Алексей Суконкин - Снайперский удар

Ехать пришлось недолго. Остановились в условленном месте, немного постояли, посмотрели в кромешную ночь. Где-то над ними висел беспилотный разведчик, с которого пилот-оператор на пункте управления смотрел вниз, на три бронированных боевых джипа. Снова ринулись в ночь, изменив направление, и через три минуты снова встали и замерли, слушая ночь.

Надвигалась пылевая буря, нужно было спешить. Еще через пару остановок, с помощью которых «солнышки» запутывали возможное за ними наблюдение, машины наконец-то остановились и последовала команда «к машине».

Снайпера надели рюкзаки, водрузили на себя винтовки и, вытянувшись в короткую цепочку, двинулись в сторону развалин нескольких домов, видневшихся в полукилометре в очки ночного видения.

– Успеем? – спросил Гасан, махнув рукой в сторону бури.

– Бегом марш, – ответил Змей.

Они прибавили шагу, переходя на бег. Буря, казалось, тоже стала наращивать свои усилия, но люди были быстрее – через несколько минут они завалились в развалины. Бурый и Бача, с бесшумными автоматами в руках, быстро осмотрели сильно разрушенное строение, и Змей по рации доложил командиру боевого охранения, что у них все нормально. «Тигры» тут же сорвались с места и пропали из виду.

Четыре человека остались одни. В окружении развалин. В окружении пустыни. В окружении врага.

– Здесь можно разместиться, – сказал Бурый, закончив обследование развалин.

Рухнувшее перекрытие полуподвала образовало вполне обитаемый угол, где было решено обустроить некую базу – туда и сгрузили все, что принесли с собой. Снаружи – хотя о какой «наруже» можно говорить, если здание было лишено не только дверей и окон, но и частично стен с крышей – уже вовсю бушевала пылевая буря, от которой спасали только хорошо фильтрующая арафатка, навернутая на лицо, да незапотевающие боевые очки. Все четверо, подстелив под себя карематы и рюкзаки, поудобнее разместились на полу, в надежде без особых приключений переждать ночь. Буря завывала над головой, отчего никто не разговаривал – нужно было бы кричать, чтобы собеседник тебя услышал.

Вчера Змею стукнуло 30 лет, и по этому поводу, конечно, была организована небольшая «простава», в которой в той или иной степени приняли участие практически все офицеры группы ССО, работавшие в ОГ «Алеппо». Напиваться, впрочем, было нечем, и «солнышки» удовлетворились минералкой, бананами и пожеланиями имениннику успехов в нелегком военном ремесле. Сейчас Змей лежал и под завывания пылевой бури невольно прокручивал в голове всю свою жизнь.

Многие его сокурсники по ДВВОКУ уже командовали батальонами или учились в академиях, а он был всего лишь заместителем командира группы. Впрочем, группы особой, состоящей в основном из офицеров, командиром которой был целый полковник. Специфика «студенческого строительного отряда» подразумевала, что его члены, получившие специальные знания и навыки в центре подготовки специалистов, в дальнейшем не будут двигаться вверх по обычной военной карьерной лестнице, а пройдут свою военную службу практически в одной должности. Но не просто в должности, а в должности, будучи настоящим профессором своего ремесла. Если ты пулеметчик, то из «Печенега» ты должен уметь с километровой дальности на борту вражеской машины написать «сдохни, гад». Если ты водолаз-разведчик, то голыми руками ты должен уметь задушить вражескую акулу. Если ты минер, то ты должен уметь взорвать поезд куском мыла. Утрирую, конечно, ради красивого словца, но истина где-то рядом. За свой ратный труд – а труд очень тяжелый – «солнышки» получали фантастические, по военным меркам, зарплаты. Какой-нибудь старший лейтенант, состоящий на должности разведчика, мог получать зарплату как полковник, командир мотострелковой бригады. Но и спрос за это был велик. И каждый боец ССО прекрасно знал, в какую дыру его может послать Родина выполнять боевые задачи.

Змей был снайпером.

Стал он снайпером просто, как все. Уже будучи командиром мотострелковой роты, повез на курсы снайперов своих подчиненных, засмотрелся на стреляющих рядом соседей… и написал рапорт на перевод в Подмосковье. Отбор был строгий, может, один из сотни кандидатов способен пройти все круги рекрутинга в «солнышки». Но Змей прошел. За три года он повысил свой снайперский уровень до мастера-инструктора, освоил все типы снайперского вооружения, принял участие в нескольких боевых операциях, в ходе которых довел свой личный счет до четырех десятков убитых врагов.

И вот – Сирия. Или, как уже было принято говорить – «Песочница», «Саратов» или «Артек». Уже месяц здесь. Уже есть «сирийский» опыт. Уже есть увеличение личного счета. Есть горячее желание наказать тех, кто поднял руку на мобильный госпиталь, кто убил наших девочек – медицинских сестер.

А дома его ждут жена и маленькая дочь. Малышка смотрела отцу в глаза, плакала и говорила: «Папа, вернись быстрее». Он поцеловал дочь, жену и уехал.

И ты никогда не знаешь, увидишь ли ты снова свою семью.

Такова предначертанная судьба элитного спецназа.

К утру буря стихла, и снайперы зашевелились, стряхивая с себя пылеобразный песок. Змей аккуратно выглянул из развалин, удовлетворенно отмечая, что их следы были надежно занесены песчаной пылью, а следовательно, снаружи нельзя было выявить их прибытие на огневую позицию.

Бурый, с которым Змей работал в паре, пробрался на остатки первого этажа. Здесь под покосившейся от взрыва стеной он разложил свой каремат и установил «манлихер» на сошку. Поле зрения из глубины развалин открывалось совсем небольшое, буквально полметра на треть метра, но этого вполне хватало, чтобы наблюдать в прицел участок местности, на котором находилось одноэтажное здание с окружающими его навесами. Там, по данным разведки, находился отряд боевиков, причастный к убийству российских медсестер. Гасан и Бача, которые имели с собой крупнокалиберную винтовку «АСВКМ», расположились в полуподвале – в помещении, смежном с тем, в котором пережидали ночную бурю. Их сектор наблюдения и стрельбы также был очень узок.

Вскоре Змей поставил трипод с прибором наблюдения и через щель в стене стал осматривать объект. Возле здания сновали вооруженные люди, под навесами располагались пикапы боевиков, на которых они привозили к месту атаки на госпиталь свои баллонометы и миномет. Во всем чувствовалась расслабленность «воинов умеренной оппозиции» – у них даже не были выставлены посты, и ни одна машина, по всей видимости, не находилась в положении боевого дежурства.

– Тысяча сто двадцать метров, – сказал Змей.

– Есть, – ответил Бурый.

– Я измерил тысячу сто восемнадцать, – сказал снизу Гасан, с юморком имитируя возмущение.