Игорь Никулин - Золотой капкан

— Не-а, — отказался Протасов и примостился на краю дивана. — Твоя дома?

— Дома… С бельем возится.

«Возится с бельем? — мысленно поразился услышанному Протасов и прикусил язык, чтобы не ляпнуть лишнего. — При ваших-то капиталах?»

— Сработала твоя реклама, — вместо этого сказал он. — Сегодня заключил контракт.

— Поздравляю, — на удивление сухо отреагировал Чехлов. — Какая, Колян, тоска… Понимаешь, хандра заела. Одно и то же, каждый день. Чертов офис, звонки, партнеры, клиенты… И бабки, бабки, бабки… Мысли и те на одну сторону стали — как бы больше еще загрести. Никакой отдушины…

— Понимаю, — кивнул ему Протасов, сам же подумал: «Зажрался просто ты, браток. Мне бы твои проблемы».

В зал неслышно вошла Ирина, жена Чехлова, миниатюрная, стройная женщина с живыми изумрудными глазами. Чехлов имел вкус и жену отхватил, хоть на конкурс красоты выставляй. Правильные черты лица, брови, сросшиеся на переносице, как у горянки. Обесцвеченные волосы стрижены по-мальчишески коротко. Красный домашний халатик обтягивал ее точеную фигуру.

— Здравствуй, Коля, — кивнула она Протасову, прошла к креслу мужа и встала, подбоченившись.

Чехлов посмотрел на нее исподлобья и не то тяжело вздохнул, не то простонал:

— Ну что еще, Ира?

— Надоело! — коротко высказалась она и капризно надула губы. — Сидишь, сидишь в этих стенах, жизни не видишь…

Чехлов повесил голову и устало прикрыл глаза.

Протасов понял, что явился не вовремя, а значит, пора и честь знать, чтобы не стать свидетелем словесных баталий на семейном фронте.

— Все люди как люди, куда-то ездят, как-то проводят время. А тут… как в склепе!..

— Хочешь, вечером в клуб поедем или в казино?

— Да надоело мне, Олег, это… Надоело! — с надрывом ответила она. — Одно и то же… Одни и те же зажравшиеся морды, тупые девки, разнаряженные, как на панель.

— Не пойму я, чего ты хочешь? — вспылил он и рывком поднялся. — Другие только мечтать могут о такой жизни, как у тебя! Ни забот, ни проблем. Надо — новая побрякушка! Захотела — неделя на Кипре! С голоду вроде не пухнем, копейки не считаем. Чего же еще?

Чехлов не на шутку распалился. Ирина вдруг улыбнулась, и он тут же начал сдуваться:

— Хлеб, выходит, приелся? Зрелищ тебе подавай?.. Давай съездим куда на выходные?

— Поехали, — поддержала она. — А куда?

— Черт, — призадумался Олег. — Есть у меня одна мысль… А может, Ир, не одни? Вот с ними, например, — он посмотрел на Протасова. — Как, Колек, с женами, а?

— Я не могу, — смутился Протасов. — У меня дела… работа.

— А мы что, на месяц собираемся? На выходные! Суббота, воскресенье, от силы понедельник захватим. Не бойся, не заглохнет твоя контора за день без чуткого руководства.

— Не знаю, — продолжал сомневаться он. — Денег на поездки у меня все равно нет. И куда вы хотите, на Кипр?

— Зачем? Там тоска смертная. Есть мероприятия поинтереснее. Я рассказывал о своем новом проекте?

— Нет, — вздохнул Протасов, понимая, что сбежать не удастся.

