Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 2. Чужие горы

— Что? — спросил Шестаков.

— Дословно: «Господин президент, я не возьму на себя ответственность за начало Третьей Мировой…». Не иначе как побоялся ответного удара.

— Я занимался этой темой по линии нашего ведомства, — встрял Майский. — Джексон не подчинился Клинтону по другой причине. Это был британский генерал, и мнение американского президента для него не могло быть приказным. Оно могло иметь для него только рекомендательный характер. И он правильно сделал, что отказался — Джексон просто не захотел выступать в роли пешки, которую бы легко разменяли, начнись великая заруба. Представьте — если бы он своими силами нанес по нашему батальону удар, а Россия потом обоснованно задала бы ряд вопросов, Клинтон сразу бы открестился от своих слов. И для всего мира Джексон тут же стал бы выродком рода человеческого. А так — отказался, и хоть трава не расти.

— Но натовские планы-то мы сорвали, — сказал генерал. — Это был удар по американскому самолюбию. И сделать они ничего не смогли. Они могли сколь угодно долго безнаказанно убивать сербов, но каждый американский солдат понимал — что если хоть один волос упадет с головы русского солдата — это станет поводом для начала Третьей Мировой.

— Но России по большому счету никаких выгод эта ситуация не принесла, — сказал Шестаков.

— Не принесла, — кивнул Майский. — Я сам, в составе разных делегаций, несколько раз выезжал в Женеву на разного рода консультации и переговоры, но, увы — наш президент, под давлением массы различных международных обязательств, не проявил должной решительности. А ведь мы тогда реально выходили на возможность списания значительной части внешнего долга в обмен на сдачу «Слатины» натовцам. Тогда этого не произошло, но основу для подобного взаимодействия в будущем, мы заложили.

— И в будущем такая возможность представилась после того, как они утопили наш «Курск»? — спросил генерал.

— Именно так, — кивнули одновременно Майский и Шестаков.

— Американцам нужен был акт возмездия, и когда такой случай представился, они позволили себе спокойно утопить наш «Курск», хотя прекрасно понимали, что это — акт войны, который может инициировать ответную реакцию. «Курск» незадолго до этого им очень сильно не угодил в Средиземном море. И американцам, может быть, сошло бы с рук сие преступление, но когда противолодочная авиация Северного Флота обнаружила уходящие с места боя две американские атомные подводные лодки «Мемфис» и «Толедо» и начали их обкладывать буями, штатовцы взвыли. В ту же минуту американский президент позвонил нашему, и посулил любые выгоды в обмен на жизнь своих подводников…

Шестаков кивнул:

— Что в итоге мы поимели? Списание огромного внешнего долга, получение нового многомиллиардного кредита, и целую кучу очень значимых политических уступок.

Генерал покачал головой:

— А я все равно считаю, что зря мы тогда не утопили «Мемфис» и «Толедо»! Ведь мы нашли эти подводные лодки, спешно уходящие в Норвегию. Надо было в полной мере воздать этим подводным пиратам за их выходку. Но наш президент отменил уничтожение американских подлодок.

— Отменил в обмен на просто фантастические уступки, которые мы никогда бы не смогли добиться в простых условиях, — сказал Шестаков. — Никогда!

— Ну, да ладно, не мое направление, — отмахнулся генерал. Зато сегодня «Обнинск» натурально плюнул в лицо всем Соединенным Штатам Америки. И я откровенно рад этому обстоятельству.

— Генерал, — возразил Алексей. — Зря вы так радуетесь. Вы же понимаете, что в результате гибели «Курска», Россия получила неслыханные преференции — закрытие громадного внешнего долга! И такое невиданное достижение выразилось ценой всего одной лодки и жизнями 118 человек. Кроме того, Россия получила огромный кредит, который пошел на формирование значительного куска доходной части госбюджета. А это, согласитесь, стало весьма существенным подспорьем для сохранения в стране существующего правящего режима — в тот момент, когда власть в стране держалась буквально на волоске.

— Не буду спорить, — развел руками генерал.

— Так вот и я не буду спорить, но еще раз скажу — в России что-то произошло. Изменился какой-то расклад, о котором я пока не знаю. И если сохранение стабильности всей мировой финансово-экономической системы в 2000 году обязано удачному использованию трагедии «Курска», то сегодняшняя президентская решительность, выразившаяся в уничтожении танкера, мне пока не понятна.

— Да ладно, Алексей, — усмехнулся генерал. — Не утопили «Толедо» тогда, утопили танкер сейчас. Не велика разница.

— Надеюсь, это не отразится, на наших политических разборках, — сказал Виктор Майский.

Майор Лунин потерял счет перекладыванию веток из колеи в колею. Наступил момент, когда Дима уже просто «на автомате» нагибался, брал охапку из колеи, и, обходя грузовики, тащил грязные ветки вверх по дороге, туда, куда еще не дошли машины подчиненного ему отряда, бросал их в пустую колею, и тут же спешил вниз, за новой охапкой. Здесь уже не было разделения на офицеров и рядовых — работали все. Только раненый резидент оставался в кабине. Но и он, повел в этой ситуации себя более чем правильно — просто лег на сиденье КрАЗа и не высовывался, дабы не вызывать у озлобленных спецов обоснованные вопросы на предмет его личного участия.

— Чего встал?

Дима на миг остановился возле Шайбы, который надрывно дышал, и стоял в упоре руками в колени, как парашютист на старте.

— Щас, командир, чуть надышусь…

Пересиливая себя, старшина разогнулся, и пошел вниз, за новой порцией веток.

К шести часам утра, наконец, все три машины поднялись на водораздел.

Как только Лунин осознал, что колонне вопреки всему удалось забраться на этот горный хребет, он объявил короткий перекур. Ливень продолжался с прежней силой, местами сверкали молнии, и майор обоснованно опасался, как бы очередной разряд не попал в какую-нибудь машину или человека. Нужно было спуститься чуть ниже.

— Может быть, поужинать? — спросил Шайба.

— Ага, — кивнул майор. — Ворона собралась! Тогда уже лучше давай говорить о завтраке…

— Так это, я быстро сварганю…

— Нет, еще не время. Спустимся ниже, тогда и будем говорить о пище. Все понял?

— Так точно, — старшина понурился.

Набраться сил после такой изнурительной работы было просто необходимо. Но в первую очередь предстояло спуститься с перевала, чтобы укрыть машины в какой-нибудь подходящей ложбинке под кронами деревьев.

Ливень продолжал низвергать с неба потоки воды, и дорога вниз представляла собой настоящий слалом, спуск по которому не предвещал ничего хорошего.