Николай Стародымов - Зульфагар. Меч калифа

И потом она останется наедине в фотопортретом. С этими глазами. И опять вернется страх!

…Сотрудники, выходя из клуба, привычно обменивались репликами.

— Которая вдова-то?

— Ближе всех сидела…

— Красивая…

— Красивая, может еще повезет, устроится в жизни…

— Уж она-то точно устроится, — многозначительно обронил мрачный мужчина, обгоняя их и направляясь к входу в здание.

— Куда прешь! — рявкнул на него выходящий из «Седьмого континента» господин в дорогом костюме, за которым работник магазина толкал набитую тележку с покупками. Однако, увидев толпу, понял что к чему. — Осторожнее надо, — сбавив тон, проговорил он, поймав обращенные на него тяжелые взгляды возвращающихся с церемонии прощания с товарищем сотрудников ФСБ.

Группа Гайворонского — Калюжный — Муртаз — главарь боевиков

Будить командира было жалко. Да и не хотелось — хотя бы по извечной военной заповеди: лучший начальник это спящий начальник. Впрочем, с другой стороны, просто по-людски, тоже жаль: только намаявшийся человек уснул, а тут…

Однако никуда не денешься. Непреложный закон спецназа: в сложной ситуации каждый вправе, даже обязан, принимать решение максимально самостоятельно, однако только до того момента, когда возникает проблема, которая выходит за рамки твоей личной компетенции. Вот тогда медлить не след — срочно буди командира. К тому же если причина, как в данном случае, не просто неординарная — не терпящая отлагательства, когда последовательное пробуждение начальников по степени возрастания их ранга представлялось не то что неправильным, а излишней тратой драгоценного времени.

Сейчас был именно такой случай. Впрочем, в подобных ситуациях субординация вообще дело более чем относительное.

— Командир, интересное радио, — осторожно тронул Гайворонского за плечо Василий Турчанинов.

Майор Вячеслав Борисович Гайворонский, командир той самой группы спецназа, которая на днях разгромила отряд Хамида и потом обрекла незадачливого главаря банды на смерть, передав через него видеокассету для Аргуна (о смерти которого, Хамида, впрочем, никто из бойцов “Альфы” даже не подозревал; да и наплевать им на него было, по большому счету), открыл глаза легко, будто и не спал мгновение назад. И как будто у него не было до этого бессонных суток, в течение которых они совершили изрядный марш-бросок. Даже тени досады не показал, что подчиненные не дали отдохнуть… Знал, что по пустякам поднимать не станут.

— Что там? — он осторожно, бесшумно зевнул, крепко потянулся, разминая мышцы, не качнув при этом ни единой веточки куста, под которым примостился на отдых, не хрустнув ни одним суставом.

— Где-то неподалеку сбита наша “вертушка”, — Турчанинов старался докладывать четко, кратко, как подобает в подобных случаях опытному спецназовцу. Хотя получалось у него не всегда. Командир это понимал и относился к его некоторому многословию с пониманием — слишком молод подчиненный…

В принципе, заниматься поиском сбитых летательных аппаратов должны специально подготовленные экипажи ПСС — поисково-спасательной службы, которые имеются в каждой авиационной части. Боец не мог этого не знать. Тем не менее разбудил командира… С чего бы это?

— Так, — суховато поинтересовался Гайворонский. — И что?

— Экипаж пытался доложиться об этом на базу, но их там не услышали.

— Ага, значит, экипаж жив? — уточнил командир.

Это несколько меняло дело.

Раскрывать совершающую глубокий рейд в тылу противника группу ради спасения экипажа вертолета и тем самым ставить под вопрос выполнение отрядом основной задачи в целом — на это командир не имел права. Это аксиома… Однако сам по себе экипаж это не некое абстрактное, отвлеченное понятие. Он, экипаж, состоит из конкретных живых людей, с которыми спецназовцы летали на другие задания, которые, нередко рискуя собой, вывозили их из тыла противника после выполнения очередной боевой задачи, с которыми они как в мирной жизни, так и на войне не единожды делили хлеб, воду, а то и спирт… И в подобных ситуациях холодный разум и строгие инструкции вступают в непримиримое противоречие с чувствами, с тем, что есть в душе каждого человека человеческого, с представлениями об офицерской чести, наконец, которая требует элементарного: “Сам погибай, а товарища выручай!..”

— Ну, на данный момент я, конечно, не знаю, — чуть смущенно ответил Турчанинов. — Но они пытались сообщить, что если уцелеют, попадут в руки бандитам, которые сбили “вертушку”. Их там вроде как окружили.

Гайворонский на секунду задумался, соображая, что в этой ситуации следует предпринять. Вертолетчики, попавшие в руки боевикам, обречены на жуткую, мучительную смерть. Жалко ребят.

— Но и это еще не все, — продолжал доклад Василий. — “Вертушка” прилетела сюда, чтобы забрать и вывезти кого-то.

— Что значит “кого-то”? — уже едва заметно раздражился командир. — Что ты, в самом деле, кота за яйца таскаешь… Кого?

— Не знаю, — еще больше стушевался боец. — Но кого-то, как я понял, важного, что аж сюда она залетела. Ее специально за этим человеком сюда прислали… Просто так, за кем попало, не прислали бы…

Логично, — оценил командир.

— Забрала? — уточнил он.

— Забрала. А ее подбили…

Эта информация еще больше меняла ситуацию. В самом деле, похоже, тут проводилась какая-то спецоперация. И сорвалась… А в этом случае он просто обязан принять решение, чтобы оказать помощь. Потому что “вертушку” по какому-нибудь пустяку не могли прислать на такую глубину. Значит, забрать должна была кого-то достаточно важного…

— Понято. Ты откуда все это знаешь?

— Они еще сюда летели, я перехватил их переговоры. Ну и не уходил с волны…

— Молодец. Вызывай Моздок! — и лишь теперь не удержался, посетовал, зевнув: — Черт, опять поспать не удастся…

Разговаривали с базой при помощи кодирующих таблиц — вероятность того, что разговор окажется перехваченным была минимальной, однако лучше не рисковать. Нарушение правил радиообмена вообще слишком часто приводит к разглашению важных секретов… Моздок подтвердил: в таком-то квадрате и в самом деле пропал вертолет, который должен был забрать и вывезти на базу сотрудника ФСБ, выполнявшего некое задание особой важности и при котором должны находиться важные документы, однако экипаж вертолета доложил, что на месте предполагаемой посадки идет бой, после чего связь с вертолетом прервалась.

Группа Гайворонского не подчинялась местному руководству военной контрразведки, поэтому изменить задание Вячеславу Борисовичу оно не могло. Таким образом командир спецназовцев оказался в сложном положении, вынужденный принимать решение самостоятельно.