Сергей Гайдуков - Последний свидетель

В Степном было мало машин, и в основном это были старые модели советских времен — «Жигули», «Запорожцы», «Москвичи». Единственная в городе «девятка» принадлежала директору местного магазина. Начальник станции довольствовался «Волгой». На этом фоне появление в Степном иномарки, а именно джипа, не должно было остаться незамеченным, даже если водитель постарался его спрятать, оставив в укромном месте. В Степном было не так много укромных мест, и заинтересованные люди могли обыскать их за считаные минуты.

Таким образом, было совершенно естественным, что те, кто искал, нашли то, что искали.

Потрепанный временем и степными ветрами джип стоял во дворе покосившегося одноэтажного домика на окраине Степного. Забор был невысоким — стоило уцепиться за его верх и чуть подтянуться, чтобы увидеть машину. Это и было сделано.

Потом последовал удар ногой в калитку. Та с жалобным скрипом распахнулась, пропуская во двор неказистого домика четверых молодых мужчин. Собака, до этого лежавшая в будке, тявкнула было на непрошеных гостей, но тот, что шел первым, скорчил в ответ зверскую рожу и так рявкнул на бедное животное, что оно тут же скрылось в своем убежище, не оправдав прибитую к калитке табличку «Осторожно, злая собака».

Тот из четверых, что шел последним, закрыл за собой калитку. Гости осмотрели джип и снаружи, и внутри, а затем подошли к открытому настежь окну дома. Из окна с любопытством поглядывал на происходящее в его дворе старик с темным от загара лицом и белой окладистой бородой. Опершись локтями на подоконник, он спокойно отнесся к тому, что четверо вплотную приблизились к нему.

Видя, что гости настроены серьезно, старик закрыл потрепанную книжку в мягкой обложке, которую читал до их появления. Предварительно он заложил недочитанную страницу бумажкой от шоколадного батончика.

— Слушаю вас внимательно, — сказал старик. В оконном проеме он выглядел будто какой-то чиновник, а четверо смотрелись пришедшими к нему на прием просителями, нерешительно мнущимися у окошка.

Заговорил самый маленький из четверых — ему приходилось задирать вверх подбородок, чтобы смотреть старику в глаза. Невысокий, кругленький, смуглый, с маленькими раскосыми глазками, он выплюнул изо рта жвачку, яростно почесал за ушами, кинул еще один взгляд в сторону джипа и спросил:

— Это чья тачка, старый? Твоя, что ли?

— А положим, что и моя, — невозмутимо ответил старик, хотя не было ничего в этом дворе более несовместимого, чем седовласый старец в окошке с белыми занавесочками и кактусами в горшках и джип — грязный, слегка побитый, но тем не менее стоящий не одну тысячу долларов.

Маленький захихикал, потирая круглые гладкие щеки, по которым словно никогда не проходилась бритва. Из-за этого он иногда казался странным, не по годам полным ребенком.

— Шоколадки любишь? — сквозь смех спросил маленький, кивнув на закладку в стариковской книжке. — Зубки не заболят?

— А мне без толку уже беречься, — заметил старик. — Что с зубами меня похоронят, что без зубов — разница невеликая...

— Может быть... А вот с ушами тебя похоронят или без, тут уже есть разница, да?

— Может, и есть. Да тоже не больно серьезная.

— Да ну? Ты просто какой-то пофигист, дед, — даже с каким-то восхищением произнес маленький. — А тебе все равно — сдохнуть в положенный срок или прямо сейчас? — Он мотнул круглой стриженой головой в сторону стоящего рядом длинного узколицего парня, нижняя челюсть которого постоянно была чуть отвисшей, будто парень был не в себе. По жесту маленького узколицый казах жестом циркача извлек откуда-то складной нож, выщелкнул лезвие и одним лишь движением кисти отправил нож в полет.

Старик высунулся из окна и посмотрел, как дрожит рукоять воткнувшегося в стену ножа.

— А могла бы эта самая штука торчать у тебя в башке, дед, — пояснил маленький. — Ты уж лучше не выёживайся, а по-быстрому колись: откуда тачка, кто тебе ее притаранил...

— Иначе в башку, говоришь? — Старик дотронулся желтым ногтем до середины изборожденного морщинами лба.

— Запросто, дедуля. — Маленький ехидно усмехнулся и скрестил полные ручонки на груди. Трое остальных стояли за его спиной, мрачно глядя на старика.

— Ну ладно, ладно, что ж делать, — вздохнул дед, видя, что гости настроены серьезно. — Ну, допустим, не моя машина... И что теперь?

— Это мы и так знаем, — засмеялся маленький. — Мы даже знаем, что она появилась в твоем дворе сегодня утром.

— А раз вы такие умные, так чего же допытываетесь у старика? Да еще ножички свои швыряете куда ни попало?

— Кто тебе поставил во двор эту тачку?

— Парень какой-то.

— Какой парень?

— Почем же мне знать? Постучался парень. Говорит: «Можно мне машину у тебя во дворе поставить, дедушка?»

— А ты и рад до смерти?

— Не до смерти. Но рад. Потому как пенсию задерживают, и лишние копейки никогда не помешают.

— То есть он тебе заплатил?

— Ясное дело.

— И что сказал?

— Сказал, присмотри, дед, за моей машиной.

— И долго ты должен за ней смотреть?

— Этого он не сказал. Добавил только, что если он не появится, то могу машину себе забрать. Может, пошутил, а может...

— Как он выглядел? На морду как он смотрелся? Усатый, бородатый, лысый?

— Не, не лысый. Стриженый. Молодой такой парень. Одно могу сказать — не местный.

— А вещи у него с собой были?

— Вещи? — Старик задумался, и в эти мгновения все четверо неотрывно смотрели на него, ожидая слов, которые готовился произнести бородатый хозяин дома, и напряжение в четырех парах глаз было таким, словно от слов старика зависели судьбы всего человечества.

— Сумка была. Синяя такая, — наконец изрек старик. — Вот с ней он и подался...

— Куда подался?

— А я откуда знаю? Вышел со двора, да и подался...

— Ладно. — Маленький повернулся к остальным и быстро затараторил по-казахски. Все более заинтересовывавшийся визитерами старик лег животом на подоконник, прислушиваясь к разговору. До его ослабленного годами слуха донеслось что-то вроде: «Сумканы... вокзал кай жерде... канша...» [1]

— Ладно, — снова сказал маленький, уже не глядя на старика, и торопливо зашагал к калитке. Остальные потянулись за ним, только узколицый подошел к окну. Старик стал быстро сползать по подоконнику назад в комнату, ожидая от типа с отвисшей челюстью самого худшего, но тот всего лишь выдернул из стены свой нож, убрал его в карман и поспешил к калитке, бросив старику через плечо:

— Рахмет, аке [2].

— Всегда пожалуйста, — сказал старик и, спохватившись, крикнул вслед уходящим: — А машину-то берете? Эй, орлы?

— Оставь себе, — ответил на ходу маленький.

— Ну, спасибо, — удивленно произнес старик.

Покрутив головой, он вышел во двор, закрыл за гостями калитку, поставил чайник на огонь и вернулся к прерванному занятию: раскрыл книжку и продолжил чтение вслух — так легче воспринималось написанное.