Николай Стародымов - Зульфагар. Меч калифа

Возникшая пауза свидетельствовала, что боевик размышляет. Ну а раз начал размышлять, значит умирать ему не хочется и он сдастся. Сдастся как миленький, что бы сейчас ни говорил и как бы ни ругался.

— Чего вы хотите? — наконец отозвался он.

— Задать тебе несколько вопросов.

— А потом?

— Потом свяжем тебя и оставим здесь. Ваши станут искать труп, придут и освободят тебя… — экспромтом нарисовал Кирилл ему радужную картинку. А потом припугнул: — Если ты откажешься — прямо сейчас по тебе саданем из “подствольника” — и костей никто не сможет собрать. Выбирай!

Опять возникла пауза.

— Эй, у нас нет времени! — поторопил Валиуллин. — Сейчас грохнем — и ты покойник.

В подтверждение своих слов он выстрелил в труп, за которым схоронился боевик.

Было видно, как мертвое тело дернулось, получив еще одну пулю.

— Сдаюсь, — донеслось в ответ обреченное.

Боевик и в самом деле поднялся, демонстративно отбросил в сторону автомат, развел в стороны пустые руки. Шагнул по направлению к Кириллу — определил, с какой стороны доносился голос.

— Повернись! — скомандовал командир группы…

После обыска боевика коротко допросили.

— Что с вертолетом?

— Мы его сбили, — боевик капитулировал, а потому докладывал четко и исчерпывающе.

— Что с экипажем и пассажиром?

— Двое погибли. Один из экипажа цел. И пассажир цел. Они только ушиблись.

Бойцы переглянулись — не зря спешили.

— Где они? Где вся ваша банда?

— Они нас ждут…

— Где?

Боевик взглянул на Кирилла исподлобья.

— Я вам скажу, а вы меня тут же шлепнете, — проговорил он.

— А ты что предлагаешь? — усмехнулся тот.

Тут же убивать бандита он не собирался. Хотя бы уже потому, что тот мог обмануть и указать неправильное место, где посланных ожидает основная банда.

— Я вас сам туда отведу… Только не убивайте меня… Пожалуйста… Я ведь могу вам еще пригодиться…

— Лично мне ты до задницы, — откровенно ответил Кирилл. — Но раз ты так предлагаешь, гарантирую, что мы тебя не убьем. Что сделаем, не знаю. Но только если ты выведешь нас к месту, где находятся наши товарищи, обещаю: мы тебя пальцем не тронем. Мы же не убийцы, в самом деле… Договорились?

Боевик обреченно кивнул. У него не было другого выхода, как только поверить на слово этому человеку.

…К месту, где основная банда поджидала возвращения посланных за телом убитого, группа Валиуллина вышла точно — боевик не обманул.

— Вон там, — указал он в сторону небольшой полянки. — А вон там в кустах сидит часовой.

А сам глядел загнанно, обреченно и в то же время с тоскливой надеждой.

— Давай руки, — обнадежил его Кирилл.

Он усадил пленного возле дерева, крепко стянул руки веревкой вокруг ствола. Залепил рот пластырем. Тот не сопротивлялся, надеясь, что коли связывают, убивать не станут…

Часового сняли легко — не ожидая нападения, тот, расслабившись, сидел под деревом и не слишком внимательно поглядывал по сторонам. После этого осторожно выползли на опушку.

Боевиков было человек десять. Все здоровые, сытые, “камуфлированные”, прекрасно экипированные… Не то что простые чеченцы, которых доводилось видеть спецназовцам в местных полунищих деревнях. Впрочем, это сейчас они полунищие — построенные в советские времена дома были классными, капитальными, не то что в российской глубинке. Тут, на Северном Кавказе люди вообще всегда хорошо жили… Чего ж им сейчас-то не хватает?..

В центре поляны, связанные спина к спине, возле валяющейся здесь высохшей старой суковатой деревянной колоды сидели двое — вертолетчик в синем комбинезоне и облаченный в простой, без “наворотов”, камуфляже совсем еще молодой мужчина. Даже с расстояния было видно, что они избиты — на лицах кровоподтеки, у вертолетчика из носа струится кровь…

Перед ним и стоял один из бандитов.

— Жаль, что у нас с собой кинокамеры нет! — куражился он, носком ботинка слегка постукивая беспомощного Калюжного по ребрам, перемеживая фразы отборным русским матом. — Я бы тебе сейчас голову, как барану отрезал, а ребята на пленку снимали бы… Но ничего, скоро в лагерь придем, а там камера есть. Там и снимем, как ты у меня будешь пощады просить! Это ты сейчас думаешь, что гордый — там, у нас, ты о своей гордости забудешь… Когда я тебе буду кишки вытаскивать, ты не будешь таким грозным, как когда с вертолета по нашим селам стрелял! Ты меня будешь о смерти просить, а я тебя убью только когда мне надоест с тобой возиться. А потом мы эту кассету вашим по телевизору покажем, пусть все твои посмотрят, как против нас воевать!..

Константин молчал. Да и что он мог ответить на подобные обещания?

…Так нередко случается, когда пуля попадает в вертолетчика. Его отшвыривает назад, крепко сжимающая ручку шаг-газа рука отдергивается и машина становится на дыбы.

Тяжелая автоматная пуля всей своей силой в сотни джоулей ударилась в прочный летный шлем и отшвырнула голову пилота назад. Получив второй удар — затылком о заднюю стенку, Калюжный невольно вздернул вертолет вверх. Заклинившие движки уже не тянули и машина начала падать. Высота была не слишком большая, потому перевернуться она не успела. Геликоптер попросту воткнулся хвостовой балкой в землю и, будь балка прочнее, так и остался бы торчать вертикально. Однако она на подобные нагрузки не была рассчитана. Тяжелые двигатели перевесили и, сминая балку и длинный кардан, вертолет начал опрокидываться вверх колесами. В то же время несущий винт еще продолжал медленно проворачиваться. Одна лопасть задела за землю и корпус машины, окончательно отломившись от хвоста, скакнул и грохнулся на колеса. Стойки не выдержали и подломились…

Самое удивительное было в том, что не взорвались баки. Очевидно сказалось то, что двигатели уже не работали, электропроводка была перебита, а пожара на борту не возникло…

Калюжный медленно приходил в себя. Умом он понимал, что нужно достать пистолет и успеть выстрелить себе в висок. Однако руки отказывались повиноваться. Это не был инстинкт самосохранения или банальный страх — с мыслью о том, что он покончит с собой, случись нечто подобное, Константин свыкся давно и не боялся этого. Просто сказывалась контузия, когда тело не слушалось оглушенной головы, в которой гулко пульсировала боль.

Его так и вытащили из кабины — силящегося подтянуть висящую как плеть руку к карману, в котором находилось оружие.

— А, гад! — разноголосо ревели боевики. — Жив еще?! Сейчас мы тебя!..

В салоне уже пинали ногами разведчика, ради которого сюда прилетел вертолет. Впрочем, человек, скорее всего, мало что чувствовал — тоже был в шоке, покувыркавшись в чреве низвергшейся с неба машины.

Земля в проеме двери оказалась непривычно близкой — вертолет сидел (лежал) на брюхе, обломками стоек воткнувшись в каменистый грунт. Оторвавшееся “лысое” колесо (сколько довелось ругаться с зампотылом, чтобы выдал новую резину!) валялось далеко в стороне.