Уоррен Мерфи - Крутой сюжет 1994, № 02

Ремо медленно произнес губами: «Максвелл».

Фелтон покачал головой.

— Я знаю, что ты не знаешь, — закричал Ремо.

Фелтон выглядел изумленным. — Но есть еще кое-кто, — крикнул Ремо. — Мак Клири?

Фелтон покачал головой.

— Его ты тоже не знаешь? — крикнул Ремо. — Я так и думал. Он был просто парнем с крюком. Подумай о нем, когда увидишь свою смерть. Подумай о нем, когда ты станешь художественным орнаментом на чьей-нибудь машине. Подумай о нем потому, что он был моим другом.

Ремо отвернулся от Фелтона, который ожесточенно царапал пластик, и посмотрел на эту идиотскую панель. Он пожал плечами, слыша приглушенную мольбу о милосердии. Но в них не было милосердия к Мак Клири или другим агентам «Кью».

Он должен был это сделать. Он нажал кнопку и гидравлический механизм загудел, толкая стены пресса с усилием в сотни тысяч килограммов. Ремо знал, что не просто делал свою работу, сейчас он оставлял след в жизни, выполняя то, для чего родился.

Это заняло не больше пяти минут. Сначала одна стена сжала содержимое стальной коробки, потом другая, и наконец опустился потолок. Когда все стены вернулись в нормальные позиции, Ремо посмотрел в пластиковое окошко. Он увидел лишь полутораметровый куб металла. Автомобиль и два человеческих существа превратились в один куб металла.

Ремо огляделся в поисках инструмента и увидел толстый лом, прислоненный к одной из внешних стен строения. Он медленно направился к лому, поднял его и вернулся к панели. Он не знал, как выключить свет и отключить пресс. Кто-нибудь найдет куб утром и, вероятно, погрузит его на корабль вместе с остальными.

Ремо оторвал концом лома маленькую металлическую пластинку с контрольной панели. Это была торговая марка. На табличке было написано: «Пресс Максвелл Стил. Максвелл Индастрис, Лима».

Синти не возражала против того, что папа решил задержаться на свалке. Она хотела остаться наедине с Ремо и была счастлива, что это наконец случилось. Она даже не забеспокоилась, когда папа не вернулся домой к завтраку. Ремо позвонил из «Ламоника Тауэрс» доктору Смиту в Фолкрафт. Он звонил, лежа на кровати рядом со спящей Синти.

— Что? — спросил Смит.

— Это и был Максвелл, — повторил Ремо. — Боссом был Фелтон.

— Невозможно.

— Пусть будет невозможно, — сказал Ремо.

Последовала долгая пауза. Ремо положил трубку.

Едва он улегся на подушку, как телефон зазвонил снова.

— Это Виаселли, — сказал голос на другом конце. — Я просто хотел поблагодарить Нормана за то, что он отпустил моего брата Тони.

— Это Кармин Виаселли? — спросил Ремо.

— Да. А кто вы?

— Я человек мистера Фелтона, и я рад, что вы позвонили. Мистер Фелтон звонил мне сегодня утром и просил, чтобы я позвонил вам. Он хотел встретиться с вами сегодня вечером. Что-то насчет Максвелла.

— Где я должен встретиться с ним?

— У него есть мусорная свалка на 440-м маршруте. Первый поворот направо от Авеню Каммунипау. Он будет там.

— В какое время?

— Около девяти. — Ремо почувствовал, как Синти положила голову ему на грудь. Она проснулась.

— Хорошо, — раздался голос.

Ремо повесил трубку.

— Кто это был, дорогой? — сонно спросила Синти.

— Это насчет бизнеса.

— Какого бизнеса, дорогой? — пробормотала она.

— Моего бизнеса.

Человеческие жизни начинаются и заканчиваются по-разному. Но каждый человек совершает ошибки, иногда непоправимые. В жизни Андрея Конева были две таких ошибки: первая — когда он дал необдуманное обещание; вторая — когда решил обратиться за помощью к Яну Гетцу. В свое время они были однокурсниками по гидротехническому факультету, но Андрей ушел с третьего курса в бизнес, а Ян, привыкший доводить все до конца, получил диплом и вплотную занялся частной деятельностью, в которой далеко не последнюю роль играли навыки каратиста. Ян с детства занимался каратэ, уделяя ему от часа до трех часов в день.

Андрей нашел его в парке, где Гетц проводил утренние часы. После окончания института график его занятий стал стабилен. Основная тренировка занимала время с восьми до одиннадцати утра.

Андрей обогнул кусты ежевики и вышел на поляну, где Ян сосредоточенно выполнял ката.

— Привет, — сказал Андрей, дождавшись, когда он закончит.

— Доброе утро, — сказал Ян.

Они были одного роста, но Ян весил килограммов на пять меньше. Казалось, он состоял из одних мускулов, в которых не было ни капли жира. Худое аскетическое лицо с длинным носом гармонично дополняли длинные волосы, завязанные сзади в «конский хвост». Ян был большой любитель позагорать, и в начале мая его кожа уже приобрела золотисто-коричневый оттенок.

— Хорошее утро.

— Прекрасное, — Ян улыбнулся. — Как твои дела?

— Я к тебе по делу, Ян, — произнес Андрей, не зная, с чего начать. Просьба была строго конфиденциальной и впутывать кого-либо из своих ребят не очень хотелось.

— Слушаю, — сказал Ян.

— Мне тут надо деньги снять. Понадобится твоя помощь.

— Сколько и с кого?

— Есть тут одни, господа… — Андрей вкратце пересказал историю, в которой была заметана семья Лены Бориславской — невесты Андрея, — доверившая неким джентльменам крупную сумму денег, которые отказались ее возвращать, когда пришел срок выплаты. Лена пожаловалась Андрею, а тот обещал разобраться. Слово приходилось держать.

Ян подумал.

— Ладно, — сказал он наконец. — Я бы, честно говоря, из-за такой суммы заморачиваться не стал.

— Ян, выручи, — Андрей умоляюще посмотрел ему в глаза. — Ленке обещал.

— Ладно, ладно, — Ян с сомнением потер подбородок. — Хорошо, сделаю.

— Ну, спасибо. Я твой должник.

— Делай добро и бросай его в воду, — наставительно произнес Ян, думая обратное. Должников всегда приятно было иметь, особенно среди старых институтских друзей, работающих в коммерческой торговле.

На этом они и расстались. Андрей в последний раз видел Яна живым.

На лестнице было темно. Ян поднялся на третий этаж, нашел нужную дверь и позвонил. Ждать пришлось недолго. Какая-то потаскушка в красном свитере открыла дверь и недовольно посмотрела на него.

— Вы к кому? — спросила она.

— Денис дома? — поинтересовался Ян.

— Заходите, — она отступила вглубь коридора. — Денис, Дени-ис!

Из комнаты появился толстый мужик в черной майке и черных «Ливайс».

— Вы ко мне?

— Да, — сказал Ян. — Я представляю интересы небезызвестной вам семьи Бориславских, у которых вы заняли энную сумму денег. Тогда она была несколько меньше, чем вам придется вернуть сейчас. Расчет будем производить по курсу бакса плюс мне двадцать тонн за работу.

— Пошел бы ты к Аллаху, — ответил мужик. — Ира, открой ему дверь.