Александр Тамоников - Агент из подземелья

Сведения в документах были устаревшие, большинство из них утратило актуальность, но сути дела это нисколько не меняло. Один из сотрудников гестапо помчался с радостной вестью в управление, двое остались в квартире.

В половине второго ночи служба пеленгации засекла работу незнакомой радиостанции. Шифрограмма была короткой, несколько символов. Сигнал исходил из квартала, куда входила и часть Леменштрассе. Сотрудники гестапо и СД сработали оперативно, плотно сжали кольцо вокруг дома и пошли на захват. Несколько человек остались под окнами, остальные вломились в дверь.

Они вытряхнули из кровати ошарашенного Кромберга. Он хлопал глазами, возмущался и ничего не мог понять. На простыни остались следы постельной баталии, но проститутки Хельги Браун там не оказалось.

Кромбергу дали возможность одеться, связали руки и посадили в угол. Несколько раз он пытался что-то сказать, но получал по голове. Сотрудники тайной полиции обыскали дом, чердак, придомовую территорию. Хельга пропала.

– Кретины, она же в подвале! – выкрикнул оберштурмфюрер, руководящий группой.

Дверь в подземелье гестаповцы обнаружили не сразу, она сливалась со стеной недалеко от кухни и была заперта изнутри на засов. Сначала ее ломали с помощью кухонных ножей, потом кто-то принес ломик. Люди скатились вниз по крутой лестнице.

В подвале горела керосиновая лампа. Он был небольшой, использовался для хранения ненужных вещей, муки и круп. На тумбочке стояла радиостанция, приспособленная для переноски за плечами. К ней подсоединялись наушники. Это означало, что радиостанция недавно кем-то использовались! Именно ее сигнал и засекла техническая служба!

Хельги Браун в подвале не было. Но не испарилась же она по волшебству!

Крышка люка в земляной стене была обнаружена быстро. За ней находился лаз.

Гестаповцы идиотами вовсе не были, сразу поняли, что тут произошло. Кромберг отправился спать, а Хельга Браун удалилась в подвал, где находилась рация. Она услышала шум наверху и быстро сделала ноги, бросила сообщника.

Сотрудник СД, не страдающий ожирением, погрузился в лаз, прополз по земляной норе, укрепленной распорками. Она была короткой, метров двадцать, выходила в сарай, расположенный на краю участка.

Перепачканный человек вылез из люка и обнаружил, что стенка сарая частично разобрана. На снегу отпечатались свежие следы. Фрагмент ограды тоже легко отодвигался. Дальше был переулок, уходящий в темень.

Принятые меры ни к чему не привели. Пока подтянулись дополнительные силы, ушло время. Женщина исчезла, причем без верхней одежды, если таковая, конечно, не была припрятана в подвале. Следы обрывались в районе дороги, с которой ветер вымел весь снег. Сотрудники тайной полиции прошли по окрестным домам, осмотрели переулки, все укромные места, но тщетно. Хельга Браун бесследно пропала.

Узнав об этом, Георг Охман схватился за голову. Ему пришлось поднимать из постели штандартенфюрера Райхенбаха. Мол, есть хорошая новость, штандартенфюрер, но есть и плохая. Райхенбах пришел в бешенство. Эти остолопы ничего не могут сделать нормально!

Впрочем, основания для сдержанного оптимизма у него имелись. Радиостанция нейтрализована, сомнительно, что у шпионов имеется вторая. Подполье разгромлено. Весть о провале Кромберга еще не скоро дойдет до советских контрразведчиков. Время пока есть. Нужно лишь ковать железо, пока оно горячо.

В три часа ночи сотрудники тайной полиции ворвались в бордель фрау Зенке на Унгерштрассе, заведение почти легальное, обслуживающее офицеров непобедимой германской армии, оторванных войной от своих семей. Практически все девицы в это время были заняты.

Фрау Зенке суровые лица гестаповцев не впечатлили. Она кричала, что у нее приличное заведение, работницы лезут вон из кожи, чтобы поднять моральный дух офицеров, и вообще, она будет жаловаться самому командующему укрепрайоном генералу от инфантерии Рахтенбергу!

Узнав, в чем дело, фрау Зенке примолкла. Да, Хельга Браун недолгое время являлась ее сотрудницей, но обязанности выполняла плохо. Фрау Зенке регулярно получала жалобы от клиентов. Им пришлось расстаться, и о дальнейшей судьбе этой ленивицы ей ничего не известно.

С кем из сотрудниц та общалась? Фрау Зенке неохотно назвала несколько имен.

Весь остаток ночи гестаповцы проводили щепетильные допросы жриц любви. Их жилища были проверены. Беглянки там не оказалось. Где она может скрываться, никто не знал. Про круг ее общения вне стен борделя тоже не было сведений. Особых приятельниц в заведении фрау Зенке Хельга не заводила, женщина была замкнутая, неразговорчивая.

Однако приказ копать землю никто не отменял. Гестаповцы продолжали трудиться, забыв про сон.

В подвал отделения тайной полиции фон Райхенбах спустился около четырех часов утра. Здесь находились штурмбаннфюрер Охман и шеф местного отделения гестапо оберштурмбаннфюрер Людвиг Брюннер, человек еще молодой плечистый, светловолосый. Он проводил допрос лично, присутствие помощников было излишним. Китель его висел на спинке стула, галстук был расслаблен, рукава засучены. При появлении Райхенбаха все присутствующие вытянулись по стойке «смирно», и даже узник дернулся на табурете.

– Продолжайте, господа, – сказал штандартенфюрер и удалился в угол.

Допрос проходил без перерыва уже полтора часа. Руки арестанта были развязаны, но висели плетьми, иногда подрагивали. Он подался вперед, тяжело дышал. Его, конечно же, крепко били в живот. Кожа на виске была рассечена, из раны тонкой струйкой вытекала кровь. Левый глаз заплыл, осталась только щелка.

– Брюннер, вы в курсе, что этот человек нам нужен живым и в ясном сознании? – проворчал фон Райхенбах.

– Да, я знаю, штандартенфюрер. Все под контролем. Герр гауптман оказался довольно вредным человеком. Он сильно расстроил нас, вот мы и не сдержались. Вы не передумали, господин Кромберг? – Брюннер склонился над арестантом, расставив ноги.

Задрожало опухшее лицо, Кромберг втянул голову в плечи. Он был в сознании, но разум его поглотила муть от боли, отчаяния, обиды, невозможности что-то сделать.

– Прошу вас, не надо, – хрипло выдавил он из себя. – Я не понимаю, что происходит. Меня обвиняют в том, чего я не делал. Вы поймите, это же абсурдно!

– Все так говорят, дружище, – сказал Брюннер и пожал плечами. – Может, в качестве разнообразия сменим пластинку? Глупо запираться, капитан, вы придавлены тяжестью улик. Теперь самое время сознаться.

– О каких уликах вы говорите? Это чушь невероятная!.. – Кромберг закашлялся, стал выплевывать на колени мокроту.

Брюннер на всякий случай отстранился от него. С прачечными в последнее время стало как-то напряженно.