Игорь Никулин - Золотой капкан

— Посторожи этих, — Протасов передал пленных Никодиму. — А нам надо еще кое с кем посчитаться.

Никодим завел незваных гостей во двор, выстроил у сарая. Варвара метнулась к скирде, достала вилы и встала около мужа.

— Послушайте, — дрожащим, заискивающим голосом начал Президент. — Будьте благоразумны. Давайте решим проблему мирно… Вы отпускаете нас, а мы…

— Помолчи, — холодно оборвал его Никодим, присаживаясь на колоду. — Вера мне запрещает убивать людей. Но то людей, а не бешеных собак в человечьем обличье. Это ж надо, поднять руку на святого старца…

— Но при чем здесь я? — выкрикнул Манилов, и щеки его затряслись. — Какое я имею к этому отношение? Я никого не убил, не убивал… домов ваших не жег…

— Помолчи, — повторил Никодим и наложил палец на спусковой крючок. — Не доводи до греха.

— М… м… — замычал Президент и досадливо стукнул кулаком о стену. — Как вы не можете понять?.. Я… мое положение… Чего вы добьетесь? Убьете нас? Во имя чего? Почему тогда тянете, не кончаете сразу?.. Хотите, этим же вертолетом вас вывезут на Большую землю? Там цивилизация. Знаете, что это такое?.. Теплый туалет, горячая вода в доме, отопление… Я могу купить вам квартиру в городе. Большую квартиру… Обставить ее. Детей отправите в нормальную школу… Подумайте о них, об их будущем! Что им здесь уготовано? Что они в жизни увидят, кроме ваших болот?.. Ни в чем нуждаться не будете… Я обещаю…

— Не искушай, сатана, — покосившись на мужа, сказала Варвара.

Президент отклонился от стены, и острые зубья вил, которые она сжимала натруженными руками, больно впились ему в грудь.

— Нечистый живет в твоей душе, глаголет твоими устами. И душа твоя черная. Токмо знай, не все можно купить за злато и деньги. Не в них соль.

— А в чем?! — воскликнул Президент и опустился на корточки, закрывая ладонями лицо. — Ничего вы не понимаете!.. Ничего…

Вооружившись кто карабинами, кто просто кольями, таежники обложили их со всех сторон и вытеснили за поселок, загнав в вымоину.

Скатившись по крутому склону на дно, Солдат увяз в раскисшей жирной глине. Он быстро оценил свое незавидное положение, с досадой отмечая, что угодил в ловушку. Вскарабкаться по оплывающей, почти отвесной стене, не имея под ногами опоры, кроме скользкой, как мыло, глины, да еще под ружьями крестьян, вряд ли удастся.

Гвоздь затравленно ринулся было штурмовать противоположный откос, но в воздухе завыла пуля и чавкнула в грязь возле его головы.

Он съехал на дно, перемазанный грязью с ног до головы, и выругался:

— Все, п…ц! Как волков, в натуре…

На краю вымоины показалась кряжистая фигура и густым басом гаркнула:

— Не балуй! Вылазь…

Солдат задрал голову и зло хлопнул по локтю.

— А это видал?

Фигура наверху сплюнула и исчезла.

— Куда мы теперь… а, Макс? — ныл Гвоздь. — Может, рванем к реке?

Солдат сосредоточенно молчал.

Все пошло прахом, и, как назло, именно когда уже виднелся конец их затянувшейся экспедиции. И беглецов нашли, и тех, что прятались, выманили бы, веди себя Слон чуточку умнее. Верное дело надо суметь испоганить.

Теперь Слон числится на том свете, а их, похоже, осталось только двое. Юрку Смирнова пристрелили посреди деревни, где он лупил выдохшегося бродягу. Не видно Чекмарева, да и других. В деревне уже не стреляют, и напрашиваются два вывода: либо они погибли, либо сдались. А кержаки народ темный, за погром спасибо не скажут и по голове не погладят. И суда с защитниками-адвокатами, которые из шкуры бы лезли, доказывая, какие они положительные, не предвидится. Закон тут один — тайга. И прокурор — медведь…

Уходить к реке не имеет смысла. Она отрезает путь к отступлению, вроде черты, которую не пересечь. И потом, на берегу их могли поджидать двое-трое местных ребят с колунами…

Наверх, надо только туда выбираться, в подступающей к оврагу тайге и раствориться в ней. Пусть найдут, если смогут.

— Ну, Макс? — подвывал Гвоздь. — Или выйдем? Может, ничего они нам не сделают?

— Дурак! Иди, если хочешь.

Гвоздь — измазанный глиной и жалкий, уронил трясущееся лицо на руки, роняя слезы от безнадеги. Умирать ему не хотелось.

Сверху послышался хруст сучьев, и едва различимый голос — Солдат готов был поклясться, что говорил горожанин, слишком уж заметной была разница с местным диалектом, — кого-то предупредил:

— Сильно не высовывайтесь. У них патроны скоро кончатся. Тогда сами полезут…

«Хрен дождешься! — Солдат отстегнул магазин и выщелкнул на ладонь оставшиеся патроны. — Всего четыре… всего четыре…»

Нет, в одиночку на тот свет он не уйдет.

— Собаками их, варнаков, надо. Козьма, тащи своего Никона. Злющий диавол, прости мя, господи… в клочки рвет…

Гвоздь поднял мокрое лицо, посмотрел со страхом на Солдата.

— Что… они говорят «собаками»?

— Нет, — разозлился Солдат, — встретят нас хлебом с солью.

Застонав от отчаяния, Гвоздь вскочил, словно подброшенный мощной пружиной, и разрядил рожок по стенам оврага.

Воздух всколыхнулся, посыпалась желтая хвоя и отбитые пулями ветки.

На полуслове автомат захлебнулся. Растаяла вонючая пороховая дымка.

«Дурак!» — сокрушенно подумал Солдат.

Расходовать патроны впустую, когда их и так кот наплакал… Стрелял ведь не в кого-то, а продемонстрировал оскал загнанного в угол зверя.

Гвоздь оттянул затвор — в грязь полетела зеленая дымящаяся гильза, — отпустил и нажал курок. Раздался сочный стальной щелчок, бесполезный во всех отношениях.

«Ну и фиг с тобой, — вогнал Солдат патроны в рожок. — Теперь каждый сам за себя».

Оставались целых четыре патрона. Без драки он не сдастся…

«Один заткнулся», — подумал вслух Иван, отходя подальше от края обрыва.

Что надо, он успел заметить: внизу всего двое, и опасен лишь один.

Овраг они оцепили плотно, но большинство мужиков с вилами, топорами, кто просто с оглоблей дожидались своего часа в кустах на берегу. Туда наверняка сунутся взятые в клещи бандиты. Терять им нечего, но и встреча ожидает теплая…

На этом же краю, кроме Ивана, находился Протасов и еще трое кержаков, один из которых побежал за собакой.

Собака была очень нужна, она решила бы проблему сразу.

— Эй! Вам некуда деваться! — крикнул он засевшим в овраге. — Добровольно не сложите оружие, на снисхождение можете не рассчитывать. У вас остался последний шанс. Упустите, пеняйте на себя.

Овраг отозвался визгливым:

— А не пошел бы ты?!

Протасов посмотрел на Ивана, глазами спросил, сколько человек внизу. Тот молча показал два пальца.

Протасов победно усмехнулся и снова крикнул:

— Мы пока не стреляем, но это пока. Подумайте хорошенько. Главарь ваш мертв, вертолет в наших руках. На что вы надеетесь?