Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 3. Вторжение

Маккински поймал пару пуль в грудь, и с перехваченным дыханием и кругами в глазах выпал из несущейся машины. Ударившись на большой скорости головой об асфальт, он получил тяжелейшую травму мозга, и умер еще до того, как его тело не перестало кувыркаться на дороге.

Том, попытавшийся воспользоваться автоматом, выпавшим из рук подстреленного рядового, практически тут же получил пулю в лицо, и следом еще одну в шею, и завалился на пол кузова, как бездушный мешок с песком.

Бёрнс вскинул автомат, и даже сделал пару выстрелов, но из трясущейся машины сложно было вести прицельный огонь. Одна из пуль Рамуса выбила из его рук автомат, а потом в его огромное тело они стали залетать одна за другой. Прекратить это избиение он не мог — в его руках не было оружия, и поэтому громила Бёрнс в обуявшей его смертельной тоске взревел как дикий зверь, и мягко завалился на пол кузова. Пули все равно продолжали прилетать, причиняя сержанту все новые и новые страдания, и самое главное — психологически ломая его психику, втаптывая старого и опытного воина в пропасть страха смерти. Бёрнс стиснул зубы, и в какой-то миг весь страх прошел. Тебя уже убили, чего же еще бояться? Очередная пуля ударила в скулу, вывернув ему челюсть.

— Ну, быстрее… — прошамкал он изуродованным ртом, призывая смерть скорее забрать его с собой, унести его от этих страшных, нечеловеческих мучений. Скорее переступить этот порог, отделяющий жизнь от вечности…

— Вижу, — Бейкер оторвал правую руку от руля, и указал вперед.

Метрах в трехстах впереди, сразу за Т-образным перекрестком, Удет рассмотрел американский звездно-полосатый флаг, свисавший с флагштока над кирпичным зданием, огороженным кованным забором. Дорога, по которой нёсся пикап, упиралась прямо в тяжелые ворота посольства.

— Гони, сержант! — вырвалось у полковника. — Немного осталось!

Стоявший у ворот посольства дежурный морпех, вовремя заметил приближающуюся опасность. Вначале он услышал звуки выстрелов, которые раздавались где-то неподалеку. Об этом он тут же доложил начальнику охраны. Тот приказал дежурному усилить бдительность, и на всякий случай выслал к воротам еще двоих морпехов с автоматическими винтовками.

Сделано это было вовремя. Как только усиление подошло к воротам, дежурный увидел, как по улице, выходящей прямиком к посольству, на бешеной скорости несется пикап.

— Угроза террористической атаки, — крикнул в рацию дежурный, одновременно вскидывая винтовку.

Ни у кого из охранников ни на секунду не возникло сомнения по поводу увиденного. Несущийся автомобиль ими однозначно был расценен как машина со смертником за рулем, заряженная на подрыв. Исходя из общей политической и военной обстановки, такое вполне могло иметь место.

— Огонь! — крикнул дежурный, решительно взвалив на себя ответственность за такое быстрое, и как он в эту секунду понимал, единственно верное, решение.

Морские пехотинцы, несшие службу по охране дипломатического представительства, обладая достаточной огневой подготовкой и используя пристрелянное стрелковое оружие, очень быстро смогли поразить всех, кто сидел в кабине приближающегося автомобиля.

Пикап по касательной ударился в стену дома, вильнул, перевернулся несколько раз, и замер метрах в двадцати от ворот американского посольства.

Закончив прочтение документов, полученных по ЗАС, генерал Лихой поймал себя на мысли, что в этой хитроумной шахматной партии, которая разыгралась на Африканском континенте между двумя достойными гроссмейстерами — Россией и США — он видит себя не иначе как королём. А что, по сути, так оно и было — генерал был одной из немногих фигур, кто не только видел и теперь уже понимал практически весь расклад на доске, но и имел возможность влиять на обстановку, и не просто влиять, а влиять сокрушительно, убийственно, вероломно. Было вполне очевидно, что когда генерал взял в руки оружие, и принял личное участие в бою, игра перешла в фазу эндшпиля. В завершающей фазе шахматной партии силы тают на глазах, игроки лишены многих важных фигур, лишены выгодных позиций, и от напряжения у них выкипает мозг. Вот именно в такой момент вырастает значение каждой оставшейся фигуры. И король, чтобы создать решительный перевес, выходит из своего укрытия!

Вот и сейчас генералу нужно было выйти из укрытия, и нанести врагу решительный удар, или поставить мат, как это принято говорить у шахматистов.

Лихому понадобился Майский. Виктор в это время ошивался где-то на нижнем этаже здания, и поэтому появился практически сразу — его не пришлось искать.

— Вот он я… — заявил Витя.

— Витя, что тебе известно про Томаса Клауссона?

— Всё, а что надо конкретно?

— Ты о нем действительно что-то знаешь, или просто слышал о нём, как о владельце «Диаманта»?

— Как о владельце, — кивнул Майский.

— Плохо, — развел руками генерал.

— А чего надо-то?

— Мне нужно с ним встретиться, а стыкующих контактов нет. Вот если бы ты знал его лично, это сильно упростило бы процесс…

— Ну, я с ним пересекался пару раз… — пространно выговорил Виктор. — Могу через Брима к нему подвести.

— Мне нужно напрямую. Не хочу привлекать никого.

Майский скривил лицо, показывая, что у него нет других вариантов. Лихой устало посмотрел на него:

— Ну, если вариантов нет, то я поеду на «ооновской» машине, которая привезла нас сюда с Лунги. С большим флагом ООН на крыше. Надеюсь, нас в пути никто не расстреляет. Машину дашь? Или силой отобрать?

— Машину дам. Людей для охраны тоже дам. Если ворчать не будете, то и сам поеду.

— А зачем ты там мне нужен? — спросил генерал.

— Я мальчишка шустрый, может, и пригожусь, — отозвался Майский.

— Ладно, поехали, — согласился генерал.

Спустя полчаса с высокоподнятым белым флагом Организации Объединенных Наций белый джип с надписью UN на борту, мчался по дорогам Сьерра-Леоне. Путь предстоял непредсказуемый, и поэтому в машину погрузили четыре канистры с бензином, понимая, что при той ситуации, каковая складывается сейчас в стране, найти действующую заправочную станцию будет весьма проблематично. И генерал, и Майский, и водитель, и оба охранника имели документы, подтверждающие статус дипломатов с соответствующей неприкосновенностью, но все почему-то больше полагались не на дипломатический статус, белый флаг и волшебные буквы на дверях джипа, а на два малогабаритных «Кипариса» и несколько пистолетов, один из которых — автоматический «Стечкин» — висел у генерала в оперативной кобуре. Честно говоря, в реальном бою, который мог произойти в любой момент на улицах мятежной страны, толку от такого короткоствольного оружия было бы мало, но все же, оно грело душу и позволяло надеяться на благополучный исход. При том, что дипломаты вообще не должны иметь никакого оружия.