неизвестных насильников.

Я нажал на желудок потерявшего сознание Михалыча, отпустил. И так несколько раз, пока тот не задышал носом.

Отлично! Пока все шло хорошо. Веревку пришлось использовать, чтобы связать ему большие пальцы ног, а за спиной — пальцы рук. Так меня научил один дембель — хорошее средство, чтобы сдержать пыл разгоряченных «духов». Поскольку я не особо доверял своей веревке, в придачу связал щиколотки и кисти Михалыча его собственными шнурками и галстуком. Должна же хоть для какого-то дела сгодиться эта тряпка, она всегда смотрелась на фоне дебилообразной физиономии Павла Михайловича чем-то абсолютно абсурдным, как пластинка группы «Bzdos verheiratet» в руках у гориллы.

Наскоро раздев Михалыча, я засунул всю его одежду в журнальный столик, чтобы в случае чего он не сразу ее нашел. Из пустой пивной банки и нескольких обрывков штор я сделал весьма удачный кляп, который, собственно говоря, заткнул в рот бесчувственному, но вроде бы живому телу. В тупых комедиях был один прием. Как заставить очнуться человека, если под рукой нет нашатыря или нюхательной соли? Верно, я банально ткнул в нос Михалычу его же собственными носками. Физиономия скривилась, зубы резко сжали кляп, а изнутри головы послышалось какое-то мычание. Медленно-медленно глаза открылись и тут же опять зажмурились.

— Ну, ты, давай пробуждайся, у меня дел по гланды, мне ждать некогда.

Михалыч открыл глаза и тупо уставился на меня. На его лице пока ничего, кроме удивления, прочитать было невозможно. Казалось, он с трудом меня узнал и теперь не может понять, чего это я от него хочу и почему тело отказывается ему подчиняться. Наконец пустая башка этого остолопа, вероятно, поняла, что я тут не просто так, а имею к нему какое-то дело, и Михалыч спешно попытался вырваться. Что-что, а узлы я умею вязать хорошие, даже из неудобных материалов. Освободиться пленнику не удалось. Я слегка ударил Михалыча по щеке, просто так, чтобы к нему пришло осознание трогательной, но неизбежной реальности, после чего как можно более спокойным голосом спросил: «Где сейф?» Лицо его выразило искреннее удивление. Похоже, он действительно не до конца понял вопрос.