Александр Ушаков - Воровская зона

Шли они долго, минут пятнадцать.

Наконец Лукин остановился около не очень богатой, но аккуратной могилы и кивнул Баронину на надгробье. И тот, посмотрев в указанном ему направлении, встретился с тяжелым взглядом человека с лицом мыслителя, прошедшего все круги ада. Сделанные под портретом надписи гласили:

— В семейном альбоме Попова, — пояснил Михаил, — я видел фотографию, на которой этот самый Крачковский чуть ли не в обнимку снят с хозяином дома за столом. И мне его лицо сразу же показалось знакомым, но вспомнил я его только у Лузы… Ведь здесь, рядом, — махнул рукой Лукин куда-то влево, — похоронена мать Зои. — А когда идешь по кладбищу, то поневоле обращаешь внимание на памятники и снимки. И этого Крачковского я видел, наверно, раз пять. На него только из-за одной эпитафии обратишь внимание! Для всех не признан, для меня велик! Что это? Обычное возвеличивание мертвого или за этим на самом деле что-то стоит?

— Что я могу тебе сказать, — усмехнулся Баронин. — Ты его вычислил, ты и выясняй! Для начала поговори с тем, кто сделал эту таинственную надпись…

— А что с Гориллой? — взглянул на приятеля Лукин. — Будем пасти?

— А смысл? — пожал плечами Баронин. — То, что его направил к Гуляеву Клест, и так ясно как Божий день! Но доказать мы этого с тобой не сможем, если даже и расколем Гориллу…

— Я думаю… — начал было Лукин, но Баронин, рассмеявшись, перебил его:

— И правильно думаешь, Миша! Не сомневаюсь, что и Клест в этом деле только посредник! Вряд ли Попов был наркобароном! Да и за спиной у него нет ни тюрем, ни лагерей. Значит, он каким-то образом делал деньги с хозяевами Клеста! Ну возьмем мы с тобой сейчас Гориллу, и он нам заявит — это в лучшем случае, Миша, — что послал своих ребят на самую обыкновенную кражу! Только и всего! Поэтому поговори сначала по душам с родственниками этого самого, — он кивнул на портрет, — Крачковского! А Горилла от нас никуда не уйдет…

Правда, поработать с тем, или уже, вернее, с той, кто сделала таинственную надпись на могильной плите, Михаилу уже не удалось. Этой же ночью вдова Крачковского была убита у себя на квартире…

— Та-ак, — протянул Баронин, мрачно выслушав вернувшегося из раскручивавшего убийство местного отделения милиции Лукина. — Похоже, нас опередили!

— Ты хочешь сказать… — начал было Лукин, но Баронин перебил его:

— Вот именно, Миша, хочу! Крачковский умер год назад, а его вдову убили в тот самый момент, как только мы с тобой вышли на нее! И о ней никто, кроме нас с тобой, не знал! Значит, нас пасли уже вчера, а возможно, с той самой минуты, как мы начали раскручивать Попова!

— Но это еще не все, Саня… — тихо проговорил Лукин, а когда Баронин взглянул на него, добавил: — Сегодня взорвали Хлуса… вместе с женой…

Баронин потемнел лицом. Понимая состояние начальника, Лукин пожал плечами.

— Если мы и виноваты, то только косвенно…

Баронин поморщился. Косвенно не косвенно! Какая теперь разница, если человека уже не было в живых?

— Что ж, — задумчиво проговорил Лукин, — видно, мы ткнули палкой в змеиный клубок!

— Ладно, Миша, — подвел итог Баронин, — принимайся за работу, но умоляю тебя: будь осторожнее! Сам видишь!

— Вижу! — невесело покачал головой тот.

Все-таки сумел потянуть Лукин за какую-то чересчур тонкую ниточку, ведущую к середине клубка. И ее тут же оборвали вместе с его жизнью…

Не снижая скорости, Баронин буквально за считанные минуты долетел до места происшествия.

Мишка лежал, уткнувшись лицом в траву и широко раскинув руки, словно хотел в последний раз обнять эту, уже ставшую для него чужой землю. С правой стороны застыла огромная лужа крови. По словам эксперта, в него стреляли с метра.

Через полчаса после Баронина на место происшествия прибыло многочисленное начальство. Как-никак, а гибель офицера ГУВД всегда ЧП, какие бы времена ни стояли за окном. И кого только тут не было! Ну и, конечно, журналисты! Эти слетелись как воронье. Все интересно! Когда, за что, почему? Отмахнувшись от одного из них, как от назойливой мухи, Баронин пошел к Турнову.

— Дело Лукина будет вести Гордон, — пожал ему руку шеф. — Он же займется и делом Попова…

Баронин ничего не сказал, но так выразительно посмотрел на начальника, что тот не выдержал:

— Так решили наверху! — с некоторым раздражением произнес он, видя недовольство подчиненного.

Баронин презрительно усмехнулся. Все правильно, если следствие хотели завести в тупик, то его поручали вести именно Гордону! Что он уже неоднократно блестяще и доказывал.

— Не нравится? — повысил голос Турнов.

Баронин не ответил. Да и что говорить? Подобные вопросы решались уже без Турнова, да и ему самому осложнения совершенно ни к чему. И он тоже прекрасно понимал, что кривая от Попова с его четвертью миллиона зеленых выведет не на слесаря, которым при случае так охотно пополняли статистику. Что же касается истины, то… кого она сейчас волновала? Да и стоила она несравненно дешевле…

— Ладно, Саня, — вдруг миролюбиво проговорил Турнов, понимая состояние Баронина, потерявшего не только помощника, но и друга, — не надо сейчас… Потом поговорим! Зайди ко мне, когда… вернешься…

Не успел Баронин отойти от Турнова, как к нему сразу подскочил рвущийся в бой Гордон, низкорослый плотный мужчина лет сорока от роду.

— Здравствуй, Саня! — протянул он ему свою твердую, словно кусок дерева, руку.

Баронин молча пожал ее. Он всегда смотрел на этого честного, но дубоватого парня с некоторой жалостью. Ему бы учителем физкультуры в школе работать, как-никак мастер спорта по акробатике, а не следаком…

— Мне поручено заниматься, — Гордон кивнул на Лукина, — им…

— Я знаю…

— Ты не выбрал бы сегодня времени поговорить со мной?

— Да, конечно, Гена…

— Тогда давай в часик! — бросил взгляд на часы Гордон. — Я как раз приеду вскрывать Мишин сейф!

Баронин безучастно кивнул.

— Давай…

Тем временем эксперты закончили работу, и санитары с носилками в руках направились к Мише. Баронин не был сентиментальным человеком, но и у него на мгновение сжалось сердце, когда они бережно, словно боясь разбудить Мишку, упаковали его в черный целлофановый пакет и уложили на носилки. Дружно взявшись за ручки носилок, они неожиданно легко подняли их и ровным, хорошо поставленным шагом направились к карете «Скорой помощи». На их лицах было написано выражение глубокой скорби, какой они, по всей видимости, уже давно участвуя в подобных ритуалах, не испытывали.

В своей жизни Баронин видел много трупов, но когда увезли Лукина, он все же почувствовал некоторое облегчение, словно тот смущал его. А может, и на самом деле смущал? Ведь мертвые своим присутствием всегда смущают живых…