Александр Ушаков - Воровская зона

— Что скажу? — неожиданно зло переспросил тот. — Скажу, что за ошибки надо платить! И моей ошибкой было то, что я не убрал тебя сразу!

Баронин понимающе и все так же насмешливо покачал головой.

— И еще скажу, что профи ты классный, Саня! — доставая сигарету, добавил он. — Но думаю, что ты и сам прекрасно понимаешь, что не моя вина в том, что случилось со всеми нами! — с каким-то вызовом закончил он.

— Не моя вина! — поморщился Баронин. — А чья же, позвольте вас спросить? Чанкайшистов? Агентов Моссад? Может, «Коза ностры»? Ваша, Павел Афанасьевич, и только ваша! Вы думали, что я не осмелюсь выступить против вас! А я сорвался, потому что надоело быть рабом, и доказал всей вашей сволочи, что даже один человек очень много может сделать! При желании. Впрочем, — махнул он рукой, — это уже не интересно…

Наступило долгое молчание. Баронин с наслаждением курил, а Турнов пребывал в мрачной задумчивости, полагая, что доживает на земле последние минуты. И, не выдержав напряжения, наконец спросил:

— Ты… уберешь меня?

— Что, страшно? — с некоторой брезгливостью посмотрел на него Баронин. — Еще бы не страшно, когда собственной шкуры дело касается! Куда спокойнее сидеть в теплом кабинете и отдавать приказания убивать других… Нет, — покачал головой Баронин, — я не буду убивать вас. — И, заметив облегчение в глазах бывшего шефа, холодно добавил: — И не потому, что вы мне дороги! Просто не хочу, не имею права опускаться до вас… У меня только одно требование: вытащите с зоны Каткова!

— Его дело ушло в областную прокуратуру, — пожал плечами Турнов, — и, думаю, уже очень скоро ты встретишься с другом детства…

Последнюю фразу он произнес без малейшей насмешки. Да и какая там, к черту, насмешка? Его обложили со всех сторон, и стоило тому же Баронину только пошевелить пальцем, как его за милую душу шлепнут. Как того же Клеста. Впрочем, об этом он еще успеет подумать, а сейчас главное — выплыть из того мутного омута, в котором он оказался, и уцелеть!

— И еще одно, — поставил последнюю точку Баронин, — если хоть один только волос упадет с головы Лукиной, вас вместе со всей семьей разрежут на куски!

С нескрываемым изумлением Турнов уставился на Баронина. Оказывается, есть на свете вещи, способные подивить и его непробиваемого шефа. Ничего подобного Турнов и на самом деле не ожидал! Особенно больно его резануло упоминание о семье.

— Ничего не поделаешь, — словно прочитал его мысли Баронин, — с волками жить…

Не договорив и сразу же потеряв интерес к своему бывшему начальнику, Баронин вышел из комнаты. Он сделал свое дело, — не только не подставил правую щеку, но и воздал по заслугам. Все правильно, судите по делам их! И он судил…

Не успел он еще спуститься на лифте на первый этаж, как к покинутой им квартире с площадки следующего этажа, словно две тени, метнулись два молодых человека. Бесшумно открыв отмычкой дверь, они проскользнули в прихожую. Осторожно подойдя к двери, один из них заглянул в комнату. Стоя у окна, Турнов задумчиво наблюдал за густо повалившим снегом. О чем он думал в эти последние мгновения? О Баронине, умудрившемся оставаться чистым посреди всей той грязи, в которой они копались? О себе самом? О деньгах, сломавших его как щепку?.. Но последнее, что он увидел в своей жизни, когда наконец повернулся от окна, был длинный глушитель направленного ему прямо в лоб пистолета, который картинно держал двумя руками молодой парень. На какие-то доли секунды Турнов заглянул в холодную могилу его глаз, все понимая, вскинул вверх руки, в наивной попытке защитить себя, и… в следующую секунду упал на ковер с простреленной головой…

Молодой человек подошел к полковнику и потрогал его за руку. Пульса не было. Он и его напарник быстро покинули квартиру. Вот только дверь за собой оставили почему-то приоткрытой…

Ларс сидел на пне и задумчиво курил. Бойня с «воловцами» на жилзоне сейчас была, наверно, в самом разгаре. Он не сомневался в победе, но все же ему было тоскливо. Снова заточки, снова ножи и колья, снова кровь… Потом зализывание ран, выжидание удобного момента, и… все сначала…

Как и следовало ожидать, Каротин на переговоры пошел, но не принял ни одного предложенного ему компромисса. Он так и заявил Ларсу: «Пока я сильнее, вы будете делать так, как хочу я!» И уже очень скоро Калюжному, чудом уцелевшему после устроенного на него покушения, пришлось переходить чуть ли не на нелегальное положение. Но надо отдать ему должное — чувствуя поддержку постепенно набиравшего силу Ларса, он и не подумал уйти в тень. Именно с его помощью Ларсу удалось за короткий срок создать мощную разведку и контрразведку, в которой работали бывшие сотрудники всевозможных «контор», оказавшихся к этому времени не у дел или откровенно перекупленных тем же Калюжным.

Работа закипела. Теперь Ларс Каротина обкладывал постепенно, со всех сторон, лишая его жизненно важного пространства. Время от времени приходилось, конечно, играть мышцами и лить кровь, но отныне это были очень крепкие мышцы. Вскоре настал час, когда сам Каротин, явившись пред его светлые очи, запросил «пардону». Обложенный, словно матерый волк флажками, он был готов на любые условия. И Ларс этот «пардон» ему даровал. Он предпочитал держать прирученного пса на своей собственной цепи, которая не позволит ему укусить самому и не даст этого сделать подраставшим и уже пытавшимся показывать острые зубы щенкам. Конечно, он прекрасно понимал, что вечно побеждать невозможно…

Правда, пока побеждал, особенно когда увидел возвращавшегося к нему с места «боевых действий» Грошева, и по одному только его виду понял, что они снова одержали верх.

— Все, Веня, — просто сказал Артист, подходя к нему, — никаких волов в природе больше не существует…

— Наших много? — взглянул на него Катков.

— Пятеро… — поморщился Грошев. — Сопротивлялись как черти…

Катков покачал головой. Вот и еще пять матерей не дождутся своих отчаянных сынов. И что в сравнении с их горем «правильность» или «беспредел»…

— Да, — улыбнулся Грошев, — пришел приказ о твоем освобождении… Так что с волей вас, Вениамин Борисович!

Поднявшись с пенька, Катков молча обнял старого приятеля. Но в его глазах не было радости, ибо и по ту сторону колючей проволоки его ждало то же самое. Сладкая и пьянящая власть, из-за которой столько лет на земле лилась кровь, была только одна, а желающих заполучить ее — великое множество. И за нее будут драться всегда. Ныне, присно и во веки веков…

Баронин приехал на аэродром за час до прилета самолета. Давно у него уже не было так легко и радостно на душе. Усевшись в кафе, он положил на стул огромный букет роз и с наслаждением принялся за кофе.