Александр Тамоников - Русский частокол

Солнце опустилось к закату, когда сотня бая Каплата вышла к стану бека. Ганзал Шамат решил здесь устроить стоянку. Сотни разбрелись, располагаясь на отдых. Поставили шатер для бека. Горели костры, готовилась еда.

Завидев отряд Каплата, слуга доложил об этому Шамату. Тот вышел на улицу.

От сотни отделились два всадника, подъехали к шатру, соскочили с коней. То были бай Каплат и его помощник Ильдар Хамзаят.

— Ну что, Асхат, вижу, неплохую добычу взял ты в лесном селении. Сколько? Сотню?

— Меньше, господин, семьдесят пять человек. Да и добра немного, все же селение в тридцать дворов. Надо скот распределить по сотням, себе я оставлю столько же, сколько отдам другим.

— То твои дела. Как прошло дело?

— Пришлось немного побиться с полянами. Земледельцы, а туда же — в драку. У меня шестеро погибших.

— Это плохая новость, — проговорил недовольно бек, — если в незащищенном селе мы потеряли шесть воинов, то сколько потеряем при разорении трех укрепленных сел?

Каплат ответил:

— Я бы лучше атаковал укрепленное селение, чем вот такое мирное. Когда враг и добыча за крепостной стеной, воины лучше бьются. А тут вроде есть защита, а вроде и нет ее — путаница. Хотя десятки действовали слаженно. Мужики оказали яростное сопротивление. Дрались чем попало.

— Расскажешь за едой. Сколько девиц взял?

— Шестнадцать, бек!

— Выбрал для меня самых лучших?

— Как ты наказывал. Они в телеге. Взглянешь?

— Давай их сюда.

Каплат наказал помощнику подогнать телегу с пленницами.

Бек подозвал наложницу. Женщина в черном одеянии появилась скоро, словно привидение:

— Слушаю, господин!

— Сейчас подвезут молоденьких полянок, заберешь их. Подготовишь. Эту ночь я проведу с ними.

— Зачем тебе эти грязные свиньи, господин?

Бек рявкнул на наложницу:

— А ну молчать! По кнуту соскучилась? Твое дело исполнять мои желания. Предупреждаю, Рахиль, навредишь наложницам — отдам тебя на поругание воинам. Поняла?

— Поняла, господин.

Подвезли телегу.

Шамат удивился:

— Я наказывал доставить двух, а в повозке три.

— Одну я решил оставить себе.

— Какую?

— Ту, которую не выберешь ты, господин.

— Правильно, — усмехнулся бек.

Хамзаят с ратниками вытащили девиц, сняли с них путы, сорвали одежду. Девушки присели, прикрывая наготу.

Бай щелкнул кнутом:

— Встать! Стоять прямо.

Пленницы повиновались.

Бек осмотрел их, как молодых кобылиц, потрогал груди, зады, ляжки, посмотрел в глаза.

— Как тебя зовут? — спросил он у одной.

— Доляна.

— Доляна, — повторил бек, — девственница?

— Да.

— Иди в шатер.

Девушка хотела забрать обрывки одежды, но бек прикрикнул:

— Оставь, я дам тебе все новое.

Он обратился к другой:

— Ты кто?

— Леля!

— У тебя были мужчины?

— Нет.

— Ступай в шатер.

Отправив двух наложниц, он повернулся к баю:

— Ты привез как раз таких, которые мне по душе. Угодил. Эту, — он кивнул за спину, — забирай себе.

Хамзаят заставил девушку залезть обратно в телегу. После этого бай наказал ставить лагерь рядом со ставкой бека.

Стадо и отару уже разделили, то было видно от шатра. Оставались невольники.

Бай спросил:

— Что с полонянами будем делать, бек? Тащить их с собой — только мучиться и провизию переводить. К тому же потребуется охрана, а это не два-три воина — целый десяток. Раздавать воинам тоже нельзя, на всех не хватит, роптать начнут обделенные.

Бек кивнул:

— Да, междоусобица из-за полянок нам не нужна. Сделаем так, Асхат. Это добыча твоей сотни. Выделяй десяток, и пусть он идет с полонянами домой. Возьмут повозки, провизии, сколько надо, баранов, корову. Для тебя десяток — не потеря. Шайтан, — прервал он неожиданно свою речь.

— Что, господин? — спросил Каплат.

— Я не позаботился о достойных похоронах наших воинов.

— Об этом позаботился я. Не успеет солнце уйти за горизонт, как они будут погребены по нашему обычаю.

— Хоп, хорошо. О чем я говорил?

— О том, что десяток для моей сотни — не потеря.

— Да, и для других тоже. Но я не думаю, что далее нам встретится много селений. Они не нужны. Добычи в трех крупных селах вполне хватит для остальных баев. К тому же тархан хазарский хорошо заплатил за поиск и спасение брата с племянником. Их мы вряд ли найдем, а села никуда не денутся. Но если и встретятся нам поселения, то с них добыча пойдет другим баям, чьи сотни и будут брать их. Они также станут отправлять ясырь в Кумерге, дабы он не мешал в походе. Ну, а главную добычу мы продадим всем войском. Дома и разделим по справедливости.

Довольные кочевники рассмеялись. Они устанавливали порядок дележа добычи, и «справедливо» вовсе не означало «поровну».

— С рассветом я отправлю десяток с полонянами домой, — подтвердил Каплат.

— Да, — кивнул бек, — и продолжим движение. Пройдена только половина пути.

— Хоп, я все понял.

— Хорошей ночи тебе с молодой полянкой. Ей сколько лет?

— Не знаю, лет двенадцать.

— Тогда иди, мой славный Каплат.

— Тебе тем более приятной ночи!

— О! Я в предвкушении этого.

Бай рассмеялся:

— Представляю, как ненавидит их Рахиль.

— Это да. Но ничего, пусть побесится. Потом будет лучше стараться. Наложницы на время. Вернемся, продам их. Ступай, Асхат.

Бай пошел в лагерь. Там уже ставили юрты и шалаши, разводили костры, воины резали баранов. Солнце скрылось за вершинами деревьев дремучего леса, над кострами поднималось большое облако дыма. Ветер сменил направление, и огонь с дымом уносило на запад.

А с наступлением темноты пошел дождь. Затяжной, мелкий и нудный. С приходом дождя исчез запах дыма, он погасил пожар в лесу.

Каплат обмылся под навесом, прошел в шатер. Там в углу на корточках сидела его новая наложница, одетая в простой халат, под которым ничего не было. Ее подготовила Рахиль.

Бай прилег поверх кошмы, уложенной на мягкую траву. В углу горела плошка с зажженным фитилем.

— Встань.

Она не знала этого языка, но поняла по тону, что от нее требуется. Встала. Халат сполз с хрупкой фигуры девушки. Бай невольно залюбовался юными прелестями.

Подошел ближе. Указал на постель.

Девушка легла и закрыла глаза. Каплат раздвинул ей ноги и вошел в нее. Начал движения, но наложница даже не пошевелилась. Она была девственницей, но даже момент лишения невинности не вызвал у нее никаких чувств.

Бай не привык так. Обычно наложницы извивались, стонали, прерывисто дышали, а эта — как дерево.

— Ты что? Плохо со мной?

Она открыла глаза, а в них пустота.

Бай перевернул девушку, и вновь — разочарование, жертва не проявила никаких переживаний. У бая пропало желание. Это надо так ошибиться! На лицо красивая, фигура точеная, а в близости никакого удовольствия. Ярость ударила ему в голову. Он схватил ее за волосы: