Александр Фишман - Доставить и выжить

Луис одернул куртку, поправил кобуру с пистолетом, вынул из глаз цветные линзы, а из-за щек валики, оставив "фиксы" и парик, и нахлобучил поглубже кепку. Он еще раз внимательно окинул взглядом купе, ткнул в чемодан булавку "жучка" и с помощью ножа открыл окно. Холодный мартовский ветер ударил в лицо будто мокрой простыней, взвихрив мелкие вещи, разложенные по полкам во время осмотра.

Луис вылез в окно и, держа "дипломат" в правой руке, повис на предплечье левой. Сгруппировавшись, он оттолкнулся вбок, пробежал несколько шагов под углом от железнодорожного полотна, не удержался, упал, покатился кубарем, но "дипломат" удержал, встал и тут же, не теряя времени на осмотр ушибов и даже не отряхнувшись, устремился прочь.

Одиннадцать секунд спустя в поезде "Иркутск-Ташкент" сработала система экстренного торможения: кто-то сорвал стоп-кран…

Мона, тепло распрощавшись с соседями по купе, едущими дальше, покинула поезд. В Новосибирск приехали несколько позже, чем предусмотрено расписанием. Довольно долго стояли из-за сорванного стоп-крана, да и в дальнейшем пути были задержки.

На привокзальной площади Мона села в такси.

— К областной администрации, — улыбнулась в ответ водителю женщина.

— Заказ принят!

Доехали не быстро, а очень быстро. Мона рассчиталась с водителем и, забрав свою дорожную сумку, покинула машину. Дождавшись, когда такси скроется из виду, она проголосовала, поймала частника и попросила отвезти ее в какую-нибудь приличную гостиницу, где есть ресторан. Спустя полчаса она уже заказала номер в "Интуристе". В отличие от Луиса у нее был лишь один паспорт — свой собственный.

С наслаждением приняв ванну и переодевшись, Мона спустилась в ресторан и плотно пообедала, в поезде ей было определенно не до того. Только после этого она предприняла еще одну попытку дозвониться до Москвы, на сей раз удачную.

— Слушаю вас, — раздался в трубке знакомый голос.

— Рада, что слушаешь.

— Мона! — сразу же узнал ее Ричи. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуй, мой мальчик.

— Ну да, для тебя все "твои мальчики"…

— Далеко не все. — Мона полулежала на кровати в гостиничном номере, откинувшись спиной на подушку и вытянув ноги. — Всего несколько старых боевых…

— Коней!

— Что ты сказал?

— Старых боевых коней, — рассмеялся Ричи.

— Старых боевых товарищей, — голосом строгой учительницы урезонила его Мона.

— Здравствуй, Мона, здравствуй. Рад тебя слышать. Правда, очень рад.

— Можешь не клясться, я тебе верю.

— Как же ты надумала позвонить?

— Нужда заставила.

— Нужда? А я думал, ты звонишь просто, без особой причины. Соскучилась. Как и я.

— А ты, значит, соскучился?

— Еще бы!

— Так что же ты сам не позвонил? Номер у тебя есть…

— Номер есть, а вот со временем… знаешь ведь, как бывает. Все крутишься, крутишься…

— А бывшая пассия все стареет, стареет…

На том конце провода возникла секундная пауза.

— Так, значит, ты работаешь с Луисом! — уверенно произнес Ричи. В чем-в чем, а в отсутствии реакции его нельзя было упрекнуть. — Это он переврал мою фразу о том, что годы не щадят никого из нас, чтобы настроить тебя против меня. Герой-любовник в своем амплуа! Ты же не станешь отрицать, что это так?

— Ричи, Ричи, как тебе не стыдно, — устало-равнодушным голосом произнесла Мона.

— А ты, собственно, откуда звонишь? — голос ее собеседника, напротив, приобрел напряженный оттенок. — И что это за нужда, о которой ты говорила?

— Ага, лирика закончилась! — Мона рывком села на кровати, опустив ноги на пол.

— Слушай…

— Нет, слушай ты. И слушай очень внимательно, второго звонка не будет. Я прикрывала Луиса. Ему пришлось сойти. Дополнительный поезд "Иркутск-Ташкент".

— Где это случилось?

— Примерно в трех часах езды от Красноярска.

— Черт, как же так! Вот тебе и Луис, вот тебе и профессионал! Как же он так!

— Почему ты не спрашиваешь главного?

— Я боюсь.

— Все равно придется.

— Верно, придется… Мона, груз при нем?

— Нет.

— А где он, Мона? Где он?

— Ты спрашиваешь об этом как-то ненатурально-равнодушно, мой мальчик.

— Вовсе нет, у меня предынфарктное состояние.

— Тем более, не надо держать в себе эмоции. Волнуйся, нервничай, переживай…

— Твой Луис наверняка тебе все рассказал, я его знаю. И ты в курсе всей важности операции. Я не просто нервничаю, я схожу с ума! Где груз, Мона?!

— В поезде.

— Та-ак… И при каком условии ты мне скажешь, где именно?

— Я имею в виду, что я скажу тебе это без всяких условий. Я хоть и постарела, как ты правильно отметил, но нисколько не поглупела…

— Ты всегда была умничкой.

— Третий вагон, восьмое купе. Код — все семерки.

— Почему его не нашли? Ты же сама сказала, что они проникли в купе.

— Луис зашил "дипломат" в полку.

— Как зашил? В какую полку?

— В верхнюю правую. Распорол ее с торца, прилегающего к перегородке, вырезал оттуда кусок поролона, сунул в нишу кейс и зашил, как будто так и было.

— Нитками, что ли?

— Какая тебе разница. Допустим, леской заподлицо. Если специально не приглядываться — ни за что не заметишь. А когда полка опущена — вообще ничего не видно.

— Как ему пришло это в голову?

— Это мне пришло в голову, мой мальчик. Твоей старушке Моне.

— А если бы полки оказались другого типа?

— Тип вагонов в составе, а следовательно, и полок, я узнала еще в Москве. Такие вещи наобум не делаются, как ты знаешь. Помнишь, как нас учили?

— Уже плохо. Ты уверена, что груз еще там?

— Полтора часа назад точно был там.

— Значит, они не поймали Луиса. Во всяком случае, на тот момент. Так ведь?

— Или он не раскололся. Или погиб. Поторопись забрать груз. Сейчас наверняка весь состав напичкан охотниками за ним. Рано или поздно кому-то придет в голову вспороть полки…

— Я удивляюсь, почему им до сих пор это не пришло в голову. Так очевидно…

— Что тебе очевидно! — взорвалась Мона. — Луис уходил в открытую, в руках у него был кейс и те, кто должен был увидеть это, — увидел. Очевидно ему!

— Что за кейс? Имитация?

— Футляр от настоящего. Там даже чехол, закрывающий ручку есть…

— Ладно, Мона. Спасибо. Немедленно займусь всем этим. Где тебя искать?

— Вот этого не надо.

— Ты не поняла. Я имел в виду…

— Я все поняла. Не надо меня искать. Я на пару неделек исчезну, с твоего позволения. На работе у меня как раз затишье. Ты, конечно, легко сможешь установить, откуда я звонила, но уже через четыре минуты меня здесь не будет…

— Мона! Ты говоришь так, будто подозреваешь меня во всех смертных грехах!

— Что ты, мой мальчик, и не думала.

— Я играю честно.

— Вот и отлично. Если сможешь и если не поздно, помоги Луису.