— Ириш, принеси нам чего-нибудь… безалкогольного, — попросил Чехлов. Когда жена неспешно покинула зал, продолжил: — Меня на мысль навели иностранцы. Устраивают на Западе всякие сафари, вывозят богатых янки и европейцев в Африку, Бразилию… Бешеные бабки за такую охоту отстегивают, и от желающих отбоя нет. И тут меня осенило! А чем мы, русские, хуже? Что, в наших лесах экзотики недостает? Да если создать условия, клиенты плюнут на всякие Бразилии и косяками потянутся в Сибирь… Короче, нашел я тихое местечко. В такой дыре, где и Макар телят не пас. Вертолетами перебросил туда рабочих, стройматериалы, а за лето они такую базу отгрохали…

Ирина внесла две запотевшие бутылки с кока-колой.

Поблагодарив, Протасов отхлебнул ледяного напитка. Перехватило горло.

— В округе зверья, что комаров! И медведи есть, и волки, и лисы. Местные в такую глушь не заходят. Райский уголок нетронутой цивилизацией природы.

— И ты предлагаешь ехать в такую даль?

— А ты против? После города — чистый воздух, хвойный лес, рядом речка. Рыбу с берега можно голыми руками ловить!

— Не знаю…

Никуда ехать Протасову не хотелось. Он вообще не любил суеты, непродуманных заранее, спонтанно принятых решений. Еще пять минут назад он и думать не мог ни о какой поездке. И предстоящий уик-энд виделся обыденно-серым: телевизор, видик… Маета.

— Чего башку ломаешь? — Чехлов искренне возмутился. — Ты с Ольгой помирился? Нет? Так чем не повод? Я со своей, ты со своей… А там уж как-нибудь. Девки сами по себе, а мы — ружьишки в руки и на тропу. Решайся! Согласен? Согласен или нет?.. Ну…

Под таким нажимом Протасов не выдержал и сдался. Ирина засмеялась и захлопала в ладоши.

— Молоток! — одобрил решение Чехлов. — Я сегодня же созвонюсь с людьми, решу все вопросы. Не переживай, расходы за мой счет. Оружие на базе. Твоя задача — не опоздать в Толмачево. Завтра, в двенадцать, встречаемся у окна справочного. Не забудь жену и паспорта!

Позже, накручивая баранку, выехав на освещенный фонарями Красный проспект, он костерил себя за излишнюю мягкость. Надо же было поддаться на уговоры, отступить… Теперь идти в отказ поздно. К Ольге он сегодня не поедет. Лучше завтра. Глядишь, утро вечера мудренее…

Проснувшись от надрывного звона будильника, Протасов несколько секунд еще лежал, надеясь, что звонок смолкнет. Но электронное творение рук человеческих продолжало дребезжать настойчиво и муторно. Терпение у него кончилось, он волей-неволей поднялся и щелкнул на панели переключателем.

«Восемь часов», — рассмотрел сквозь слипающиеся глаза черные цифры и потянулся.

Одевшись, он включил на кухне чайник, и, пока брился, вода закипела. Он заварил крепкий кофе, выпил мелкими глоточками. Взбодрясь, вымыл посуду, вытащил из прихожей спортивную сумку и задумался.

С пионерских времен не бывал он в походе и что с собой брать, не мог сообразить. Возможно, пару носков, смену белья и теплые водолазки?

Порывшись в стенке, он сложил в сумку теплые вещи, сверху утрамбовал толстый шерстяной свитер, с трудом застегнул «молнию».

«Ах да, паспорт…» — спохватился он уже на пороге, полез в трюмо и вместе с коричневой книжицей сунул в нагрудный карман джинсовой куртки четыре сотенные купюры.

«Теперь вроде бы все…»

Он огляделся еще раз — не забыл ли чего в спешке? — проверил утюг и плиту и только после этого вышел на лестничную площадку.

Десять минут спустя он стоял, сдавленный народом, на подножке троллейбуса, смотрел в окно, отсчитывая остановки до площади Маркса, где в одной из пятиэтажек жила теща, а с недавних пор и Ольга с их дочерью Юлей.

На звонок дверь открыла Ольга и замерла от неожиданности. Но заминка была секундной. Она посторонилась, впуская его в полутемный коридор.